Крестом и стволом - Михаил Серегин

Конечно, мужик не подумал, что делает. И конечно же, теперь, сидя в местном изоляторе, он горько сожалеет, что дал волю нервам. Но и Костя, и отец Василий прекрасно понимали, что это только начало. Как сообщили главврачу его «информированные источники», почти весь город так или иначе отказывается иметь дело с парфеновскими людьми. И тому было простое, можно сказать, примитивное объяснение. Парфен сам, лично устранил в своей команде всех, хоть сколько-нибудь способных на самостоятельные действия. Остались только «шестерки». И когда лидер погиб, в городе не оказалось никого, кто имел бы моральное право и достаточно силы духа, чтобы занять его место.

– Прикинь, Мишаня! – восторженно хихикал Костя. – Самарские парфеновцам предъявили! Московские предъявили! Тольяттинские предъявили!

– А ты почем знаешь? – засомневался священник.

– Да это уже половина Усть-Кудеяра знает! А главное, знаешь что?! Никто из местных ничего на себя брать не хочет! Прикинь?!

Вот это действительно была новость! Нет, с одной стороны, понять местную братву было можно. Мало ли каких долгов мог понаделать Парфен? И как им расплатиться, если Парфен все лично в руках держал, никого к деньгам не подпускал? Да и с какой стати им за него отвечать? Но с другой стороны, ситуация, когда прекрасный большой поселок на перекрестке дорог оказался совершенно бесхозным, была по нынешним временам какой-то противоестественной.

– И знаешь, о чем я теперь думаю, Мишаня? – спросил напоследок главврач.

– О чем?

– Где парфеновские бабки? Сечешь?

Отец Василий задумался. Не то чтобы его так уж интересовало, где бандитские деньги, но вот последствия их пропажи представлялись ему весьма паршивыми. Те же самарцы да москвичи реально-то деньги под честное парфеновское имя давали, но записано-то, поди, все на то же АТП-2 да на пароходство, а значит, с них и выдаивать будут!

Он вспомнил утренний разговор с Толяном и понял, что недооценил уровень опасности для простых усть-кудеярских работяг. Потому что, даже если предположить, что те, кто «предъявил» парфеновцам, всех своих денег назад не получат, они все равно отыграются на реальных предприятиях, имевших несчастье попасть под Парфена! Глядишь, остановится и замрет вся экономическая жизнь райцентра! И вот это уже коснется всех.

– Ничего себе перспективка! – взлохматил пальцами черную кудлатую голову поп.

– А я тебе что говорил?! – победоносно глянул на него главврач. – По маленькой?

– Бог с тобой, совратитель, наливай!

* * *

Домой отец Василий пришел в два часа ночи. Он брел по ведущей от трассы к дому грунтовке, мурлыча под нос что-то бесконечно мирское и жизнеутверждающее, когда понял, что в доме что-то не так. Все окна светились. Он ускорил шаг, почти бегом достиг двора, взлетел на крыльцо и толкнул дверь.

Ольга сидела в зале на полу и, шмыгая носом, перебирала их общие фотографии. Вокруг словно пронесся ураган. Вывернутые из ящиков прямо на пол вещи разноцветным ковром покрывали все вокруг, посуда была выставлена из шкафов, и даже его инструменты для работы по дереву, вместо того чтобы лежать на самой верхней полке стеллажа, сиротливо валялись в прихожей.

– Господи боже мой! – моментально протрезвев, прошептал он. – Олюшка! Что случилось?

– Не знаю, Миша, – всхлипнула жена. – Я от Веры пришла, а тут все… – она разрыдалась.

Отец Василий подошел к жене, сел напротив и прижал ее русую головку к своей широкой груди. В голове у него промелькнули события дня и многочисленные бандитские рожи, виденные на похоронах. Нет, это вряд ли они. Публика в Усть-Кудеяре собралась серьезная, и бандиты приехали вовсе не за тем, чтобы рыться в личных вещах местного священника.

«Кому это понадобилось? – думал он. – Господи! Спасибо тебе, что Олюшки дома не было! Еще не хватало, чтобы они ее напугали!» Судя по ярости, с какой неизвестные расшвыривали по дому вещи, они бы не остановились ни перед чем. Он дождался, пока жена успокоится, и принялся помогать ей заново укладывать носки и майки по ящикам и расставлять посуду по шкафам.

* * *

Они провозились до пяти утра, но не управились, так что спать отцу Василию не пришлось и на службу он отправился измотанным и притихшим от душевного перенапряжения. Но их личная беда оказалась настолько мизерной по сравнению со внезапно обрушившимися на поселок проблемами, что ни он, ни Ольга более к ее обсуждению не возвращались.

