Тайные свидания - Лайза Браун

Шериф бросился оттаскивать Джонсона, обхватив его за плечи, а его помощник тем временем пытался разнять дерущихся.

– Он сказал это, только чтобы достать тебя, – проорал шериф. – Лайонел, не сходи с ума!

Террил прижалась к дальней стене, стараясь нащупать дверь где-то у себя за спиной. Она была ошеломлена этой дикой сценой.

Шериф помог Кейну встать.

– Ну что, парень, получил свое? В следующий раз, когда тебе придет в голову позабавиться, как сейчас с Джонсоном, пораскинь мозгами. По крайней мере, убедись, что у тебя свободные руки. – Стэндфорд с раздражением полез в карман. – Ну-ка, повернись. Я сниму наручники. У меня нет оснований оставлять их на тебе.

Он повернул Кейна к себе спиной, и лицо пленника оказалось на свету. Сейчас он был к Террил значительно ближе, и она смогла разглядеть его хорошенько. Несмотря на происходящее, лицо его оставалось спокойным и безмятежным. Вьющиеся густые, почти черные волосы были зачесаны назад, открывая смуглое лицо с правильными, четкими чертами. Террил казалось, что она видит смуглокожего ангела.

Почувствовав, что девушка рассматривает его, он поднял глаза и встретил ее взгляд. И тут Террил даже вздрогнула. У него были глаза грешника. Горячие, ярко-зеленые, раскосые, они полностью рассеивали представление об их хозяине как о человеке кротком. Глаза никак не соответствовали девичьим пушистым ресницам и спокойному выражению лица. От этих полных жизни и огня глаз у нее тут же перехватило дыхание.

«Ему надо быть в наручниках, – подумала она в панике, – и не снимать их никогда».

Но он уже распрямил плечи и, растирая покрасневшие запястья, угрюмо спросил: – Теперь я могу идти?

– Ты не можешь позволить ему так просто уйти, – запротестовал Джонсон, отталкивая Генри и пытаясь загородить дверь. – Особенно после того, что он сказал о моей дочери.

– Ты уже достаточно натворил, Лайонел. – Шериф не скрывал своего раздражения. – Вспомни, что ты наговорил о его матери. Если я не заберу Кейна сегодня по подозрению в краже, то возьму завтра за что-нибудь другое. – Он повернулся к Кейну. – В один прекрасный день ты заведешься и, как твой папаша, погибнешь в глупой драке. Иди, ты свободен. Пока свободен.

Террил прижалась спиной к стене рядом с дверью, но, когда Кейн проходил мимо, неожиданно шумно вздохнула. Привлеченный этим неожиданно прозвучавшим в тишине вздохом, – Кейн пристально посмотрел на нее. Догадавшись, что она заметила след зубов на шее, он демонстративно прикрыл пятно рукой. Она стояла как загипнотизированная, пока Генри не рявкнул на нее:

– Террил! От этого, – сказал отчим, указывая вслед Кейну, – держись подальше. Ты меня слышишь?

Глава 2

Джонсон вдруг заторопился из конторы и позвал Террил в машину.

– Жаль, конечно, что ты стала свидетельницей этой сцены, – заметил он, когда они свернули на проселочную дорогу, ведущую к дому Кэроллов. – Теперь ты понимаешь, что представляет собой Кейн. Генри зря дал ему у себя работу. Кейн – потенциальный насильник.

Террил не ответила, не желая вступать в спор. Все, что ей хотелось увидеть, – это дом и ферма. Ей казалось, что она возвращается домой из изгнания. Все здесь было, как и прежде, ее воспоминания обрели реальные черты – и все это снова принадлежит ей. Террил с сильно бьющимся сердцем всматривалась в приближающийся белоснежный дом. Кресла-качалки стояли на крыльце сдвинутые вместе, словно приветствуя ее. А на заднем дворе на бельевой веревке болтались простыни, раздуваемые холодным сентябрьским ветром, как разноцветные паруса.

– Вряд ли стоит говорить тете Тэнди или Кэтрин о происшествии в конторе, – нехотя заметил Джонсон. – Их это только расстроит. А Тэнди…

Не успела машина проехать к площадке перед домом, как открылась дверь и на пороге собственной персоной появилась Тэнди – высокая худощавая женщина в коричневой юбке и аккуратной блузке. Ее короткие темно-русые волосы были уложены в прическу, и даже ветер не посмел бы их взъерошить, Да ему бы это и не удалось.

Глядя на нее из окна машины, Террил была уверена, что от Тэнди пахнет духами «Блюграсс». Она всегда пользовалась только ими. И духи, и запах ее пудры напоминали Террил о постоянстве ее суровой тетки в своих привязанностях.

Тетя Тэнди улыбалась. Террил нащупала ручку, открыла дверь и вылезла из машины.

– Добро пожаловать домой, Террил! – Голос тети дрожал: она уже торопливо шла через двор навстречу племяннице.

– Спасибо, – ответила Террил, и в этот момент ничто уже не могло остановить хлынувших из ее глаз слез.

– Куда нести вещи? – вмешался Джонсон.

– Наверх. В ее комнату. Мы очень вам благодарны за то, что вы съездили за ней, мистер Джонсон.

Тэнди наблюдала, как Террил ласково прикоснулась к белым воротам, присела к клумбе, понюхала цветы и оглядела дом.

– Проходи в дом, девочка. Мы так ждали тебя. Сверкал чистотой дубовый пол, а дедушкины старые громоздкие часы громко тикали, как и прежде. Террил глубоко вздохнула.

– Мне надо немного привыкнуть к дому, – тихо сказала она.

Тэнди понимающе посмотрела на девушку:

– Не бойся увидеть Кэтрин, Террил. Она ждет тебя в спальне.

– Сейчас? – спросила Террил нерешительно.

– Легче не станет, если будешь оттягивать.

Как это похоже на Тэнди! Только правда, какой бы горькой она ни была.

Пару секунд Террил не могла пошевелиться, чтобы преодолеть расстояние до спальни: ее захватили воспоминания. В памяти всплыла изящная блондинка. Все в городе любили Кэтрин: детишки из воскресной школы, где она вела занятия, ее обожали; мужья, и первый, и второй, боготворили, Террил очень хотела стать похожей на нее.

Правда, со временем она поняла, что ее мать была слишком мягким и слабым человеком. Она боялась одиночества, потому и вышла замуж за Генри. Слишком боялась ссор и трений в семье, поэтому и отослала Террил из дома. Пожертвовала дочерью ради мужа.

Но Террил сейчас не думала об этом. Ее мать умирала.

Пока она колебалась и раздумывала, раздался нетерпеливый голос Кэтрин:

– Тэнди? Я слышала, как подъехала машина. Это Рила? Где же она?

У Террил перехватило дыхание, когда она услышала свое детское прозвище:

– Я уже здесь, мама!

Она вошла в спальню. На лице Кэтрин, сидевшей на кровати, облокотившись на подушки, появилось выражение облегчения.

– Рила, добро пожаловать домой.

Она широко раскинула руки, и после секундного замешательства Террил рванулась в ее объятия.

В тот же момент ее обуял ужас. «Господи, что ты делаешь с моей мамой?» Кэтрин стала такой худенькой. Она почувствовала это, обняв мать: острые выпирающие ключицы, руки как спички – в чем только душа держится. Боль пронзила сердце Террил. Она отпустила мать и тяжело вздохнула.