Тайна погоста в Ручьях - Юрий Дружников

Пошли по высокой, никогда не кошенной полувысохшей траве между могилами, среди которых и последнее пристанище Председателя земного шара. Могила Хлебникова заросла пышной крапивой, руки и ноги у нас вспухли волдырями. Вот и дерево.

Кора на сосне слезится смолой. Фамилии Хлебников не видно. Но имя Велимир чудесным образом не заросло, хотя и почернело, так что едва можно догадаться, если знаешь. Степанова давеча сказала, Хлебников, мол, завещал, чтобы на могиле его лежал букет васильков, и их ему регулярно клали. Гурчонок уверен, что это придумано для красоты. Если даже и сказал что-то Хлебников насчет васильков, то собирать и носить, да еще регулярно, было некому.

На листке бумаги, хранящемся в ЦГАЛИ, рукой Петра Митурича начертано: "Утром в 7-8 час. 27.VI на вопрос Федосьи Челноковой, "трудно ли ему помирать", ответил "да" и вскоре потерял сознание. Дышал ровно со слабым стоном, периодически вздыхая глубоко. Дыхание и сердце постепенно ослабевало и в 9 ч. 28.VI прекратилось". Чуть ниже нарисован гроб с надписью по боку "Первый Председатель Земного Шара Велимир Хлебников" и дописано: "Опущен в могилу 1 1/2 глубиною на кладбище в Ручьях Новгор. губ., Крестинского уезда, Тимофеевской вол., в левом заднем углу у самой ограды между елью и сосной. П.Митурич".

Обратите внимание, что могила вырыта была мелкая: полтора аршина -- это чуть больше метра.

Митуричу осталось хлебниковское наследие: две грязных наволочки, набитые обрывками бумаги. Он запечатлел в рисунках смерть Хлебникова и послал в журнал "Всемирная иллюстрация", где их напечатали. Большинство рукописей поэта, которые, как писала Лиля Брик, он легко терял или оставлял где ни попадя в своей собачьей жизни, пропали.

Молча мы возвращались с погоста. Вокруг тьма: ни огня, ни встречного человека. В Крестцах познакомились со школьной учительницей. Она вообще ничего не слыхала про Хлебникова, ей не до этого, не говоря уж о детях. Стихов Хлебникова в окрестных библиотеках не нашлось.

Смерть как путь в бессмертие

У Хлебникова было чувство смерти. Всю сознательную жизнь он о ней думал. "Я чувствую гробовую доску над своим прошлым. Свой стих кажется мне чужим". Не раз обращали внимание, но никто еще не объяснил роковую цифру 37, завершающую жизнь больших русских поэтов, начиная с Пушкина. Жизнь Хлебникова тоже оборвалась на 37-м году. В автобиографии он написал: "В 1913 году был назван великим гением современности, какое звание храню и по сие время". Пошутил или самоуверенно констатировал факт?

Он написал эпитафию себе, которую, конечно же, проигнорировали. "Пусть на могильной плите прочтут: он вдохновенно грезил быть пророком". Нет, он не считал себя пророком, как некоторые другие русские самоуверенные писатели, он лишь мечтал быть им -- большая разница! Он называл себя "усталым лицедеем", а людей -- "мыслящими пчелами".

В 12-м году Хлебников спрашивал: "Не следует ли ждать в 1917 году падения государства?" Предлагал закончить великую войну полетом на Луну. Возможно, просто потому, что рифмовались "война" и "луна". Человек, который называл себя безусловным материалистом, был чистым идеалистом.

В каком-то смысле он анархист, бродяга, бездомный. Дважды лежал в психушках, жил под красными и под белыми. Кто же он: гений, графоман, сумасшедший? По-видимому, и то и другое, и наверняка немножко третье. Напомню стихи "Гроза в месяце Ау!", -- кажется, любой трехлетний ребенок такие создаст:

Пупуопо! Это гром.

Гам гра гра рап рап.

Пи-пипизи. Это он.

Бай гзогзизи. Молний блеск.

Пошлите такое стихотворение в любое издание мира -- его не опубликуют. А ведь так же играл звуками, например, Чуковский: "Это че, это ре, это паха...". И, конечно, Хармс с обэриутами. И вся так называемая поэзия минимального выражения. Но -- тот же Хлебников тогда же сочиняет и политпросветную дребедень для РОСТА:

От зари и до ночи

Вяжет Врангель онучи,

Он готовится в поход

Защищать царев доход. И т.п.

Сергей Городецкий назвал Хлебникова вождем и зачинателем футуризма, что разозлило, задев самолюбие, здравствовавших поэтов. Все они хотели считаться зачинателями, и это можно понять. Но он был самый странный из них.

"Я хотел найти ключ к часам человечества, быть его часовщиком и наметить основы предвидения будущего", -- цитировал журнал неопубликованные тогда "Доски судьбы". При этом журнал сообщил, что хотя Хлебников предсказал на 22-й год крупные успехи советской власти, он среди прочего -"средневековый искатель философского камня, алхимик слова и цифры".

