Правда и ложь об отречении Николая Второго - Георгий Апанасенко

Полковник Сергеевский не представляет себе «душевных мук» Государя, отрезанного от армии революционерами, но «муки старших генералов» очень его волнуют! С одной стороны — «юридически» им нет дела до того, что происходит в гражданской части страны; с другой стороны — в гражданской части страны нет никакой власти. Надо что-то делать, но как? Можно подумать, что в Ставке — сплошные Гамлеты. Полковник Сергеевский, да и многие теперь, обвиняют генерала Иванова в нерешительности, а Государя — за выбор его. Но Ставка, по нерешительности, во много раз превосходит «старика» Иванова. Если это — только нерешительность!

Мы привели большой отрывок из книги полковника Сергеевского, чтобы показать манеру его писать и свободное обращение его с фактами. Обратимся к другому лицу в Ставке.

«После отъезда Государя, — пишет генерал-квартирмейстер Ставки генерал Лукомский, — события в Петрограде развертывались с чрезвычайной быстротой. В Ставке мы получали из Петрограда одну телеграмму за другой, которые рисовали полный разгар революционного движения»… «От председателя Государственной Думы получались телеграммы, в которых указывалось, что в Петрограде страшное возбуждение против Государя и что теперь… ставится определенно вопрос об отречении Государя от престола»… «М.В.Родзянко телеграфировал, что посылка войск с фронта ни к каким результатам не приведет»…

Цель Родзянко ясная: не посылать войск с фронта для подавления революции, так как уже назревает «вопрос об «отречении» Государя — главной цели февральского бунта. Но как согласовать телеграммы из Петрограда с утверждением полковника Сергеевского о «распоряжении» генерала Алексеева — «прекратить сношения с мятежниками столицы», «никаких телеграмм не передавать» и так далее? Кто для полк. Сергеевского «мятежники»? Совет солдатских депутатов? Но ведь он и не собирался вести переговоры со Ставкой. Запасный Волынский полк в Петрограде, поднявший «восстание»? Но ведь унтер-офицер Волынского полка Кирпичников был награжден Георгиевским крестом за убийство своего офицера в спину. Быть может, Временный Комитет Государственной Думы, самочинно образовавшийся для мятежа против Государя? Быть может, Гучков и его офицеры Генерального Штаба, как например, генерал Гурко, генерал Хабалов и генерал Беляев, посылавший «успокоительные» телеграммы Государю в Ставку?

Как бы то ни было, но начальник Связи не упоминает о телеграммах из Петрограда о «разгаре революции». Очевидно, телеграммы эти были получены в Ставке не в его «часы дежурства», и он о них ничего не знает?

Все же, телеграммы были, Ставка знала, что делается в столице. Ставка также знала, что поезд Государя вынужден менять направление, задерживается из-за порчи железных дорог мятежниками». Ставка не имела никакой связи с Государем больше сорока часов… Что же предприняла Ставка, чтобы придти хотя бы на помощь Государю?

НИ-ЧЕ-ГО!!

Лирика и либеральная революция

Хотя длинные выписки из книги полковника Сергеевского слишком удлиняют статью, все же придется сделать еще одну, а может быть и не одну, чтобы яснее стала «манера» полк. Сергеевского излагать события того времени, прибегая даже к своеобразной лирике.

«И думается мне сейчас, что тяжкие сомнения волновали в эту ночь (26 февраля, после отъезда Государя — Г.А.) больного генерала, — пишет полковник Сергеевский. — Гибнет в России Царская власть; вместо победы во внешней войне, которая, казалось, уже в руках, в пылу революции и гражданской войны Россию ждет внешнее поражение. Да и власть революции либеральной не обеспечена: уже виднеются зубы прямых ненавистников национальной России, прямых изменников и злодеев… А огромная, вчера еще мощная Российская Империя уже сутки находится без всякого Правительства, без всякого оповещения населения, без руководящей мысли сверху».

Полковник Сергеевский сожалеет, что «власть революции либеральной не обеспечена». «Революция либеральная» — это, очевидно, не «мятежники», хотя и она была направлена против Государя. Это — не «прямые изменники», хотя и изменили Государю!