Прямо с утра события в Усть-Кудеяре начали развиваться словно в кошмарном сне. Из области, как снег на голову, свалились представители двух крупнейших банков, и оторопевшие устькудеярцы узнали, что ни АТП-2, ни пароходство, ни даже недостроенная заправка в последнее время как бы Парфену и не принадлежали. Все восемнадцать крупных и мелких абсолютно рентабельных бандитских предприятий были заложены под солидные валютные кредиты. Сведущие люди говорили, что срок их возврата еще не истек, но смерть Парфена подстегнула кредиторов, и теперь за будущее предприятий никто бы не поручился. Но зачем кредиты понадобились Парфену, не понимали даже сведущие люди. Благо он бы еще за рубеж дернул! Так ведь нет, все говорило о том, что он, напротив, собирался укреплять свое положение в Усть-Кудеяре. Но все эти размышления никому не помогали, и разом лишившиеся работы и уверенности в будущем устькудеярцы с ужасом ожидали, какой еще сюрприз преподнесет им очередной день.

Огромные черные машины с иногородними номерами покрутились пару суток по поселку, но даже им ловить здесь было нечего – «крыша» у банков была «правильная» и нигде «не текла». А куда делись денежки, сказать мог разве что покойный… Но он молчал.

* * *

В один из таких суматошных дней и появилась в храме симпатичная, определенно нездешняя прихожанка. Она терпеливо отстояла службу и, дождавшись, когда отец Василий завершит беседу с обступившими его со своими проблемами местными старушками, подошла.

– Отец Василий?

– Слушаю тебя, чадо, – благодушно улыбнулся ей священник. Такой красоты он не видел в Усть-Кудеяре давно.

– Можно с вами поговорить? – тревожно, так, словно в храме божием ей что-то могло угрожать, огляделась по сторонам дама. Не просто женщина, а именно дама, определил для себя отец Василий.

– Разумеется, – кивнул он. – Пройдемте в беседку, нас там никто не потревожит.

Они вышли из храма, направились в заросшую вьюном деревянную беседку во дворе и присели на гладкую, недавно покрашенную скамью.

– У меня пропал сын, – сделала глотательное движение дама. – И я пришла к вам за помощью.

Священник растерялся. К нему часто приходили со своими бедами, но такое он слышал впервые.

– Извините, я не представилась, – отерла белым кружевным платочком подступившую слезу дама. – Елена Витальевна Соловьева.

– Извините, Елена Витальевна, а чем я мог бы вам помочь? – спросил священник, ощущая, как сердце наполняется состраданием.

– Это вы меня извините, – покачала головой дама. – Я не объяснила… Дело в том, что я – бывшая жена небезызвестного Александра Парфенова. Вы позволите, я закурю?

«Вот это номер!» – охнул про себя отец Василий. Он и представить не мог, чтобы у этого мужлана могла быть такая милая и, по всему видно, интеллигентная жена.

– Да-да, конечно, – растерянно закивал он.

– Понимаете, батюшка, – нервно затянулась дама. – Я вышла за Сашу совсем еще молодой, глупой. Господи, я и понятия не имела, чем он занимается! А когда поняла, Женя уже родился…

Отец Василий слушал и кивал, все более проникаясь искренним восхищением. Каждый жест, каждая гримаска этой женщины были столь утонченными, столь наполненными движениями ее души, что не залюбоваться было невозможно.

– Когда я решила уйти, – ее голос погрустнел и стал низким, вибрирующим, – Парфенов поставил условие: мне квартира в городе и все, что в ней, но Женю, нашего сына, он забирает…

– Позвольте! – удивился отец Василий. – Парфена, то есть Александра Ивановича я знал много лет, но не помню, чтобы кто-нибудь говорил, что у него есть сын!

– В том-то и дело, – вздохнула Елена Витальевна. – Если Парфенов сам этого не захочет, никто о его делах не узнает, – она всхлипнула и снова утерла слезу. – Пока он был жив, мы встречались с сыном каждое воскресенье. Конечно, потом приезжал Сережа, его водитель, царство ему небесное… и мое счастье кончалось!

– Ужасно! – посочувствовал священник.

– А теперь, когда и Парфенов, и Сережа погибли, я нигде не могу найти своего сына! – замотала низко опущенной головой Елена Витальевна.

– А чем я-то могу помочь? – спросил отец Василий. – Чем?

– Знаете, батюшка, – вздохнула Елена Витальевна. – Я один раз услышала от Сережи, ну, от водителя, что он привез Женю от Бухгалтера. Я не знаю, кличка это или должность, но я так поняла, что Парфенов держал его именно там. Вы не слышали о таком?