Страшное и непонятное - Анна Шпаковская

страха.

— Что ты знаешь о пороках? — устало спросил дед.

— Ну… Я… — запинался Володька, — это типа не убей, не укради?

— Нет, это заповеди, — сухо ответил дед, снова взявшись за кружку с чаем, — а я про пороки.

— Ну… Наверное, нет, — ответил Володька неуверенно.

Дед молча пил чай и смотрел в окно, задумавшись. Володька боялся прервать его мысли и уже жалел, что наорал на старика.

— Есть семь пороков, — сказал вдруг дед, — гордыня, жадность, гнев, зависть, блуд, чревоугодие и уныние.

Дед снова замолчал, уставившись в одну точку за окном. Потом тяжело вздохнул и продолжил:

— Вот я грешил, и теперь должен привести двух невинных вместо одной грязной души, — вздохнул он, — вместо моей души. В наказание.

— А… — начал Володька.

— Б! — прервал дед, — я мог бы забрать твою душу. Твою невинную детскую душу. Хочешь?

Дед так спокойно говорил, и так твёрдо смотрел в глаза Володьке, что мальчик зарезал на стуле от страха. На секунду Володьке показалось, что в глазах старика вспыхнули красные точки, как бывает на ночных фотографиях. Но потом глаза деда снова стали чисто голубыми. Паника мелкими холодными мурашками разлилась по телу мальчика.

— Так хочешь? — ещё раз спокойной спросил дед.

— Не-нееет, — прошептал Володька скованным от страха горлом.

— То-то же, — равнодушно ответил дед, — ты только не греши, внучок. Понял?

— Да-а-а, — протянул Володька, еле движущимися губами.

— Я вот грешил… Крал, потом в тюрьме сидел. Потом опять крал, и опять сидел, — перечислял дед, прихлёбывая чай, — всё мне денег было мало. Жадным был. Друзьям завидовал. Хотел, чтобы всё, как у них было. Ну вот теперь искупляю. Тебе мама не рассказывала?

— Не-нет, — протянул мальчик.

— Ну конечно. Кто ж такое детям рассказывает, — пожал плечами дед, — ты не переживай, я сделаю, что мне надо и уйду.

Старик встал и вышел из кухни. Только кружка горячего чая осталась дымиться на столе.

***

— Хи-рург! Хи-рург! По-ра! — услышал Егор Сергеевич Чайкин сдавленный крик в голове.

Мужчина откинул одеяло, сел в кровати и едва разглядел чёрный силуэт на стуле. Даже не силуэт, а две горящие точки, как будто кто-то курил сразу две сигареты. «Он подбирается всё ближе, — сглотнув, подумал Егор Сергеевич, — сначала улица, потом кабинет, а теперь уже квартира»!

— Хех, — хмыкнула фигурка в голове Чайкина, — я умею читать мысли.

— Я понял, — хрипло ответил Егор Сергеевич.

— Хорошо, — кивнула фигурка, — пришло время сделать то, за чем я явился. Пришло время им уходить.

— Им? — сглотнув спросил Егор Сергеевич, поеживаясь от холода в комнате.

— Им, — подтвердила фигурка, — детей двое. Я заберу всех.

Егор Сергеевич снова сглотнул. Значит, он должен убить. Но зачем? И почему именно он?

— Именно ты, хирург, потому что творишь грязные делишки. Очень грязные, — пронеслось в голове Чайкина, — похоть, жадность — это ты!

Фигурка встала, и держа руки в карманах, направилась к Егору Сергеевичу. Красные угольки разгорались ярче.

— Сколько раз в день ты думаешь о деньгах? — с презрением спросила сгорбленная фигура, — сколько ты желаешь боли, за которую тебе заплатят, а, хирург?

— Я не… — неуверенно зашептал Чайкин.

— Что ты не? — спросила фигурка, остановившись, — не думаешь о людях при смерти, которых ты спасёшь, но сначала обдерёшь их родственников до копейки? А если у родственников нет денег, что ты делаешь? Спасаешь? Стараешься?

