HEROическая эпопея - Олег Трегубов

ж, теперь за оценки можно не волноваться. Насчёт других предметов я был уверен, и оставалась только литература, так как там оценка балансировала между тройкой и четвёркой. Но стихотворение перевесит чашу весов в мою пользу, и я смогу насладиться игрой на протяжении всех новогодних каникул.

С такими радостными мыслями я оделся, выскочил из квартиры в подъезд и быстро сбежал по лестнице. На улице было довольно прохладно, мела вьюга и колючий снег то и дело норовил ужалить меня в лицо. Поёжившись, я поднял воротник, натянул шапку на уши и поспешил в школу. Первым уроком была как раз литература, и мне очень не хотелось опаздывать на неё.

— Вот тебя угораздило, — покачал головой Андрей, когда я вошёл в класс и сел на своё место.

Мы с ним были соседями по второй парте, только он сидел возле окна, а я у прохода.

— Вчера же ещё не было этого прыща, — добавил он, разглядывая моё «украшение».

— Тихо ты, — цыкнул я на него и покосился по сторонам, но вроде бы на нас никто не пялился.

Я пришёл минут за пять до начала урока, в самый раз, чтобы перечитать стихотворение. Постепенно класс заполнялся, но я не обращал внимания на тех, кто приходит, уткнувшись в свой учебник.

Внезапно в нос мне ударил знакомый аромат духов, и я непроизвольно поднял голову. Да так и замер, широко раскрыв глаза. Мимо меня по проходу шла Лена Соловьёва, и мой взгляд случайно нацелился прямо на её бюст, обтянутый тонкой светло-голубой блузкой. А если быть уж совсем точным, то на два торчащих соска. Она пролетела, словно фея, оставив после себя шлейф своих волшебных духов, а также полнейший сумбур в моих мыслях. Она пришла без лифчика! От осознания этого я чуть было не грохнулся в обморок.

Но лучше рассказать подробнее о том, кто такая Лена Соловьёва. Понятно, что одноклассница, но в нашем классе, как и в школе, она начала учиться только с сентября, поэтому я её знаю лишь четыре месяца. И с самого первого дня, едва я увидел её стройные ноги, подчёркнутые короткой юбкой, тонкую талию и грудь размером с небольшие дыньки, причём такую же упругую и округлую, она стала моей главной сексуальной фантазией и оставалась ею вплоть до сегодняшнего дня. Она и на лицо была довольно симпатичной, с милой улыбкой, ровными белыми зубами, светлыми локонами волос и голубыми глазами. И в своих фантазиях я частенько представлял, как мы занимаемся любовью. Правда, в реальности такое было невозможно, ведь я по сравнению с ней был самым настоящим Квазимодой. К тому же она встречалась с Пашей Коршуновым — хулиганом из одиннадцатого класса. Поэтому только мечтать мне и оставалось.

А вскоре пришла учительница по литературе, которую звали Любовь Александровна, и тут же прозвенел звонок. Урок начался.

— Так, ребята, времени мало, сегодня наш последний урок в полугодии, и вам всем нужно успеть прочитать выученные наизусть стихи. Кто желает первым?

Поднялось несколько рук, и она вызвала одну из девочек. Потом к доске пошёл Серёга, ещё кто-то, а я всё пытался сосредоточиться на своём стихотворении. Правда, у меня это плохо получалось, поскольку перед глазами до сих пор стояли твёрдые соски, просвечивающие сквозь блузку. А когда подошла очередь Лены, способность мыслить и вовсе пропала.

— Соловьёва, — покачав головой, с упрёком произнесла учительница. — Вообще-то здесь школа. Не могла одеться приличнее?

— Простите, Любовь Александровна, — потупив взор, нежным голосом проворковала Лена. — Вчера была стирка, и бельё не успело высохнуть.

Причём всем было понятно, что она всё это придумала и просто играет на публику.

— Ладно, начинай, — махнула рукой учительница. — Время дорого.

Лена принялась проникновенно и с чувством читать стихотворение, только слов я почти не разбирал. Всё моё внимание было приковано к груди, которая при каждом вздохе эротично поднималась кверху, отчего соски ещё сильнее прижимались к тонкой ткани блузки, а при выдохе опускалась. И уж тут моя сексуальная фантазия разыгралась на полную катушку. Я представил, что кроме нас в классе больше никого нет. И вот я подхожу к ней, просовываю ладони под блузку и начинаю медленно скользить ими вверх. Ощущаю её животик, кладу руки на талию и поднимаюсь выше. Сначала пальцами касаюсь мягкой, но в то же время упругой груди, затем ладонями, и чувство невероятного блаженства кружит мне голову. Я зажимаю твёрдые соски между большими и указательными пальцами и начинаю нежно поглаживать и массировать их, а в это время Лена, томно постанывая, дотрагивается до моей ширинки, намереваясь расстегнуть её.

— Двоеглазов! — словно гром среди ясного неба прозвучала моя фамилия.

В тот же миг пелена с моих глаз спала, и я увидел, что Лены Соловьёвой у доски уже нет. Судя по всему, пока я фантазировал, как щупаю её титьки, она закончила читать стихотворение и вернулась на место.

— Двоеглазов! — повторила учительница, глядя прямо на меня. — Ты выучил стихотворение?

— Да, конечно, — невнятно пробормотал я и поднялся на ноги, намереваясь выйти к доске.

Но не успел я сделать и шага, как раздался надрывный возглас Вити Потапова — нашего местного балагура:

— Смотрите, да у Лёхи штаны оттопырились на Соловьёву!

И заржал. Тут же его заразительный смех подхватили остальные. А я скосил взгляд вниз и с ужасом обнаружил, что он прав. На этот раз фантазии оказались чересчур сексуальными, отчего я непроизвольно возбудился. Моё лицо от стыда мгновенно стало таким же пунцовым, как и прыщ, и я быстро сел обратно на стул.

— Тихо! — прикрикнула учительница, пытаясь успокоить класс. — Прекратите смеяться!

Постепенно мои одноклассники и одноклассницы, перед которыми я умудрился опозориться, угомонились, но с разных сторон всё равно доносились негромкие смешки.

— Можешь прочитать стихи сидя, — сказала она, и тут же смех грянул с новой силой.

Я же сидел, склонив голову, и мечтал только об одном — провалиться куда-нибудь подальше сквозь землю. Естественно, тут уже было не до стихов. Они совершенно вылетели у меня из головы.

— Ты точно выучил? — спросила Любовь Александровна, когда в классе, наконец, стало тихо.

Я ничего не ответил, поскольку моё горло как будто зажало в тиски. Даже