Рейтинговые книги
Читем онлайн Рассказы - Василий Казаринов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

Утреннее происшествие ее уже нисколько не занимало, тем более что от молодого человека с нахальным, скользким взглядом ничего, в сущности, не осталось, ничего предметного, осязаемого, вещественного, стало быть, и не было его вовсе.

Прикрывая глухую, тюремного вида стальную дверь точки, Саня уловила в прохладном воздухе свежую интонацию, вплетавшуюся в привычные запахи солярки, влажной помойной гнильцы, гороховой каши, подгоревшего жира и бледнотелых, покойницкого вида рыбных котлет, витавшие в обеденном зале.

Пахло дымом костра.

"Весна,— равнодушно подумала она,— огородники осваивают свои окоченевшие за зиму времянки".

Пытаясь провернуть ключ в несговорчивом амбарном замке, обуздание которого требовало значительных усилий, она услышала ноющую боль в запястье — то был отголосок мышечной памяти о прощании с водителем ЗИЛа,— и именно оттуда, из эластичного вещества мышечных тканей, проросло зыбкое воспоминание о прошлой ночи, окутывающей облик молодого человека: кожаная шоферская куртка на мощной зубастой "молнии", детская ямка на щеке, подвижные и скользкие глаза и шипящая присказка — чё-почём,— которой он перекладывал едва ли не всякую вторую фразу, рассказывая о том, что папаша у него большая шишка, московский генерал, имеющий штаны с красными лампасами, и что из дома молодой человек сбежал, институт бросил и стал вольной птицей, мятежным странником и королем дорог. Врал, скорее всего. А может, и не врал... Замок упирался, рука ныла, Саня растерянно оглянулась, ища помощи, и увидела человека.

Он неподвижно сидел на деревянном тарном ящике из-под тушенки, привалившись спиной к толстому витринному стеклу точки, и смотрел куда-то туда, где трасса плавно вползала на пригорок. Что он там высматривал, оставалось неясным. На нем был тяжелый, грубой вязки свитер с толстым и мягким, как коровья губа, воротом, бурые джинсы и заскорузлые походные башмаки-вибрамы, на вид ему было около сорока. Коротко стриженные, грязновато-серого оттенка волосы стояли плотным ежиком, так что издалека казалось, будто прическа исполнена из толстого войлока.

Человек был явно нездешний, то есть определенно не принадлежал ни к оседлому городскому населению, ни к племени кочевых дорожных людей— ни те, ни другие не имели такого сорта и выделки удлиненных и четко очерченных лиц: почти отвесно падающий лоб, рассеченный двумя настолько рельефными, откровенными морщинами, что казалось, будто лоб рассохся и треснул, прямой заостренный нос, напряженная линия скулы — лицо состояло из линий и углов, как будто вышло из-под тонкого грифеля чертежника, оттенком же — кстати вот! — отдаленно напоминало инженерную "синьку".

Откуда он взялся? Стоянка перед мусорной свалкой была пуста — значит, не приехал. Пришел? Тоже сомнительно, пешком по трассе не находишься...

Наконец она совладала с замком. В вагончике затопила печку, прибралась, машинально (зачем это, интересно?) накрыла круглый обеденный стол свежей скатертью, машинально переоделась (с плечиков были сдернуты роскошная полупрозрачная кофточка с кружевным мушкетерским воротником и черная юбка из жатой жеваной материи — все надевалось лишь раз в момент примерки, а с тех пор пылилось в шкафу). Расчесав волосы на прямой пробор и украсив их французской заколкой в виде бабочки, распростершей тропические, переливающиеся всеми цветами радуги крылья, она выглянула на улицу — пришелец был на месте. Она стряхнула домашние тапочки, болезненно морщась, погрузила ноги в новые импортные сапоги на среднем каблуке, прошлась туда-сюда, осваиваясь с самой собой, возросшей и сделавшейся вдруг шаткой, неустойчивой, накинула на плечи просторный плащ и вышла.

Человек на ящике совершенно не обратил на нее внимания, она усмехнулась и сказала: "Заходи, что ли, застудишься",— и он вздрогнул, обернулся на голос, некоторое время с оттенком удивления вглядывался в ее лицо, наконец, молча кивнул и поднялся. Встряхнулся, поежился и — точно ходил этой дорогой от рождения — бодро зашагал к вагончику, а Саня, неловко и осторожно передвигая себя в кошмарно неудобной обуви, послушно двинулась следом.

Посреди ночи она проснулась — с чего бы это? — с минуту полежала с открытыми глазами, вслушиваясь в ровное дыхание лежащего рядом человека. Потом осторожно вытекла из-под одеяла, на цыпочках пересекла комнату и нащупала на подоконнике металлическую крышку из-под овощных консервов "Глобус", служившую ей в качестве подсвечника. Прикрыла ладошкой хрупкий свечной огонек, вернулась к кровати и ощупала кое-как брошенную на стул одежду. Карманы джинсов были пусты, если не считать носового платка да замусоленного автобусного билетика, из которого явствовало, что его владетель пользовался муниципальным транспортом в городе Москве. В существовании этого города Саня иногда сомневалась, слишком он был далек, призрачен и — чисто предметно — ничем не был отмечен в том мире вещей и веществ, которые ее привычно обступали на точке. Дорожные люди, правда, иногда рассказывали о его огромности и безжалостности, но то были слова, слова, слова.