Городецкий сам был из первых акмеистов и организаторов "Цеха поэтов", а в сталинское время ему пришлось переделывать текст либретто известной оперы Глинки, в том числе слова "Славься, славься, наш русский царь" на "Славься, славься, наш русский народ" и заниматься прочими сомнительными вещами, чтобы выжить.

Космический утопизм бродил в воздухе, Хлебников шел за Николаем Федоровым. Философские время и судьба -- центральные мотивы Хлебникова, но реальное время и реальная судьба не отпустили ему времени проникнуть в эти две тайны. Он пытался проникнуть в тайну искусства, но когда это ему не удавалось, получалась банальность: "Слово особенно звучит, когда через него просвечивает иной, "второй смысл", когда оно стекло для смутной, закрываемой им тайны, спрятанной за ним...". Да, Хлебников так писал, но это было давным-давно известно.

Великий путаник мысли, Хлебников смещал логику, и, читая его, мы не знаем, восхищаться непонятной мудростью или спокойно отбросить очередную прочитанную глупость. Вот, например: "Духовная наука получит великое значение, потому (что) будет изучено, каким образом лень одного будет помогать труду многих". Но может, это не то, и не другое, а ирония, ибо Хлебников прибавляет: "Таким образом будет оправдан лентяй, потому что его работа сердца направлена на повышение общей трудовой радости".

Обратите внимание: в этой фразе видится проза Платонова. Итак, провидец Хлебников предчувствовал, что лень в советской стране соединится с трудом и появится ленетруд (его слово, к которому, между прочим, хорошо подверстывается и слово "Ленин").

"Королем времени" и "задумавшимся аистом" назвал его Бенедикт Лившиц. Он был рассеян "высшей рассеянностью", как писал о нем М.Матюшин. Тынянов говорил, что Хлебников был "новым зрением" в поэзии ХХ века. В "будетлянской" книге "Учитель и ученик" Хлебников, по его словам, "задумал мыслью победить государство". В итоге вычислений закономерностей мировой истории поэт предсказал падение Российской империи.

После революции показалось, что он ясновидец. А теперь видим, что империя просуществовала еще три четверти века. Разрушилась на наших глазах, но до разумного ли конца? И нет новых Хлебниковых, чтобы предсказать ее путь.

Хлебников пытался совершенствовать русский лексикон, и делал это широко и с блеском. Мандельштам писал: "Хлебников возится со словами, как крот, между тем, он прорыл в земле ходы для будущего на целое столетие". Кубизм и вообще экспериментирование в живописи оказало на кубофутуристов несомненное влияние. Впрочем, Хлебников усматривал корни этого влияния в фольклоре, говорил, что это "русское умничество, всегда алчущее прав".

Некоторое математическое образование дало Хлебникову идею увязать словотворчество с математикой: "И хитроумные Эвклиды и Лобачевский не назовут ли одиннадцать нетленных истин корни русского языка? В словах же увидят следы рабства рождению и смерти". Оставим в стороне изумительную безграмотность. Трудно, однако же, найти в этих мыслях хоть какую-то научную серьезность.

Но -- хлебниковская "новоречь" вдохновляет на поиски, на языковые эксперименты. Он играет словами, как жонглер высшей квалификации. Автор у него -- словач, критик -- судри-мудри, поэт -- небогрез или песниль, литература -- письмеса. Актер -- игрец, игрица и даже обликмен. Театр -играва, труппа -- людняк, представление -- созерциня, драма -- говоряна, комедия -- шутыня, опера -- голосыня, бытовая пьеса (soap-opera?) -жизнуха.

Рискну попрактиковаться "по Хлебникову". Вчера я был в играве на созерцине. Поставили говоряну "Три сестры" словача Чехова, замечательного мастера письмеса и тонкого песниля. Судри-мудри отмечали в рецензиях, что людняк работал вдохновенно. Обликмены и (легко пойду сам по методу учителя) обликвумены раскрылись в новой толковалке (по-старому -- трактовке) сценобосса или сценохоза (т.е.режиссера), почувствовавшего всю небогрезность этой жизнухи.

Вот как это звучит три четверти столетия спустя. Наверное, не пришло время для реализации такого языка, а может, и никогда не придет. Впрочем, попробуйте продолжить эксперимент, коли есть вдохновение. А ведь это только начало. Хлебников призывал к созданию "языка мысли" и "всеобщего", или "звездного", языка.

Каковы результаты в борьбе "классического мифотворца" Хлебникова против поэтических канонов? Маяковский очень точно оценил Хлебникова: у него было сто читателей, пятьдесят из них называли его графоманом, сорок читали и удивлялись, почему из этого ничего не получается, и только десять любили этого Колумба новых поэтических языков. Ефим Эткинд считает, что "идеи Хлебникова оказались богаче его творчества". А вот в том же сборнике, посвященном Хлебникову, мнение Жолковского: "Несмотря на гениальность Хлебникова, а, может быть, именно ввиду ее масштабов и экстремизма эта попытка, утопическая, "графоманская" уже в своем замысле, пока что не привела к успеху".