Егор Сергеевич сглотнул, не зная, что ответить. Фигурка снова пошла к нему.

— Ты никогда не брал сексом, а, хирург?

— Я не… — начал Чайкин, но фигурка подошла ближе и склонилась над ним, обдавая жаром раскаленных глаз.

— Что ты не? — спросила она зло, — не брал удовольствие за расплату?

Егор Сергеевич сглотнул, боясь ответить.

— Ты боишься, — утвердительно сказала фигурка, — и правильно! Я пришел к тебе, потому что ты гнилой и страшный человек, хирург. Я забрал бы тебя, но не могу.

— За… забрал? — проблеял Чайкин.

— За… забрал! — злобно передразнила фигурка.

Егор Сергеевич слышал, как сердце гулко стучит в груди. Он весь сжался от холода и страха.

— Ты убьешь их, хирург, — утвердительно сказала фигурка, и голова Чайкина наполнилась образами людей.

Егор Сергеевич сразу узнал друзей. Саша и Таня начали встречаться, когда они все вместе учились в меде. Потом Таня устроилась в поликлинику терапевтом, а Егор Сергеевич и Саша стали работать в одной больнице.

Их семью нельзя было назвать счастливой. Часто ссорились, расходились, сходились, но всё-таки жили вместе и растили двух детей.

— Как… как это сделать? — спросил Чайкин, заикаясь.

— Значит, сделаешь, — хмыкнула фигурка, — я так и знал. Я в тебе не ошибся, хирург.

Егор Сергеевич задрожал от страха, опаляемый горячим взглядом незнакомца.

— Ты знаешь что ввести пациенту, чтобы он умер, хирург?

Егор Сергеевич молчал.

— Знаешь? — прошипела фигурка, отстраняясь.

Егор Сергеевич почувствовал, как перестало жечь щеки, но вместе с тем в комнате стало ещё холоднее.

— Угу, — едва прошептал он.

— Хороший мальчик, — с издевкой сказала фигурка, продолжая стоять.

— Ко… когда? — заикаясь, спросил Чайкин.

— Чем быстрее, тем лучше, — ответила фигурка, — я жду!

— Если… если я это сделаю… ты… ты больше не придешь? — спросил Чайкин.

— Ты боишься меня, хирург? — спросила фигурка, отдаляясь.

Егор Сергеевич не ответил.

— Да, сделаешь — больше не приду, — ответила фигурка и исчезла.

Комната опустела, наполняясь теплом.

***

Чайкин ждал детей возле школы. Он считал, что третьеклассники слишком маленькие, чтобы возвращаться домой без взрослых. Но их родители думали иначе. Возможно они считали, что раз детей двое, то опасность им точно не грозит.

Егор Сергеевич дождался, пока дети дойдут до пешеходного перехода и остановил машину. Он приоткрыл окно и с улыбкой громко сказал:

— Здравствуйте!

— Дядя Егор? — удивилась Лена.

— Давайте подвезу, — весело предложил Чайкин.

Лена сразу рванулась к машине, но сестра одёрнула её, с подозрением глядя на мужчину.

— Ну что ты? — выдавил из себя обиду Егор Сергеевич, — Ксюш, не надо меня боятся, я ж с твоим папой работаю.

Но Ксюшу это не успокоило. Она с подозрением смотрела на Чайкина, крепко держа сестру за руку.

— Да ладно тебе, — пропищала Лена, — это ж дядя Егор.

Ксюша продолжала сомневаться, но позволила сестре затащить её на заднее сиденье машины.

Егор Сергеевич с облегчением выдохнул, заблокировав двери салона. Такси сзади нетерпеливо сигналило, пока он уговаривал девочек сесть.

— Ну как в школе? — давил из себя позитив Чайкин.

— Да ничего, — ответила Лена.

Ксюша с напряжением смотрела в окно. Она первая встревожилась, когда Егор Сергеевич пропустил поворот во двор, где стоял дом девочек.

— Куда вы нас везете? — в панике спросила Ксюша.

Егор Сергеевич увидел в зеркало, как лихорадочно забегали её глаза.

— Да к отцу на работу, — успокоил