Если такого взгляда придерживалась вся Ставка, — не удивительно, что революция либеральная восторжествовала, а «измены» в Ставке не было! Спорить не о чем: просто различные точки зрения на измену, одна Генштаба, другая офицерская. Но если «Российская Империя, огромная, вчера еще мощная», «уже имела в руках победу», — зачем было устраивать «либеральную революцию»? Кто устраивал? Кто заговорщики? Российская Империя была «вчера еще мощной потому, что возглавлял ее Император Николай Второй!» Теперь же любой полковник Генерального Штаба берется судить Государя, обвинять Его, вздыхая о «либеральной революции» без «изменников»! Разговоры о «двух революциях» — одной хорошей и либеральной, другой плохой и злодейской, — детский лепет. Даже Милюков признал, что было два этапа одной революции! Таков приговор Истории!

Но продолжим выписку из книги полковника Сергеевского. Дальше он пишет: «И есть только один человек, который практически может немедленно сказать властное слово — это он, Алексеев. В его руках в отсутствии Государя — Верховного Главнокомандующего, еще не нарушенная организация 11-миллионной Армии. Начальник Штаба имеет юридическое право отдать по армии любое повеление именем Его Величества». Дальше, в сноске, полковник Сергеевский поясняет: «Но только по армии, как всякий Н-к Штаба в отсутствии Командующего генерала. Это право не распространяется на вопросы гражданского управления тем более, что это и лично указывалось Государем ген. Алексееву».

Конечно, Государь «лично» не указывал генералу Алексееву то, что известно каждому генералу из «Положения о полевом управлении войск». Наверно, в Академии Генерального Штаба это, все же, учили. Да и откуда полковник Сергеевский мог знать, что Государь «лично» указывал генералу Алексееву? Фразу эту полк. Сергеевский ввернул, чтобы лишний раз обвинить Государя: мол, указал, — ничего не поделаешь. Сам виноват! Не надо было «лично указывать»!..

В дальнейшем полковник Сергеевский «объясняет» — почему генерал Алексеев ничего не сделал, имея «в руках 11-миллионную Армию с ненарушенной еще организацией». Объяснения полк. Сергеевского рассчитаны на невежество читателей. Надо, мол, было ввести осадное положение на всю Россию, сменить всех министров, ввести военно-полевые суды на всей территории и «объявить, для видимости, либеральные реформы», то-есть — любезное сердцу генерала Алексеева «ответственное министерство». «Это то единственное, что, быть может, могло остановить вырвавшегося на свободу «Зверя», — пишет полковник Сергеевский.

«Быть может могло бы» — рассуждение больше, чем наивное. Зверем управляли люди, разрушавшие Россию. Что значит — «для видимости»? Такую «видимость», как лишение Государя всей власти, уже никак нельзя было бы отменить, а «Либеральную революцию» эта «реформа» не спасла бы. Революции не останавливаются на «первом этапе», идут до конца! К тому же, жульничать не полагается, объявлять «для видимости» — это расчет полковника Сергеевского, что читатель поверит в спасительность «либеральных реформ», которые Государь не захотел дать. Виноват, мол, Государь!..

Юридистика полковника Сергеевского

Перед Ставкой стояла задача, ничего общего не имеющая с путанными «разъяснениями» полковника, Сергеевского. От Государя нет сведений сорок о лишним часов, связь прервана, поезд Государя судорожно мечется, Государь в опасности! Надо прийти на помощь Государю, освободить Его от кольца мятежников, спасти Россию! У генерала Алексеева одиннадцатимиллионная армия, резервных частей сколько угодно! В чем же дело? «Юридически, — поясняет полковник Генерального Штаба, — это армии не касается»!

Если бы Государь ехал вдоль фронта, а случайно прорвавшаяся часть немцев захватила Его автомобиль и мчалась к своему фронту, — каждая воинская часть немедленно бросилась бы спасать Государя!.. Да, но это в армии, действующей против внешнего врага, — «объясняет» полковник Сергеевский.

Если бы Государя окружили «мятежники» и надо было бы спасать Его?.. Это другое дело, — авторитетно заявляет полковник Генерального Штаба, — «юридически» это Армии не касается»!..

Но ведь это Государь, Верховный Главнокомандующий армии!..

Все равно, «юридически» ни один офицер армии не может спасать Государя, так как ему пришлось бы сменить всех министров, назначить военно-полевые суды на всей территории России, вплоть до Камчатки…

Ну, а как же с присягой?.. Как с основным правилом Воинского Устава — «сам погибай, а товарища выручай»?..

Присяга… она, конечно… но «юридически» другое дело! Спасать полагается в бою офицеров и солдат, но не Государя от «либеральной революции»!