Литературное чтение - Галина Шалаева

Лермонтов Михаил Юрьевич

(1814–1841)

поэт, прозаик, драматург

Сын армейского капитана Ю. П. Лермонтова и М. М. Лермонтовой, единственной наследницы состояния своей матери, принадлежавшей к влиятельному роду Столыпиных. После ранней смерти матери (1817 год) ребенка взяла к себе бабушка Е. А. Арсеньева, устранив от воспитания отца. Детство Лермонтова прошло в имении Тарханы Пензенской губернии. Он получил столичное домашнее образование, с детства свободно владел французским и немецким языками. В 1827 году семья переезжает в Москву, и осенью 1828 года Лермонтова зачисляют в 4 класс Московского университетского Благородного пансиона, одного из лучших учебных заведений России.

Уже в Тарханах определился острый интерес мальчика к литературе и поэтическому творчеству. Он много читает. В ранних стихах Лермонтова еще есть следы подражания А. Пушкину, Дж. Байрону. Шестнадцатилетний Лермонтов считает Байрона особенно близким себе поэтом, изучая не только его творчество, но и его жизнь.

В 1830 году Лермонтов поступает в Московский университет, но в 1832 году оставляет его, не удовлетворенный преподаванием в этом учебном заведении. По совету родных в 1832 году он сдал экзамены в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.

В 1835 году, окончив Школу, Лермонтов начал службу в звании корнета в лейб-гвардии гусарском полку. В этом году в печати появляется его поэма «Хаджи-Абрек», драма «Маскарад» и др.

В 1837 году, потрясенный гибелью Пушкина, Лермонтов пишет стихотворение «Смерть Поэта». При дворе оно было воспринято как призыв к свержению власти царя. Автора арестовали, и началось политическое дело о «непозволительных стихах».

В марте 1837 года Лермонтов был сослан на Кавказ. Это была его первая ссылка и самое трудное для него испытание. Он познакомился с народной жизнью, увидел быт казачьих станиц, русских солдат, многочисленных народностей Кавказа. В 1837 году поэт записывает народную сказку «Ашик-Кериб».

Кавказская ссылка Лермонтова была сокращена хлопотами бабушки и влиятельных знакомых. В январе 1838 года он возвращается в Петербург. 1838–1841 годы были годами его литературной славы. На Лермонтова смотрят как на поэтического наследника и защитника имени А. С. Пушкина. В эти годы Лермонтов много работает. Он создает одно из самых блестящих своих творений – роман «Герой нашего времени» (1838–1840).

В марте 1840 года за дуэль с сыном французского посла Лермонтов был отправлен в действующую армию на Кавказ. В начале февраля 1841 года, получив двухмесячный отпуск, он приезжает в Петербург, где его представляют к награде за храбрость, но царь Николай I отклоняет представление. Поэт мечтает уйти в отставку, но 14 апреля 1841 года, не получив отсрочки, возвращается на Кавказ.

В Пятигорске Лермонтов находит общество прежних знакомых, среди которых был его товарищ по школе юнкеров Н. С. Мартынов. На одном из дружеских вечеров шутка Лермонтова задела Мартынова, человека неумного и самолюбивого, и ссора повлекла за собой вызов на дуэль. Лермонтов принял его, твердо решив не стрелять в товарища. Поэт был убит 15 июля 1841 года.

Осень

Листья в поле пожелтели,И кружатся и летят;Лишь в бору поникши елиЗелень мрачную хранят.Под нависшею скалоюУж не любит меж цветовПахарь отдыхать пороюОт полуденных трудов.Зверь отважный поневолеСкрыться где-нибудь спешит.Ночью месяц тускл и полеСквозь туман лишь серебрит.

Бородино

«Скажи-ка, дядя, ведь не даромМосква, спалённая пожаром,                Французу отдана?Ведь были ж схватки боевыеДа, говорят, ещё какие!Не даром помнит вся Россия                Про день Бородина!»

– Да, были люди в наше время,Не то, что нынешнее племя:                Богатыри – не вы!Плохая им досталась доля:Немногие вернулись с поля…Не будь на то господня воля,Не отдали б Москвы!

Мы долго молча отступали,Досадно было, боя ждали,                Ворчали старики:«Что ж мы? на зимние квартиры?Не смеют, что ли, командирыЧужие изорвать мундиры                О русские штыки?»

