Профессор Матусос и цирманский зверь. Сказочная повесть - Илья Сирота

– Простите, – спрашивали они местных жителей, проплывая мимо них на своем корабле, – как мне проплыть в королевство Трумп… Трумпсврд…

И пока они пытались выговорить неподатливое название, корабль уплывал дальше, а местные жители скрывались вдали. Но даже и бросив якорь напротив местных жителей, заморские гости рисковали произнести название так, что их направляли совсем не в ту сторону.

Видя такое грустное положение дел с названием собственного королевства, король Эрлик XIX, на долю которого по списку Эрлика I досталось какое-то совсем легкое и неинтересное дело, решил это название слегка сократить, чтобы облегчить жизнь гостям из дальних стран. После долгих совещаний с придворными учеными, было решено сократить название до «Трумпаава», что на местом языке читалось примерно как «Хорошая страна, и рыба есть и пр». Но тут уже местные жители возмутились и заявили, что в стране под названием «и пр» они жить не хотят. Жителей долго уговаривали и так и эдак, пока король Эрлик XXIII не ударил кулаком по столу и не сказал, что страна отныне будет называться просто «Тр», что неожиданно устроило всех. На местом языке это уже ничего не значило, а иностранцы такое короткое название запоминали быстро и с удовольствием.

А во-вторых, в столице с разницей в четыре месяца основали два университета. Эрлик IX был человеком добрым, но крайне забывчивым. Список королевских дел он выполнял, как умел, но выполнил ли он занесенные туда дела, вспомнить не мог. Да что там говорить, если правление его и вовсе окончилось, когда он забыл, что он король и уплыл путешествовать, не предупредив даже придворных. Говорят, через много лет на базаре города Друмарканд видели добродушного старичка, торговавшего сладостями, и отзывавшегося на имя Ерлык-ага. Старичок был невероятно похож на постаревшего монарха и нередко забывал брать с покупателей деньги за свой товар.

И вот одним ненастным февральским днем Эрлик IX заложил первый камень в основание Большого университета города Туртсонд. Народ встретил церемонию приветственными кликами, а ученые, которые долгие годы в ожидании открытия университета ютились в королевских конюшнях, вообще радовались как дети.

Каково же было удивление придворных, а затем народа и, в особенности, ученых, когда солнечным майским утром того же года король объявил о том, что настала пора наконец-то выполнить завет почтенного Эрлика I и основать в городе университет. Придворные знали, что король страшно расстраивается, когда кто-то напоминает ему о его забывчивости. А расстроенный король, пусть даже самый добродушный, это большая беда всего государства. Поэтому опытные придворные не стали обижать бедного монарха, и изобразили бурную радость и полнейшее одобрение королевского приказа. Они попросили ученых и народ сделать вид, что основание университета для них тоже полная неожиданность, на что те, жалея забывчивого Эрлика, согласились.

В конце мая того же года в городе Туртсонд был заложен второй университет. Чтобы хоть как-то различать два учебных заведения, придворные убедили короля, что университет великой столицы следует назвать «Великим», что король послушно и огласил на церемонии основания. Так вот и стал первый университет «Большим», а второй, его младший брат, появившийся на свет на четыре месяца позже, «Великим».

Сколько же путаницы было в первое время, когда оба университета открыли свои двери! Студенты поступали в один университет, а ходили учиться в другой. Многие не замечали этого до самого конца учебы. А если учесть, что многие профессора пользовались неразберихой и пытались получать жалование и там и там, то понять, где кто учится и преподает, было положительно невозможно.

С годами все пришло в порядок, но обида Великого университета на то, что судьба назначила его младшим братом, осталась и только усиливалась. Соперничество университетов вошло в поговорки. Слыша горячий спор, туртсондцы, посмеиваясь, говорили: «Ну, повстречал большой великого». Завидев же близнецов, они произносили: «Большой да великий пошли».

Держались при этом университеты по-разному. Большой на правах старшего брата считал себя первым сортом, а Великого способной, но не равной себе мелюзгой. Великий же изо всех сил старался показать, что Большой почивает на лаврах, устарел, и что за свежей научной мыслью нужно идти только сюда, в Великий университет. Всеми силами он старался переманивать к себе лучших светил науки и перехватывать ученых гостей, приезжавших в город Туртсонд поделиться своей премудростью и почерпнуть здешних знаний.

