Кто есть who, или Почем фунт лиха? - Сергей Михайлович Кравцов

до ужина! – садясь в машину, тягостно выдохнул Березинцев.

– Да, пропади она пропадом, эта твоя дурацкая работа! – выпалила Ольга, хлопнув дверью.

…Хахарнов жил на другом конце села, который у даниловцев именовался «Шанхаем». Такое название в российских деревнях с некоторых пор, начали давать тем околоткам, где селились, в основном, приезжие типа «оторви да выбрось», и народ в них менялся достаточно часто. Березинцев с Хахарновым подъехали к калитке кирпичного дома, огороженного дощатым забором, когда на небе уже догорала вечерняя заря. Войдя в добротную времянку, недавно возведённую из серых строительных блоков, Руслан включил свет и достал из холодильника синий пластмассовый таз. Лишь взглянув на его содержимое, Андрей едва не выразился нелитературным сапожным слогом.

«Вот так «сюрприз»! Вот это картина Крылова «Лебедь раков щучит»! – рассматривая внутренние «запчасти» мелкого жвачного с явными признаками чрезвычайно опасной патологии, мысленно оценил он увиденное. – Вот, свалилось «счастье» на мою голову!..»

Интуиция подсказывала, что общая картина изменений этих «запчастей» более чем подозрительно напоминает очень зловредную и опасную хворобу, именуемую сибирской язвой. Но, при этом, Березинцев понимал, что этого даже теоретически быть никак не могло. Ещё бы! Он со своими помощницами, не реже, чем два раза в год, всю живность в деревне тотально и прививал, и допрививал… В душе Андрея вдруг промелькнула какая-то сумасшедшая надежда: а вдруг, насчёт сибирки он, всё же, ошибается? Вдруг, всполошился совершенно зря, и что-то другое (например, отравление) принял за эту болезнь? Но… Болячки на руках Руслана и, более чем нездоровый вид овечьих внутренностей, говорил всё о том же: дело – дрянь! Надо готовиться к граду шишек разного калибра и фасона на свою голову.

Надев резиновые перчатки, Андрей более детально осмотрел содержимое таза, ворочая внутренности и так, и эдак. В глаза бросалась вздутая, на разрезе – почти чёрная селезёнка. Да-а-а… Это уже почти стопроцентный, однозначный признак, подтверждающий безрадостный факт вероятности сибирской язвы.

* * *

Нелирическое отступление о смертельной болезни, больше известной под географическим псевдонимом.

Строго говоря, к Сибири т.н. «сибирская язва» отношение имеет точно такое же, как морская свинка – к мореплаванию. С таким же успехом, эту заразу можно было бы назвать, например, «техасской», или, там, «австралийской» – думаете, кенгуру её не сможет подхватить? По-настоящему, на латыни, эта микробная сквернотина именуется «антраксом», а «сибирка» – это, всего лишь, её псевдоним. И если кто-то – хоть двух-, хоть четвероногий, заболел этим самым антраксом, то протянуть ноги или откинуть копыта он может вполне гарантированно. К тому же, эта зараза очень хитра и коварна – даже глубоко под землёй сохраняется веками, и ждёт там удобного момента, чтобы вновь явить себя миру. Как, например, однажды это случилось на Ямале. Там тысячи оленей где-то заразились бациллами антракса, которые с незапамятных времён хоронилась в вечной мерзлоте. Если коротко: «сибирка» – это самая главная страшилка для любого сельского ветеринара, его самый кошмарный, жуткий сон.

* * *

– …Руслан, скажи честно: это, действительно, твоя собственная овца? – впиваясь в Хахаронова взглядом инквизитора, жёстко потребовал Березинцев. – Она, точно, твоя? Ну-ка, припомни: этой весной мы её прививали?

– Да, конечно, конечно! Это моя собственная овца! – убедительно затряс головой Руслан. – Вы же лично прививали всех моих овец, и её тоже. Потом ещё и ягнят, когда они подросли, привили. У меня всё привито! Всё!