И вот нашли большое поле.Есть разгуляться где на воле!                Построили редут[2]У наших ушки на макушке!Чуть утро осветило пушкиИ леса синие верхушки —                Французы тут как тут.

Забил заряд я в пушку тугоИ думал: угощу я друга!                Постой-ка, брат, мусью:

Что тут хитрить, пожалуй к бою;Уж мы пойдём ломить стеною,Уж постоим мы головою                За родину свою!

Два дня мы были в перестрелке.Что толку в этакой безделке?                Мы ждали третий день.Повсюду стали слышны речи:

«Пора добраться до картечи[3]!»И вот на поле грозной сечи                Ночная пала тень.

Прилёг вздремнуть я у лафета[4]И слышно было до рассвета,                Как ликовал француз.Но тих был наш бивак[5] открытый:Кто кивер[6] чистил весь избитый,Кто штык точил, ворча сердито,                Кусая длинный ус.

И только небо засветилось,Всё шумно вдруг зашевелилось,                Сверкнул за строем строй.Полковник наш рождён был хватом:Слуга царю, отец солдатам…Да, жаль его: сражён булатом,                Он спит в земле сырой.

И молвил он, сверкнув очами:«Ребята! не Москва ль за нами?                Умрёмте ж под Москвой,Как наши братья умирали!»И умереть мы обещали,И клятву верности сдержали                Мы в Бородинский бой.

Ну ж был денёк! Сквозь дым летучийФранцузы двинулись как тучи,                И всё на наш редут.Уланы с пёстрыми значками,Драгуны с конскими хвостами,Все промелькнули перед нами,                Все побывали тут.

Вам не видать таких сражений!..Носились знамена как тени,                В дыму огонь блестел,Звучал булат, картечь визжала,Рука бойцов колоть устала,И ядрам пролетать мешала                Гора кровавых тел.

Изведал враг в тот день немало,Что́ значит русский бой удалый,                Наш рукопашный бой!..Земля тряслась – как наши груди,Смешались в кучу кони, люди,И залпы тысячи орудий                Слились в протяжный вой…

Вот смерклось. Были все готовыЗаутра бой затеять новый                И до конца стоять…Вот затрещали барабаны —И отступили бусурманы.Тогда считать мы стали раны,                Товарищей считать.

Да, были люди в наше время,Могучее, лихое племя:                Богатыри – не вы.Плохая им досталась доля:Немногие вернулись с поля.Когда б на то не божья воля,                Не отдали б Москвы!

Парус

Белеет парус одинокийВ тумане моря голубом. —Что ищет он в стране далёкой?Что кинул он в краю родном?

Играют волны, ветер свищет,И мачта гнётся и скрипит;Увы! – он счастия не ищетИ не от счастия бежит!

Под ним струя светлей лазури,Над ним луч солнца золотой…А он, мятежный, просит бури,Как будто в бурях есть покой!

Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович

1852–1912

(Настоящая фамилия Мамин)

русский писатель

Мамин родился в небольшом заводском посёлке в Пермской губернии, где его отец был священником и преподавал в местной школе. В доме Маминых была прекрасная большая библиотека, и по вечерам там собирались любители чтения. Первым учителем Дмитрия оказался отец, а потом мальчика отдали в школу. После её окончания он поступил в Екатеринбургское духовное училище, а потом был принят в Пермскую духовную семинарию. Мамина не очень тянуло к духовному образованию, но в то время дети священников должны были продолжать профессию своих родителей.

В семинарии Дмитрий проучился два года, но священником стать так и не захотел и решил стать юристом. Он поступил на юридический факультет Петербургского университета. Ещё учась в университете Мамин начинает писать рассказы, а вернувшись в родной город (после смерти отца он вынужден был прервать учёбу, поскольку семья осталась без средств к существованию) он вплотную занялся литературной работой и опубликовал свои первые рассказы под псевдонимом Мамин-Сибиряк. Кроме рассказов он писал сказки. Дочь писателя, Алёнушка, была тяжело больна и отцу приходилось много времени проводить у её кровати, развлекая девочку. Так появились сказки, позже объединённые в сборник «Алёнушкины сказки», который до наших дней входит в число любимых детских книг.