Мнимое равновесие - Виланд Крумм

— драгие,

И за бесценок продавать себя — талант!

Чем больше ценник — тем смешнее кажется измена,

И каждый Святый против грешных высказаться рад,

Но мы за рухнувшими стенами забыли,

Любовь оставив к миру, слабости свои;

И пазл, как он выглядел, собрать молили,

Но проще было людям отвечать: "Сожги."

Унижен

Друг милый мой! Я молился… ты слышал?

Но искупил лишь былые грехи;

Ангелы, спустившие мне петлю с крыши,

Крыльями заметали следы.

Строгим гласам я давно был излишен.

Взорам коварным — смешон.

В Мае холодном… По сей день унижен!

А виноват в этом — он.

Я б разорвался, не был таким скучным:

За ним пойдут тысячи…

И я за спиною — псом несчастным.

На привязи.

Прощание

Мои миры объединятся и сплотятся в истину

Чистую. Какой была душа когда-то мысленно, искренне;

Сил больше нет реветь навзрыд — это бессмысленно,

В её объятиях — судьбы легкомысленной — последний встречу рассвет.

Не люди! Глядим на белый свет сквозь дымное стекло;

Обещаю! С собою лишнего не прихвачу в мир иной ничего,

Милый путник! Здесь от земли до неба не так далеко;

От облаков до белёсой травы — так легко…

Спой, точно на видную публику, плачь

Будто снова загублена — сломлена, втоптана в законов лист чья-то жизнь;

Играй, как услышать бы все смогли, молись,

Словно слышат лишь я и 'высь',

И тогда, уж клянусь, все грехи твои — искуплены.

Я с тобой…

Мир с тобой, как с цветком сорванным:

Нежнее, чем мать с младенцем тихим, беспомощным,

Пока доживаешь свои дни последние,

И ветер отныне ничуть не забава — молитва предсмертная…

Тоскою холодной и каменным шёпотом:

Здесь даже листва не гниёт…

А труп, как живой, пролежит до весны,

Присыпанный снегом неловко, от глаз, провожающих тихо, в смятении.

Весна же принять тебя меньше всех ждёт,

Но снег талый тело омоет, избавит от крови застывшей зимой,

И воздух наполнится смрадом…

Последним душком в честь себя, вопиющим о смерти

Несправедливой, долгой и скверной.

Я с тобой, как с цветком сорванным…

Вручённым торжественно младшей сестрой;

С оправданием тихим, беспомощным

На траву рядом с живым положу…

Камень как лёд

Ты просишь лишь минутку.

Ну разве мне так жалко её?

Пойми, боюсь за нас не на шутку,

Того, что налетит с криками вороньё…

Мне вечер дивный поведал о дне…

О недоступном с надеждою в наше "вчера";

Об утре славном, когда, вновь вернувшись ко мне,

Теперь смолчишь о былой красоте сентября.

Вернёт ли гордая осень отнятый покой,

Иль стоит Март да Апрель мне скорей торопить?

По геноциду пойти: мою злость успокой!

Вооружить ведь не значит себе подчинить.

Я пацифист без морали и чётких границ,

Веду войну не за славу, а за упокой.

Давно погиб средь чужих мне, неведомых лиц

С надеждой вдребезг разбитой, ещё всё живой.

Ты не забудь мне напомнить о нашем "вчера",

Ведь память стала меня всё сильней подводить,

Боюсь, настанет забыть всех дрянная пора,

Когда мне нечего в жизни впредь будет ценить…

Бой неизбежен, и понятым быть не смогу,

Вы сами сделали на хрупкий лёд первый шаг.

Поймёт ли кто-то из вас: не себя берегу!

Моё терпение треснуло. Теперь будет так.

Герой романа — герой трагедии

Передо мною с треском рушится Нирвана.

Не понимаю… Мне всегда чего-то не хватало.

Чтобы заполнить пустоту души, всех прелестей здесь было мало,

Теперь ты смотришь на меня с презрением, бедолага,

Твоя сестра тогда всё правильно предполагала…

Но в это время боль меня совсем другая пожирала.

Не знаю, как сказать… всё вдруг пропало:

И смысл жизни, но его мне чувство скорби оправдало.

Не мог расслышать я последних слов твоих…

И что ты думаешь? Я был за нас двоих!

Пока ты коротал лета, всё за границей мира,

Вся жизнь твоя ну просто не могла пойти бы криво!

Пока ты создавал семью — вокруг меня всё только гнило…

Никто не скажет толком, как меня зовут,

А уж начнут, так речь свою дрянную оборвут!

Мне не нужны ни подвиги, ни слава…

Но дай понять, а почему же ТЫ герой романа?!

Мне имя дал. Какая щедрость и услада!

А сам мой образ с самого начала перебрал… Моя забава!

Но, признаю, ты дорог мне… Твоё я имя сохраню.

Хоть каждый вечер я себя немножко да браню.

Разрушенный

Попытаюсь снова ни вести, ни звонить, ни искать,

Гневной суеты вокруг себя старательно не замечать.

Было бы с чем сравнивать разрушенные этой ложью города!

Робко шепчу: "Мне не туда…" — внутрь входя…

Я мог бы сокрушить всё правдой, чистой, как вода,

И быть уверенным в себе, до этого как никогда!

Мог бы забыть, всё перекрыть и зачеркнуть… Но нет.

Встречай же меня снова лживый, пагубный рассвет!

Поверь! А если хочешь продолжения комедии — проси,

А коль сомнения берут, так сразу ноги уноси!

Нам все статьи твердят: "Ещё не поздно всё исправить, сделав так, как говорят.",

Но пусть сначала убедят они людей тех,