Жемчуг проклятых - Маргарет Брентон

Вооружившись, загонщик занимает место там, где некогда находилась паперть.

Охотники прицеливаются.

Пиликанье цикад звучит громче, чем оркестр на сельском балу, но вот в наступившей тишине слышится другой звук — оглушительный топот по каменным плитам. Самого Зверя мисс Брайт, конечно же, не видит, зато ей хорошо заметно, как невидимые копыта высекают из камня снопы искр, которые вспыхивают все ближе и ближе от загонщика. Но в последний момент, когда столкновения, казалось, уже не избежать, молодой человек отклоняется в сторону. Его ноги скользят, как на паркете во время вальса, но ни на секунду он не забывает про свою цель. Небрежный взмах руки, свист кнута, и воздух содрогается от утробного звука — то ли мычания, то ли рыка.

Попал.

Еще один бросок, и загонщик отскакивает, полосуя неповоротливую тушу. Он будет хлестать призрака, пока тот не выбьется из сил. К быкам такая стратегия особенно применима, ведь их интеллект, увы, обратно пропорционален силище. Любой сельский житель скажет, что разъяренный бык несется по прямой линии. Главное, успевай уворачиваться. А уж ловкости загонщику не занимать.

Но тут происходит неожиданное. Даже издали мисс Брайт замечает, что взгляд юноши из сосредоточенного моментально становится напряженным.

Снова раздается топот, только теперь бык мчится на охотников! Когда он успел их заметить? Почему оставил загонщика?

Такого еще никогда не происходило!

Мимо мисс Брайт проносится волна ледяного воздуха, как от локомотива, который когда-то заворожил ее своей целеустремленной мощью. Юбки взвиваются, сама она чуть не теряет равновесие. Тут же звучат парные выстрелы, и слуги цепляются за мушкеты, совершенно бесполезные без заряда соли. С ружьем на плече Его Милость медленно кружит, пытаясь отследить по хриплому сапу, где сейчас находится призрак.

Как только бык сорвался с места, загонщик бросился следом и уже успел поравняться с охотниками. Он-то отлично видит своего врага, отделенного от него живым щитом. Юноша кричит что-то на латыни, какое-то заклинание. Вновь содрогается земля, и в этом рокоте растворяется шелест шагов — побросав мушкеты, ополоумевшие слуги торопятся прочь.

Загонщик готов к более решительным мерам. Вытянув руку с растопыренными пальцами, он упирается туда, где должен быть невидимый лоб, и в один скачок оказывается на спине чудища. Кнут перехлестывается через шею быка — то ли узда, то ли удавка. Ухватившись за оба конца, загонщик пытается совладать с животным, и мисс Брайт кажется, что у него уже получилось. Она успевает отметить, что движения его бедер вперед-назад — не дерганные, а уверенные, скользящие, — выглядят так… обольстительно.

На мгновение бык перестает брыкаться. Оседлав воздух, всадник замирает и успевает выдохнуть, прежде чем мощным толчком бык сбрасывает его со спины.

Загонщик теряет кнут и летит кувырком, но успевает откатиться по траве, подальше от смертоносных копыт. Пытается встать, упираясь коленом в землю… и не может.

Мисс Брайт взвизгивает.

Его Милость делает шаг из круга.

…После мисс Брайт еще не раз возвращалась в ту ночь и пыталась понять, как опытный охотник допустил такую ошибку. Отчего позволил инстинктам возобладать на разумом? Возможно, сказалась привычка. Стоило близкому человеку оказаться в беде, как он, очертя голову, бросался на помощь. Да, пожалуй, ответ кроется именно тут. Такие размышления хотя бы на время отвлекали ее от другого вопроса, который всегда маячил на окоеме сознания. Почему из круга не выскочила она сама?..

Призрак, похоже, только того и ждет. В следующий миг упитанный джентльмен взмывает в воздух, как тряпичная кукла. Ружье вываливается из ослабевшей хватки. Он хрипит и молотит руками, пытаясь сползти с невидимых рогов, но разъяренный призрак мотает головой, протыкая его все глубже. Изо рта Его Милости хлещет кровь, заливая подбородок, а из-под распоротого сюртука, тоже липкого от крови, видна темная, колышущаяся масса…

Оглушенная собственным криком, мисс Брайт не слышит первый выстрел. Не целясь, она стреляет в подвижную пустоту, которая терзает обмякшее тело.

Если она не попала, то хотя бы оцарапала. Протяжно заревев, призрак являет свою форму.

Это невероятных размеров бык.

И у него содрана шкура.

В другое время мисс Брайт, верно, вывернуло бы от вида воспаленно-красных мышц, под которыми вздымаются ребра, но в тот миг отвращение от нее неотделимо. А как можно реагировать на то, что стало частью тебя?

Она стреляет еще раз, и еще, и продолжает стрелять, даже когда призрак, задрожав, исчезает, а истерзанное тело с глухим стуком падает в траву.

Тогда мисс Брайт отбрасывает ружье и опускается на колени, призывая забвение. Китовый ус корсета немилосердно давит на живот, но потерять сознание так и не удается. Ее крепкие нервы, не то что у других барышень, сыграли с ней злую шутку.

Краем глаза она замечает, что рыцарь-эльф, припадая на левую ногу, подходит к телу. Она не смеет обернуться, даже когда слышит ровный голос:

— Подойди сюда.

— Нет.

Она не может и не должна увидеть это снова!

— Подойди. Я прошу тебя.

Несколько тягучих минут спустя она встает и, путаясь в юбках, промокая лицо вуалью, бредет к нему.

Но что за наваждение?

Его Милость почивает, подложив руку под голову. Ни брызги крови на полном подбородке, ни царапины, ни прорехи на безупречно чистом сюртуке. Щеки разрумянились, волосы прилипли к вспотевшим вискам. Кажется, что его сморил зной, и он прилег отдохнуть на лоне природы.

— Совсем как живой! — вырывается у нее, прежде чем она понимает, что все это может значить.

— Правда? Хорошо, если так.

На губах молодого человека проступает улыбка, в которой жизни меньше, чем в могильной плите.

Он только что принял решение, и мисс Брайт даже знает, какое.

Он ее решил ее предать.

3.

…А через три месяца после сих печальных событий Агнесс Тревельян явился дух отца.

Но это был не первый ее призрак.

Своего первого призрака Агнесс увидела в возрасте шести лет.

Произошло это так: они с мамой запозднились на ярмарке и возвращались уже затемно. На маме было серое шерстяное платье с длинным белым передником, который удачно скрывал свежую заплатку на подоле — когда мама помешивала в котелке, из очага вылетел уголек и прожег ткань.

Исхудавшее, но все еще миловидное лицо выглядело надменным и чуточку обиженным. Мама словно заранее ожидала насмешки и готовилась дать кому-то отповедь. Именно с таким выражением лица она занималась работой, какую обычно поручают прислуге — подметала крыльцо, стирала или, как сейчас, тащила корзину с покупками.