Вот и теперь, когда в город пожаловали гости из далекого царства Мурджипурджи, из Великого университета к ним в гостиницу «Усталый поросенок» сразу же отправили целую толпу ученых, а в Большом университете лишь пожали плечами, мол, если к нам приехали, сами и придут.

Так в конце концов и вышло. Ученых из Великого университета радушно поили чаем и обжигающим напитком «пых», угощали сладостями и окуривали пряными ароматами, но на разговор по существу дела не шли.

– Уважаемые коллеги, – говорили ученые из Великого университета. – Какая область знаний вас интересует больше всего? В нашем университете пятнадцать факультетов (на три больше, чем в Большом, кстати), и любая область науки у нас представлена лучшими умами.

Переводчик старательно переводил главному гостю, тот в ответ произносил короткую фразу:

– Рачтарапанан профессор Матусос!

– Нас интересует профессор Матусос, – вежливо переводил переводчик.

– Ах, вас интересуют животные науки! Вот, пожалуйста, познакомьтесь, профессор Пунтаат, автор знаменитой монографии «О природных и искусственных приспособлениях для предохранения от небесных осадков пресноводных рыб королевства Тр», – оживленно говорили ученые.

– Нати хэ профессор Матусос. Рачтарапанан профессор Матусос!

– Это не профессор Матусос. Нас интересует профессор Матусос, – все так же вежливо переводил переводчик.

В конце концов, отяжелевшие от чая и сладостей и обожженные напитком «пых», ученые из Великого университета были вынуждены уйти ни с чем. А гости из Мурджипурджи через неделю отправили профессору Матусосу приглашение на ужин, написанное золотыми чернилами на пергаменте из нежнейшей телячьей кожи с огромной печатью самого правителя Мурджипурджи Суртинартры IV Неохватного. Для пущей убедительности на пергаменте придворным художником в одном углу был нарисован сам Суртинартра с распростертыми объятиями, а в другом – профессор Матусос, спешащий на встречу с правителем. Лично ни Суртинартра, ни тем более придворный художник профессора не видели, поэтому изображен был профессор так, как его представляли в царстве Мурджипурджи, а именно в виде бородатого воина с острой саблей в одной руке и сачком для бабочек в другой.

Матусос терпеть не мог церемонных званых ужинов, да и в тот вечер хотел спокойно посидеть в лаборатории и подумать над классификацией пушканообразных, но международный скандал вызывать не хотел, поэтому приглашение принял и на ужин явился.

Для Матусоса заморские гости расстарались еще больше. В течение первого часа никто не произнес ни слова, так как все были заняты кормлением профессора. Хозяева стола только подкладывали новые и новые яства ему в тарелку да подливали напитки в гигантских размеров кубок. Сами хозяева тоже все пробовали, ахая и причмокивая, чтобы драгоценный гость не заподозрил, что ему дали не самые лучшие блюда. На втором часу застолья все пили «пых», отдыхали от обжорства и говорили об ужасной жаре летом в Мурджипурджи, которая ничем не лучше ужасной сырости осенью в Туртсонде. Все попытки Матусоса выяснить, с какой целью его позвали и что именно интересует заморских коллег, мягко, но решительно пресекались с просьбой не торопиться, ведь в свое время все выяснится.

На третьем часу застолья, профессора совершенно разморило, и он даже успел на минутку задремать и увидеть во сне родовое древо пушканообразных. Лишь тут глава мурджипруджианцев, господин Туркундур, толстяк с пышными усами, начал осторожно подбираться к основной цели разговора. Неожиданно оказалось, что он довольно-таки сносно говорит на родном языке Матусоса и неплохо знаком с животными науками. Сначала мурджипруджианец превознес таланты профессора и кратко, но точно перечислил самые важные труды Матусоса, затем задал несколько вопросов о его нынешних исследованиях. Профессор, получив возможность рассказать о проблемах классификации пушканчиков и их ближайших родственников копанчиков и пищассов, проснулся и пустился, было, в рассуждения, но толстяк вежливо его остановил. Пушканообразные прекрасны и очень важны науке, сказал он, но они уже давно известны, а кроме того, довольно невелики, поэтому для супа… Тут он вдруг замолчал, обаятельно улыбнулся и повел речь о том, что есть звери, которых еще никто и никогда не видел, и вот они-то и есть единственно стоящий предмет для приложения усилий такого известного и значительного ученого, как уважаемый профессор.