Мой милый плут - Элис Дункан

Впрочем, нежелание оставаться на ночь под открытым небом пересилило благородный порыв Чарли, и своей назидательной речью он так и не разразился.

“Лестер прав, – подумал он. – Нам нельзя упускать свой шанс. К тому же до сих пор не ясно, что там у меня с рукой, – может быть, я истекаю кровью. Вот и голова уже понемногу кружится – верный признак”.

– Отлично, мэм, – сказал он вслух. – Но позвольте нам по крайней мере представиться. Меня зовут Чарли Уайлд. А это мой друг Лестер Фрогг.

Воздушное создание, стоявшее перед ними на веранде, ответило, склонясь в изящном реверансе:

– Очень рада познакомиться с вами. А я – мисс Адриенна Евангелина Хьюлетт.

– М-мэм, – неуклюже кивнул головой Лестер и засмущался.

Впрочем, он всегда смущался в женском обществе. Несколько успокаивало Лестера только то, что Чарли считал это едва ли не единственным его недостатком.

Сам же Чарли с глухим стоном скатился с седла на землю, схватился за раненую руку и проскрипел сквозь стиснутые зубы:

– Нам тоже приятно познакомиться с вами, мисс Хьюлетт.

И мисс Адриенна Хьюлетт двинулась к дому, указывая путь своему новому знакомому. Чарли походя отметил, что дом был сложен из чего попало – обычное, впрочем, дело в здешних безлесных местах. До чего же все-таки гиблое местечко – штат Нью-Мехико! Здесь гораздо легче ноги протянуть, чем выжить, – уж об этом-то Чарли знал не понаслышке.

– У вас здесь ферма, мэм? – вежливо поинтересовался он.

– Совершенно верно, сэр, – откликнулась Одри и, повернув через плечо головку, одарила его ослепительной улыбкой.

– А живете вы, разумеется, с родителями? – продолжил свои расспросы Чарли, заранее прикидывая свою линию поведения с папашей этой юной мисс. Сама-то она была настроена более чем дружелюбно, однако из своего опыта Чарли давно усвоил, что чем лучше к нему относятся дочери, тем подозрительнее – их отцы. Судя по всему, папаша мисс Адриенны Хьюлетт просто обязан возненавидеть его с первого взгляда.

Одри тем временем распахнула перед Чарли дверь, ведущую на кухню, и только потом ответила:

– Нет, на сей раз вы не угадали. Мой папенька два года назад отправился, как говорится, счастья искать. С тех пор мы с тетушкой Айви так вдвоем здесь и крутимся.

Чарли с трудом подавил вздох облегчения. Ну, слава богу, проблема отца, кажется, отпала.

– Вот, значит, как, – протянул он, и только теперь до него дошло самое главное. – Так вы что, здесь совсем одни? Две женщины посреди этой пустыни?

– А что в этом такого?

Она так спокойно говорила об этом, словно две женщины, живущие в одиночестве на краю Нью-Мехико, не такое же диво, как и снег, выпавший в августе.

– Должно быть, тяжело вам приходится, мэм.

– Да, иногда даже чертовски тяжело. Впрочем, нам помогают. Мы нанимаем работника, чтобы вспахать землю по весне, а осенью он же присылает своих сыновей – помочь с жатвой, с яблоками, ну и так далее.

Две женщины и один временный работник! Это звучало невероятно даже для Чарли, привыкшего, кажется, ко всему. Впрочем, если что и занимало по-настоящему его мысли сейчас, так это рука.

Чарли что-то нечленораздельно промычал, надеясь, что это сойдет за проявление его неподдельного интереса. На самом же деле приближалась страшная минута, когда откроется вся правда о его раненой руке, и Чарли из последних сил старался сохранить спокойствие. Он не имеет права раскисать, сколько бы ни била его жизнь в последнее время. Ведь поди же, по милости божьей он прошел всю войну без единой царапины, а сегодня ночью так глупо попался.

Интересно, что сталось с его товарищами? Да что угодно! Каждого из них он любил как брата, и при этом был не настолько глуп, чтобы не понимать: без него команды не будет. Тревога за судьбу товарищей отвлекла на время мысли Чарли от тупой боли в руке.

– Садитесь сюда, – сказала ему Одри повелительным тоном и указала на стул рядом со столом.

Чарли уселся и обвел взглядом кухню.

Да, чистота здесь была как в настоящей операционной – нигде ни пылинки. Впрочем, это не слишком удивило Чарли – ведь идеальная чистота на кухне – дело чести для каждой женщины. Разумеется, кастрюли и сковородки выстроились над очагом стройными рядами. Блестела на полках посуда, сверкали из глиняного кувшина надраенные ножи и вилки, а сам стол, за которым сидел Чарли, был покрыт дешевенькой вытертой клеенкой. На столе не было ничего, кроме двух кувшинчиков: яблоневые веточки в одном и букетик полевых цветов во втором.

“У мамы на кухонном столе тоже всегда стояли цветы, – невольно подумал Чарли. – Она всегда говорила, что они ее успокаивают”.

Сентиментальные воспоминания вдруг нахлынули на Чарли, и он не без труда справился с неожиданным приступом ностальгии. К чему эти грустные мысли? Те дни прошли, миновали навсегда, и ничего уже нельзя изменить и поправить. Прошлое уже состоялось, оно невозвратимо, и самое лучшее, что может сделать человек, так это перестать оплакивать его.

– Хотелось бы знать, что же произошло с вами и вашим другом? – спросила Одри. – Если я правильно поняла, на вас напали разбойники? Какой ужас!

Чарли смотрел в спину Одри, наблюдая, как двигаются ее плечи, когда она наливает воду в тазик, и думал о том, какой элегантной оказалась его ложь в ее изложении.

– Э-э… так оно все и было, – подтвердил Чарли.

– Господи, какой ужас! – повторила Одри. – А где это случилось, в каком месте? И что вас погнало в пустыню посреди ночи? Ведь это так опасно – скакать в темноте по бескрайней равнине.

– Э-э-э… Д-да, – неуверенно согласился Чарли. Он уже раскрыл было рот, готовясь сдобрить свою изначальную ложь новой порцией вранья, как вновь заговорила стоявшая перед ним фея:

– Я уверена, что тот человек, который стрелял в вас, мистер Уайлд, настоящий негодяй. – Продолжая говорить) Одри водрузила на стол таз с горячей водой. – А теперь я вынуждена попросить вас, сэр, снять рубашку. Я понимаю, что моя просьба может показаться вам нескромной и даже неприличной, но без этого я, к сожалению, не смогу осмотреть вашу рану.

Ее плавная тягучая речь снова отбросила Чарли на много лет назад, и он снова представил себя мальчишкой, набегавшимся за день под жарким южным солнцем.

– Ну, конечно, – разомлевшим тоном протянул Чарли и принялся расстегивать пуговицы.

В следующий миг глаза его широко раскрылись.

Мираж исчез. Пусть голос Одри и продолжал звенеть колокольчиком из далекого прошлого, но то, что окружало Чарли сейчас, наверняка не было штатом Джорджия – хотя бы потому, что в его родной Джорджии не водятся рогатые жабы.

– Э-э-э, мэм, – осторожно начал Чарли. – Мне кажется, что к вам на кухню забежала ящерка.