Северный шторм - Роман Глушков

Проклятые морозы! Семь лет живу в России, а так к ним и не привык. Может быть, поэтому я так чутко реагировал на малейшие сквозняки, что особо свирепствовали в закрытых тирах, где мне приходилось проводить занятия с гвардейцами. Первые годы эмиграции я по ползимы страдал от насморков и простуд, но потом акклиматизировался, закалился и теперь переживаю лишь дежурный осенний насморк. Впрочем, терпимостью к здешним сквознякам я все равно не проникся. Эти коварные мерзавцы отвечали мне взаимной антипатией и всегда норовили при случае испортить настроение. Как, например, сейчас, когда я пригрелся у камина, разморенный теплом и вином. Только странно, откуда в утепленном помещении ни с того ни с сего возник сквозняк?..

Паранойя проснулась во мне быстрее, чем полусонное сознание. Почувствовав стелющийся по полу холодок, я мгновенно выскочил из кресла, схватил «стечкин» и уже через секунду находился в темном углу комнаты, взяв на прицел дверь в коридор. И только после этого окончательно очнулся от дремоты. Коснувшись ладонью ковра, я убедился, что сквозняк действительно был, а не почудился мне спросонья. И хоть в данный момент он уже прекратился, проникший в дом морозный воздух все еще холодил руку.

Наш довольно роскошный двухэтажный особняк, великодушно подаренный нам князем Сергеем, стоял на Аптекарской набережной, неподалеку от Кантемировского моста (по иронии судьбы, раньше в этом доме проживал какой-то высокий чиновник, казненный за шпионаж в пользу Святой Европы). Сквозняки на берегу Невы были вполне обыденным явлением, но предусмотрительная Кэтрин еще осенью утеплила в доме все щели, так что холод мог проникнуть сюда лишь от одной из трех входных дверей: парадной, служебной либо двери пожарного выхода. Откуда именно сквозило, определить из гостиной не удавалось, но в том, что дверь была на мгновение приоткрыта, я не сомневался. Забранные крепкими решетками, окна были вне подозрений – их и летом было проблематично отпереть, а зимой тем более. Список посетителей, которые могли наведаться ко мне без стука в час ночи, состоял всего из двух человек: Кэтрин и Поля. Однако первая уже зажгла бы в прихожей свет, а второму запрещалось покидать казармы училища в столь позднее время. Разве только Поль намылился в самоволку, но это было маловероятно – старший сын Жана Пьера де Люка вырос на редкость дисциплинированным юношей, и карьера военного подходила для него идеально.

Оставались лишь те незваные гости, которые в моем списке не значились, но к их появлению я давно был готов. Вернее, полагал, что был готов. А так это на самом деле или нет, предстояло выяснить.

Треск догорающих в камине поленьев мешал расслышать, что происходит за пределами гостиной, а злоумышленник, который сумел без проблем отпереть входную дверь, разумеется, не стремился быть обнаруженным. Поэтому я предпочел пока отсиживаться в своем укромном углу – идеальном укрытии, где резкий контраст света от каминного пламени и тени делал меня практически невидимым даже на расстоянии вытянутой руки. Пассивная тактика выжидания являлась не менее действенной, чем активный поиск злоумышленника: кто бы ни пробрался в дом, пусть даже обычный воришка, мимо гостиной ему не пройти – он просто обязан убедиться, где находится хозяин. Если же ублюдок прибыл сюда не за ценностями, которых у нас с Кэтрин в общем-то и не имелось, а за моей головой, тогда встречи с ним не избежать и подавно.

Громоздкий тяжелый «стечкин» весил как пистолет-пулемет (каковым он, по сути, с пристегнутой кобурой-прикладом и являлся), и держать его долго наведенным на цель было неудобно. Перекладывая пистолет из руки в руку, я стал по очереди разминать затекающие запястья. Сказывался-таки возраст – даже несмотря на регулярные тренировки, о былом мастерстве обращения с пистолетом теперь приходилось лишь мечтать. Зато как кровь в висках застучала! Будто на первом боевом задании после выпуска из Семинарии! Эх, если бы еще не одышка, ноющая от хондроза спина да скрипучие коленные суставы, был бы и вовсе полный возврат в молодость. Признаться, отвык я от пропитанной адреналином атмосферы настоящей Охоты. И потому внезапное погружение в нее было равносильно большой порции воды, залпом выпитой страдающим от жажды путником: и приятно и мучительно одновременно.

Не слишком полагаясь на слух, я сильнее напряг зрение, стараясь не проворонить момент, когда в дверном проеме покажется силуэт недоброжелателя. И тут же рассмотрел справа от себя на полу какое-то шевеление. Едва заметное, словно на ковре в том углу копошилась крыса. Уж кого-кого, а подобных хвостатых иждивенцев в хозяйстве чистоплотной Кэтрин отродясь не водилось. Однако мне не почудилось: что-то мелкое действительно двигалось по полу в нескольких шагах от меня.

Не опуская пистолет и не выходя из тени, я скинул шлепанцы, а затем аккуратно, на цыпочках, подкрался к источнику странного звука. Как выяснилось, шуршала и шевелилась сминаемая в гармошку длинная ковровая дорожка. Она лежала у дальней стены гостиной и одним концом уходила в щель под дверью, что вела в коридорчик между детскими комнатами. И теперь дорожка, словно живая, медленно выползала в гостиную, подталкиваемая кем-то с другой стороны.

Попасть в тот коридорчик можно было не только из гостиной, но и через пожарный выход, который я старался не загромождать всяким ненужным хламом. Такова оказалась оборотная сторона противопожарной безопасности! Дверь, предназначенная для экстренной эвакуации детей из горящего дома, с той же легкостью впустила злоумышленника. У меня внутри все похолодело, когда я представил, что могло бы случиться, спи сейчас Люси и Ален в своих кроватях. Пока я поджидал в засаде рыскающего по дому негодяя, он мог шутя расправиться с детьми и столь же незаметно ретироваться, если бы решил, что их смертью я сполна рассчитался с Пророком.

Чем незваному визитеру помешала ковровая дорожка, я догадался через несколько секунд, когда в освободившуюся под дверью щель просунулась небольшая железная трубка, в изогнутый конец которой была вделана линза. Ну и кто после этого посмеет назвать Эрика Хенриксона параноиком? Предназначение немудреного оптического прибора не составляло для меня загадки, поскольку мне не однажды доводилось пользоваться таким на службе в Корпусе. Более того, я даже во мраке определил, что портативный перископ для наблюдения из укрытий, каким пользовались Охотники, и перископ, что просунул свой стеклянный глаз в мою гостиную, изготовлены по одним чертежам и на одном заводе – Карла Цейса в Берлинской епархии. Иными словами, скрывающийся за дверью недоброжелатель только что предъявил мне свое служебное удостоверение.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});