Никогда прежде она не грешила рысканием в карманах постояльцев и даже в первый момент устыдилась своего беззаконного и бессмысленного порыва — что, собственно, она искала? Скорее всего какой-нибудь документ — паспорт, воинский билет или же билет профсоюзный — словом, любой клочок бумаги, удостоверяющий его тревожную личность. Ничего похожего в его карманах не нашлось, и это обстоятельство натолкнуло Саню на предположение, что возник пришелец ниоткуда, соткавшись из кострового дыма. Вы пару месяцев хотя бы поживите на оторванной от мира точке, вам и не такое в голову взбредет. Ничего мистического, впрочем, в таком предположении не было — вовсе не потусторонне, а вполне реально он хозяйничал за столом, когда она наконец доковыляла до вагончика в инквизиторской обуви. Он неторопливо жевал хлеб, отламывая маленькие кусочки от подсохшего батона и тщательно промакивая их в банке с килькой, оставшейся после вчерашней трапезы генеральского сына.

Не испытывая и тени неловкости, он лакомился объедками, приветливо и очень обыденно — как старинному знакомому — кивнул возникшей в дверном проеме Сане, дескать, заходите, чего ж стоять в дверях — примерно такой текст прочитала она в его тусклых глазах и ни с того ни с сего предложила: "Может, ты хочешь немного выпить и поесть?" — на что он без промедления кивнул. Она сбегала на кухню, торопливо собрала, что под руку подвернулось,— миску гороховой каши, пару анемичных рыбных котлет, ломоть отдельной колбасы, расстрелянный жировыми дробинами, бидон приторного чая, а также бутылку домашней вишневой наливки, наполовину разбавленной чистым спиртом, которую берегла на всякий (Бог его знает — какой) случай. Вот и выяснилось — какой. Он с аппетитом поглощал столовскую пищу (готовила Саня, между нами, скверно), съел все, они выпили по паре рюмок наливки, вино стукнуло Сане в голову, да и у него глаза заблестели, он с наслаждением курил забытые генеральским сыном сигареты, затягиваясь медленно и настолько глубоко, что лицо на излете затяжки выглядело совершенно бесщеким, но после второй сигареты он как-то быстро, вдруг, разом сник, стащил с себя свитер, джинсы, рубашку и улегся в кровать.

Он моментально заснул, а Саня еще долго сидела озадаченная странным поведением пришельца — обычно посиделки за столом имели продолжение,— но усталость сморила ее. Она выпила еще рюмку наливки — а ей-то куда себя подевать? — потом торопливо разделась, укрываясь за распахнутой дверкой шкафа. Она почему-то стеснялась этого человека, спавшего на спине, точнее сказать, его совиного взгляда: он спал, полуприкрыв веки, и, казалось, пристально наблюдал за ней откуда-то из глубин своих сновидений.

Не обнаружив в карманах ничего такого, что могло бы пролить свет на происхождение, местожительство или род занятий пришельца, она справедливо рассудила, что это не имеет значения, завтра он исчезнет, как и все прежние дорожные люди. Заснула она не сразу, все о чем-то беспокоилась, пока наконец не уловила природу этого беспокойства.

В вагончике пахло дымом. Наверное, печка пошаливает, как бы не угореть, встревожилась она, но, принюхавшись, определила, что на свою буржуйку возводила напраслину: запах имел слегка кисловатый, травяной, совсем не ядовитый привкус, он сочился откуда-то слева, где в темноте лежал человек и причмокивал губами. Она приблизила лицо к его теплому дыханию — да, запах дыма шел от него, от волос, от лица и, кажется, даже от острой ключицы, и Саня подумала: понятно, он же долго сидел там на ящике, и дым огородных костров впитался в него.

Дымы все десять дней праздничного майского цикла волнами накатывали на точку, после десятого числа они отхлынули — огородники разбрелись по своим работам и службам,— стало тихо и тепло. Саня в первый же будний день наведалась в город. В двухэтажном универмаге на центральной площади (универмаг плюс две вытянутые клумбы, напоминающие огородную грядку, плюс желтокирпичный исполком, наколотое на рапирье жало флагштока, окровавленное вечно вялым и выглядевшим несвежим полотнищем, плюс кинотеатр "Пламя" с покатой крышей), на втором этаже, в "мужском" отделе, она сделала несколько озадачивших персонал покупок, как-то: пара добротных рубашек пятидесятого размера, бритвенный станок с помазком, три пары носков и пару трусов; с последним предметом туалета у Сани вышла некоторая заминка; продавщица, метнув на прилавок разлинованные прямыми неизгладимыми складками образцы товара (собственно, три разновидности одного фасона: трусы антрацитные, грязно-синие и бежевые в цветочек), украдкой наблюдала за неловкостью покупательницы, нависшей над прилавком и не рискующей прикоснуться к товару. "Было б что под ними прятать",— философским тоном заметила продавщица, и Саня мгновенно почувствовала на лице отвратительный пятнистый ожог — на лбу, на щеках, на скуле: она всегда так краснела, горячими, походящими на симптом какой-то кожной болезни пятнами.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Рассказы - Василий Казаринов бесплатно.
Похожие на Рассказы - Василий Казаринов книги

Оставить комментарий