Искандер-наме - Низами Гянджеви

ДАРИЙ ТРЕБУЕТ ОТ ИСКЕНДЕРА ДАНЬ ОТВЕТ ИСКЕНДЕРА

Кравчий! Чашу, как яркое зеркало, дай!Ее место в руке! Как блестит ее край!Выпью чашу, — и стану властней Кей-Хосрова!И увижу весь мир, если выпью я снова.

* * *

Поспеши! От неправды ладони омой!Будь правдив, чтоб указ этот выполнить мой!Для чего у земли твоя служба радива?Это — гулей дорога, пристанище дива.Мир отнимет, что дал мне за много годин,Он давал — по глоткам, а отнимет — кувшин.Так вода дождевая сберется, и вскореОбратится в поток, убегающий в море.Так пойдем, будем веселы, друг мой! ЗачемЗа дирхемом беречь каждый новый дирхем?Смерть предстанет в пути… с ней не сыщется слада,Что ж не сыпать нам золото нашего клада!Ведь Карун, все сокровища мира собрав,Все же скрылся в земле под покровами трав.В сад Шеддада внесли кирпичи золотые.Но пресек смертный час его грезы пустые.Нет деревьев на свете, которых вовекТопором не ударит седой дровосек.

* * *

Описавший престол, и венцы и уборы,Начал так: славный царь, все прельщающий взоры,В некий день, полный неги, среди опахалОт превратностей рока в тиши отдыхал.То с пустой был он чашей, то, лалом играя,Наполнялась та чаша до самого края.Был он мудрости друг. Был он знанью сродни.Мудрецы были с ним. Не хмелели они.И, внимая звучанью различного лада,Разрешать все вопросы была их услада.Искендеру, сидевшему с чашей вина,Толковал звездочет всех светил письмена.И сверкали все чаши, как в молнийном блеске.В винах сладость была, и веселье — в их плескеУ внимающих струнам кружились умыИ от песен полны были сладостной тьмы.Слезы чаш воскрешали печали, и стонаБыл исполнен сладчайший напев органон;О смычки! От их сладких ударов смоглоПереполниться влагой сухое русло.И в чертоге, который от края до краяБыл в цветах, словно сад благодатного рая,Искендер-повелитель, хранимый судьбой,Возвышался, как месяц в ночи голубой.Появился гонец, послан Дарием. СловомОн владел, был он знатен, казался готовымНа почтительность. Выполнив рабский поклон,Восхвалил Искендера и Дария он.И румийца прославив и блеск его сана,Начал он излагать пожеланья Ирана.«Дарий шлет свой привет, — он промолвил, — и царьПросит дани, ему посылавшейся встарь.Почему ожерелья, венцы и каменьяК нам отправить опять не дал ты повеленья?Или немощь увидел ты в наших делах,Что оставил тебя твой почтительный страх?Ты к былому вернись. Наш указ тебе ведом.Приведет тебя спесь к неожиданным бедам».Запылал Искендер… И, внезапен и яр,Пламень сердца словам да неистовый жар.Так царя Искендера нахмурились брови,Что посланец запнулся на прерванном слове, —И, увидев такой непредвиденный гнев,Он с трепещущим сердцем стоял, побледнев.Лютым жаром охвачен был царь, и досадуИзливая, рассудка забыл он преграду.Много слов он сказал, устрашивших гонца,Как порой говорит обладатель венца.У кого есть решенья благая основа, —Тот, забывшись, не скажет излишнего словаЕсли можешь ты в ярости сдерживать речь, —От врагов ты сумеешь себя уберечь.Хоть бы в речь свою вплел ты слова величанья,Все же речь твоя будет опасней молчанья.Ведь «язык твой из мяса, — я слышал слова, —Из железа — клинок». Поговорка права.Коль не прячешь ты гнева, горящего в жилах,То себя самого охранять ты не в силах.Некий муж, что от Кея вел славный свой род,Описал всех событий стремительный ход:В дни, когда драгоценности, шлемы, престолыПосылались из Рума в иранские долы,Золотое яйцо, это ведал посол,Меж даров жадный Дарий однажды нашел.И ковер, шитый золотом, послан был тоже, —Тот ковер, что казался всех кладов дороже.И лишь поднял гонец слов настойчивых мечИ о дани былой вновь повел свою речь,Закричал повелитель всех смертных созданий:«У всеславного льва ты потребовал дани!Все иначе пошло! Дней не стало былых!Нет уж более в гнездах яиц золотых!И ковры эти древние свернуты роком!Не мечтай, что былое вернешь ненароком!Не всегда из горы добывают рубин,Мир — то в мире, то — в громе военных годин.Длить заносчивой речи тебе не пристало!Иль желаешь, чтоб снова железо блистало?Счастлив будь, что мечом я железным твой тронИ не тронул, — что все еще держится он!Если, выйдя на Зинджей поспешным походом,Не подверг твое царство я бранным невзгодам, —Ты, довольно сокровищ приняв от меня,Должен дать мне покой! Или с этого дняБуду мыслить о схватке вседневно, всечасно.Не влеки меня к этому! Это опасно.Я отрину любовь! Узришь ты, побледнев,Мою грозную власть, мой играющий гнев!Иль забыто тобою, безумным владыкой,Что за головы снес я в пустыне великой,И в какие пределы водил я войска,И каких силачей бьет вот эта рука?Тот, кто слал тебе в дар и венцы и каменья,Не пошлет тебе дани, как знак униженья.