– Тогда, нич-чего не понимаю! Что за хрень с морковенью?! – помыв перчатки в растворе хлорки, Андрей потребовал. – Показывай своих овец! Где они там? Они все здоровы? То, что ты зарезал больную – я уже и так вижу. Пошли, посмотрим остальных!

Они зашли в сколоченную из горбыля овчарню, в которую на ночь было загнано десятка полтора голов мелкой рогатой животины. При тускловатом свете маломощной лампочки Березинцев бегло окинул взглядом хрустящий фуражом контингент парнокопытных. Внешне все, как будто, выглядели здоровыми. Но, тем не менее, на всякий случай, Андрей распорядился:

– Вот тебе градусник, у любых трёх голов измерь температуру. Приступай!

Но и термометрия показала, что овцы совершенно здоровы. Андрей снова засомневался.

– Если говоришь, что эти шишки на своих руках увидел сегодня утром, то, что ж не пошёл в нашу участковую больницу? – осведомился он

– А я туда ходил, да-а-а! – Хахарнов утвердительно закивал головой. – Только докторши, Виктории Ивановны, не было – она уехала в Кипарово на какое-то там совещание. Сказали, вернётся поздно. Медсестёр тоже не было. Меня смотрела Любовь Борисовна…

– Любовь Борисовна?! – ошарашенный услышанным, Березинцев невольно рассмеялся. – И что же она сказала, наш «великий доктор» Любовь Борисовна?

– Сказала, что это – ерунда, само пройдёт. Я терпел до вечера, а потом подумал, что надо бы показать вам – вдруг, что-нибудь серьёзное?

* * *

Нелирическое отступление о «целительнице» без диплома

Любовь Борисовна Дралина – здоровенная бабенция, по характеру и даже внешне – копия докторши из «Покровских ворот», уже много лет работала в даниловской участковой больнице санитаркой. Но, несмотря на свой скромный пост, мнила себя грандиозным светилом медицины. Она могла, надраивая пол шваброй и, проходя мимо сидящих на приём к врачу, не отрываясь от своей основной работы, выдавать диагнозы и назначения:

– …Ты, лопоухий, чего раскашлялся? Бронхит, что ль? И из-за такой ерунды ты сюда из Филимоновки прикатил? Подышал бы над картошкой, и тебе этого хватило бы. А ты носастый – вообще здоров, как конь бельгийский, только придуряться мастер – по глазам вижу. Никакой ты не больной, а симулянт, по которому хорошая палка плачет. А ты чего расселась, фуфлыга запечная? Ну-ка, ноги подними. Выше, выше! Во-о-т! А говоришь, нога в колене не сгибается!.. Я вас быстро вылечу!..

Любовь Борисовна в отсутствие врача сама, бывало, ставила диагнозы, выдавала таблетки и назначала процедуры. Раза два за такое «целительство» её пытались выставить из больницы «по собственному желанию», но, в итоге, вместо неё вылетали с работы сами главврачи (ходили слухи о зяте Дралиной, который работал персональным шофёром главы района). Это ещё больше поднимало авторитет «профессорши» в её собственных глазах.

* * *

– …Да, это очень даже хорошо, что Любовь Борисовна не начала тебя лечить, – возвращаясь с Русланом во времянку, резюмировал Березинцев. – А то мог бы и в «мир иной» отправиться досрочно!.. Ты хоть иногда своей головой пользуешься по её прямому назначению?

Тот в ответ лишь засопел носом и дёрнул вверх плечом, как бы говоря: иногда пользуюсь… Досадливо вздохнув (пошлёт же судьба такой «подарок»!), Андрей приказал Хахарнову плотно обмотать таз с ливером полиэтиленовой плёнкой в несколько слоёв.

– …К мясу, и даже к самому этому холодильнику,