Почему мне нужна только ты? - Раиса Борисовна Николаева

того как с Вестником прибыло сообщение, что она выбрана в жены наследному принцу Дэвэру Гэдэру Каиру, которого шепотом называли Необузданным. Она помнила ужас родителей, помнила, как рыдала ее мать, и в какой скорби сидел отец, придавленный этим известием. Сама Леэль почти ничего не знала о Дэвэре, но страх родителей передался и ей, особенно, когда началась подготовка к свадьбе, больше похожая на похороны. Ни улыбок, ни радости на лицах, горькая, молчаливая безнадежность. Для Леэль срочно стали шить платья и выбирать самые прекрасные украшения из их семейной сокровищницы, а еще ей долго и подробно рассказывали о будущем муже, стараясь подготовить к тому, с чем она столкнется во дворце Наследного Принца. И чем больше она узнавала, тем сильнее понимала горе родителей. Ей стало казаться, что Дэвэр – это воплощение зла, воплощение всего темного и страшного, что было в мире. Для принца не существовало ни законов, ни рамок приличия, только его собственные желания – вот что управляло им. Ни жалости, ни доброты, ни сострадания.

- Бедное дитя! – плакала кормилица Леэль, и крупные слезы текли из ее глаз, а руки бережно расчесывали волосы ее любимицы, которая вот-вот должна будет покинуть родной дом. – Достаться в жены такому чудовищу, этого даже самому злейшему врагу не пожелаешь.

- Нянь, а может все только думают, что он такой плохой, а на самом деле – хороший и добрый? – робко спросила Леэль, которой просто не верилось, что все так плохо, что нет надежды даже на малюсенькую, крохотную искорку счастья.

- Если бы это бы это было так, - грустно ответила женщина, - но, увы, наш народ видел истинное лицо принца, и оно просто ужасно. - Няне вторила и мать Леэль, королева Мидаса:

— Это Богиня наказывает меня за счастье иметь такую дочь, как ты, - тихо плакала королева, гладя руку своей малышки. – Мы с Наэлем были так счастливы, так радовались, устраивали пиры, желая всему миру рассказать о нашей чудесной дочери, вот Маилла и разгневалась, вот и наказывает нас так жестоко.

- Нет, мама, нет! – закричала в ужасе Леэль, которой на секунду показалось, что ее хоронят заживо. – Это не наказание, это… - она задумалась, подбирая слова. - Просто так выпало. Никто никого не наказывает. К тому же с вами останутся сестренки, и быть может следующим у вас, наконец, родится мальчик, наследник, и наша семья продолжит правление.

- Все так, все так, - сквозь слезы прошептала Мидаса. – Если бы принц Дэвэр не был бы так жесток, и не относился с таким презрением к верованиям других народов, ну и с женщинами…

- Что с женщинами? – встрепенулась Леэль, для которой, тема любви всегда была табу, и над которой лишь в последние дни немного приподняли завесу.

- Дэвэр очень жесток с женщинами, и я боюсь, что он не станет другим, женившись на тебе. Понимаешь… - Мидаса, в отчаянии заломила руки. С одной стороны, молодым девушкам ничего не рассказывали об интимной стороне супружеских отношений, поскольку, по негласной традиции муж должен был осторожно и бережно познакомить молодую жену со всеми отношениями, что будут происходить между ними в супружеской спальне. Считалось, что таким образом возникнет гармония в интимной жизни, что, как известно является предвестницей счастья. Муж сразу будет подстраивать жену под свой характер, свои привычки, и она, не зная вообще ничего, воспримет все, как должное. У нее не возникнет неприятия или отвращения, ее не будут пугать или отталкивать некоторые аспекты этих отношений.

С другой стороны Мидаса понимала, что если Леэль не предупредить, не подготовить, то вполне возможно, что первая брачная ночь станет последней для ее хрупкой, нежной и неосведомленной девочки. Если бы супругом Леэль становился кто-то из ка-эльров, то она могла бы быть спокойна. Мужчин специально обучали обращению с женщинами в специальных Храмах, со специально обученными жрицами. Мужчин учили терпению и вниманию. Если требовалось, то муж не прикасался к жене несколько месяцев, пока не убеждался, что она готова к следующему шагу.

На такое внимание и терпение Леэль можно было не рассчитывать. Все знали, как Дэвэр обращается с девушками, и эти рассказы внушали ужас. Мидаса понимала, что Леэль должна знать обо всем, но как ей рассказывать такие вещи, она не представляла. Выход подсказала кормилица, предложив отправить Леэль на несколько дней в Храм, чтобы с ней поговорили жрицы, которые знают, как это надо делать. Из Храма Леэль вернулась сама не своя, лучше всего ее чувства характеризовало слово ужас.

- Мамочка, я боюсь! Я такого не выдержу. Пожалуйста, не отдавайте меня ему! – тихо плакала она. Но Мидаса лишь гладила дочь по голове и шептала: - Пусть Маилла поможет тебе. Пусть Маилла защитит тебя! – Леэль так и уснула под этот любящий шепот, а когда она утром проснулась, то ее лицо, начиная от висков и заканчивая краем скул, было украшено чудесным витиеватым рисунком. Богиня выбрала ее главной Жрицей своего Храма.

- Мама! – счастливо закричала она. Закричала так громко, что ее голос эхом прокатился по коридору. – Мама! – Леэль выскочила из комнаты в той же ночной рубашке, в которой спала, забыв накинуть на плечи шаль, не говоря уже о том, чтобы полностью одеться. – Мама! – Со всех ног бежала она к родительской спальне, чтобы сообщить удивительную, невероятную новость. – Мама, - почти задохнувшись, прокричала она, - я не выйду замуж за лорда Дэвэра. Наша Богиня выбрала меня Верховной жрицей! - Дворец, до этого унылый, готовящийся к беспросветной скорби, запел, заиграл, зазвенел веселыми голосами подданных, поздравляющих друг друга и желающих счастья и процветания королевской семье. Все желали долгих лет жизни новоизбранной Жрице, желали, чтоб ее служение помогало процветанию их мира.

Леэль радовалась и смеялась, ее не пугали испытания, что должна была выдержать Жрица, прежде чем стать посвященной. Испытания были не простыми: и страхом, и болью, и голодом, и жаждой, и искушением, но Леэль ничего этого не боялась. Супружество было страшнее. Немедленно уведомили Первого Советника. Он искренне поздравил будущую Жрицу, выразив надежду, что она станет достойной преемницей Жрицы, что уходила на покой. Во дворце началась подготовка к таинству посвящения. Все украшения, напоминающие о ненавистной свадьбе, были немедленно удалены