Меч египетский мой ты увидишь, — не дань!Ты о золоте, царь, говорить перестань.В неоглядную даль я простер свои длани,Только равный с меня мог бы требовать дани!Грозной смуты не сей, своей спеси не дли, —Или станешь бедой для иранской земли.Тебе мир и покой и достаток подарен, —Так не будь за блага эти неблагодарен.Сохрани свой Иран, пожалей свои дни,Мысли праздные быстрым пером зачеркни.Ты за данью послал, — труд свершил ты напрасный,С властным ты говоришь, — будь почтителен, властный»Это выслушав слово, иранский посолПозабыл пожеланье, с которым пришел.В своем сердце почувствовав тяжкую рану,Он сейчас же помчался к родному Ирану.И когда у престола отчет был им дан,Он увидел: высокий сгибается стан.И гонца устрашил своим яростным крикомГрозный Дарий, вскипевший во гневе великом.«Он мне равен! Он Дарию равен? О нет!С его именем нету на свете монет».Столько злости и жгло и терзало владыку,Что желтело лицо у внимавшего крику.Но со смехом внезапным царь вымолвил;«ВотЧто решился творить голубой небосвод:Дел, подобных сему, свет не видывал встаре.Искендер захотел, чтоб унизился Дарий!Искендер!.. Хоть бы Кафские встали хребты!Кто взнесется, скажи, до моей высоты?Хочет мошка с орлом состязаться! На горе!Он — мельчайшая капля, я — мощное море!»И немедля посла вновь отправивши в Рум,Стал ответа он ждать, был он тих и угрюм.Он и мяч и човган дал в дорогу вельможе,Хмурясь, мерку кунжута послал он с ним тоже.Тайну этого дара открыл он послу,И зажгла злая радость очей его мглу.И посол вновь помчался знакомой дорогой,Чтоб исполнить, что следует, с точностью строгой.Но когда пред румийским предстал он царем,Весь он вспыхнул в смущенье нежданным огнем..И, чело опустив, он склонился с поклономИ простерся, как раб, перед блещущим троном.И затем стал плести он словесную нить,Чтоб сладчайшею речью слух царский пленить:«Повелители мира дают повеленья,Посылают послов лишь для их выполненья.Что исполнить велишь, повелитель земли?Все твой выполнит раб, распростертый в пыли…»Но постиг Искендер: что-то скрыто за лестью.И явился посол с неотрадною вестью.Закричал он послу: «С чем ко мне ты пришел?»И словесную нить вмиг распутал посол.Привезенные вещи под пристальным взглядомОн достал и с собой положил он их рядом.Открывая подарок для царственных глаз,Выполнять он стал Дария строгий наказ.О човгане с мячом речь повел он сначала:«Ты — дитя, а дитяти забава пристала.Ну, а если ты все же затеешь войну, —Лишь тревогу ты сыщешь, тревогу одну!»И рассыпав кунжут, он промолвил проворно:«Чтоб войска мои счесть, — сосчитай эти зерна».Но увенчанный славой властитель царейРазгадал предвещанье победы своей.«Так, — промолвил он, — притча могла бы начаться:Ловит ловкий човган то, что может умчаться.Может статься, затем он послал мне човган,Чтобы я у него взял човганом Иран.Мне дарованный мяч не сочту за обиду, —Скажет каждый мудрец: схож с землей он по виду.Если в руки земной мне вручается шар,Значит первенство в мире мне послано в дар».Так он понял значенье игры, — потому-тоСтало ясно ему и значенье кунжута.Он сказал, разбросать повелевши кунжут:«Пусть ко мне во дворец тотчас птиц принесут».И хоть всюду кунжутом был пол разузорен,Во мгновенье не стало разбросанных зерен.Царь сказал: «Это знаменье мне не во зло.Из кунжута, как масло, оно истекло.Коль войска твои — этот кунжут, вереницыМоих войск исклюют их, как эти вот птицы».Дал он мерку зерна мелкой руты тому,Кто доставил кунжут, и промолвил ему:«Если множество войска у Дария, — ведай,Сколько войск я сберу, чтоб вернуться с победой».И посол, увидав, что сгущается мгла.Вмиг навьючил поклажу свою на осла.Вновь опасность над ним свою руку простерла.Стала речь его ядом, сжимающим горло.Тяжко Дарий смущен был ответом: гласилОн о мощном обилии вражеских сил.И поддержки иранцев потребовал Дарий,Чтоб всю мощь проявить в своем крепком ударе.И от Гура, Китая, Хорезма, ГазныСтали конниц железных подковы слышны.Крепче Кафской горы взял он рати: могли быМять железо они, скал раскалывать глыбы.Пожелавшие войско прикинуть на счет,Увидали, что войско течет и течет.Лишь одних легкоконных, идущих отрядом,Девятьсот было тысяч. Под сумрачным взглядомПолновластного Дария, — словно волнаЗа волною текла; вся бурлила страна.Шел он в Рум. Шел по странам путем он суровым,Оставляя развалины, годные совам.Мча в Армению тьмы войсковых своих сил,Ноги ветру он взвихренным прахом скрутил.За страною страну проходил он, и вскореВся земля затряслась, все запенилось море.Злак полег перетоптанный: стал он таковОт подбитых шипами железных подков.Хоть стремленье владык благотворно, но все жеНе оно ли порой с разорением схоже?

ИСКЕНДЕР ГОТОВИТ ВОЙСКО ДЛЯ ВОЙНЫ С ДАРИЕМ