Отдаленные последствия. Иракская сага - Корецкий Данил Аркадьевич

Но есть люди, устроенные иначе. Их не так уж и много, всего несколько тысяч. Они разбросаны небольшими горстками по университетским городкам, исследовательским институтам, научным центрам – это своего рода особый этнос, нация физиковэкспериментаторов, физиков-фундаментальщиков, лучших из лучших в своей области знания. Они говорят на разных языках, живут в разных странах, обладают чувством юмора и независимым характером. Да, еще по статистике у них высок процент разводов и бездетных пар. Они не могут прожить долгую и счастливую жизнь хотя бы потому, что окружены загадками, как параноик окружен призраками и чудовищами. Ну да и ладно, дело не в этом.

Похоже, в последние годы у этого рассеянного по всей планете этноса появилась своя столица. Место, куда физики тянутся всей душой, как мусульмане в Мекку, как евреи в Израиль. И многим из них удается туда попасть. Это расположенный в западной части Европы научный центр, однажды прозванный неким злобным околонаучным журналистом «Witch Copper» – «Ведьмин Котел». Сокращенно – WC, то есть ватерклозет, или по-простому – уборная. Что только в этом котле (или в уборной) не варилось! Здесь ловили и сортировали нейтрино, создавали антиматерию, здесь в конце ХХ века изобрели всемирную сеть – Интернет... Каждый из проектов центра вызывал бурю дискуссий, скандалов и даже что-то вроде истерий планетарного масштаба. Что неудивительно, поскольку люди, работающие здесь, мало похожи на обычных хомо сапиенс, и задачи они перед собой ставят самые смелые и – лучше слова не подберешь – фундаментальные.

Ирак. Усиленный взвод на марше

Колонна, подобно гусенице, растянулась на дороге, ведущей на запад. Впереди двигался бронетранспортер «Лейви», за ним, как привязанный, шел штабной «Хаммер», потом грузовик песочного цвета с грязно-серыми разводами камуфляжа, белой армейской звездой на дверцах и брезентовым верхом, потом еще один «Лейви», тупорылая массивная туша топливозаправщика и, наконец, покачивающий на рытвинах вверх-вниз стопятимиллиметровой пушкой танк «Абрамс». И бронетранспортеры, и огромный джип, и автоцистерна, и танк были, как и грузовик, раскрашены серо-желто-белыми пятнами пустынного камуфляжа, поэтому гусеница хорошо сливалась с местностью.

В передвижном штабе Салливан вел переговоры с конечным пунктом их маршрута:

– «Балтимор» на связи! Как слышите?

– Я «Хьюстон», слышу вас хорошо.

– В десять ноль-ноль прошли отметку 40. У нас без происшествий. Что у вас?

– Тихо пока. Общаемся с местными. Требуем у начальства «ночь победителей»... (Смех.)

Короткая пауза. Что хотел сказать незнакомый «Хьюстон»? Напомнить, что победу в Ираке одержала 82-я воздушно-десантная дивизия, а бригаду морской пехоты перебросили уже потом, когда все было кончено, для выполнения полицейских функций – подавления вспыхнувших в Фаллудже волнений? Или он ни на что не намекает, а просто шутит? Радист решил, что лучше выбрать второй вариант объяснения.

– С погодой что? На базе всю авиацию зачехлили, обещают сильную бурю.

– Нет, у нас пока еще не завертелось. Но на западе вполнеба черный столб стоит, к полудню здесь будет. А вечером и вас накроет.

– Никак сам старина Саддам на нас проклятия шлет, а?

– Хорошо, что проклятия, а не штурмовики. Но, кроме проклятий, у него ничего не осталось! (Смех.)

– Объект осматривали?

– Да тут все на виду. Одни руины... Может, скрытый вход где-то есть, подземелья – не знаем. Пока не нашли ни атомной бомбы, ни фосгена с ипритом[3] ... Но взяли все под охрану, как положено...

– Ничего, с нами как раз несколько специалистов, которым за эти поиски немалые деньги платят.

– Вот и хорошо. Когда вас ждать?

– Завтра после полудня, если все нормально пойдет.

– Удачи вам, «Балтимор».

– И вам удачи. Следующая связь после отметки 55.

– Вас понял, «Балтимор». Связь после 55. Кстати: лейтенант Морган распорядился насчет праздничного обеда в честь победы. И в честь вашего прибытия тоже. Срубите нам по паре пива, морпехи. За десантом не заржавеет.

– Пива нет, остался чистый бурбон.

– Сойдет и бурбон. (Смех.)

– О’кей. До связи, «Хьюстон».

– До связи, «Балтимор».

Салливан переключил диапазон выйдя на связь с капитаном Маккойном.

– У десантников все спокойно, сэр, они не обнаружили ОМУ и ждут нас! – доложил он. Потом обернулся к международной группе поиска, которая расположилась в просторном, кондиционированном чреве «Хаммера» вполне комфортно, как в купе вагона первого класса.

Грох и Макфлай вольготно развалились на заднем сиденье, а Кенборо и Чжоу – на среднем, лицом к ним.

– А что там за руины...

Из-под «Лейви», что идет впереди, вылетел здоровенный камень, водителю пришлось нажать на тормоз и резко принять влево. Эммануил Грох, эксперт по химическому оружию, кувыркнулся вперед и упал головой на колени австралийцу Томасу Кенборо, которого за глаза называли Кенгуру. Тот охнул и раздраженно зашипел.

– Извините,– буркнул Грох, задом заползая на свое место. Сейчас «Хаммер» уже не казался ему первым классом.

Теодор Макфлай усмехнулся. Он крепко держался за ручку над окном своей бревноподобной лапищей, а потому остался на месте.

– Хорошо, что я не упал на Люка! – пошутил он.

– Да, очень хорошо, большое спасибо! – вежливо разулыбался Люк Чжоу, который весил втрое меньше, чем Макфлай. Он уже двадцать лет жил в Штатах, но так и не избавился от восточных привычек.– Вы бы меня раздавили!

– А вам, Эммануил, спасибо, что не разбили мне головой яйца! – явно передразнивая китайского коллегу, сказал Томас Кенборо – эксперт по атомному оружию.

– Что за руины в Аль-Бааре? – закончил свой вопрос Салливан.

– Крепость 12 века,– добродушно пояснил Макфлай.

– А-а,– сказал радист. Подумал и спросил: – Но это ведь древняя крепость, верно?

– Да,– сказал Макфлай.

– А ведь тогда, в древности, химического оружия еще не было, верно?

– Верно.

Салливан подумал еще.

– А при чем тут тогда эта крепость?

Кенборо и Грох захохотали. Макфлай что-то ответил, что-то наверняка язвительное,– но его никто не услышал, потому что как раз в эту секунду загудела земля, оглушительно загрохотало железо и «Хаммер» подбросило вверх, словно игрушку.

Бозонель. Научный центр

Последнему проекту «Ведьминого Котла» по части скандалов, видимо, предстоит переплюнуть все предыдущие. На стометровой глубине под комплексом зданий центра свернулся кольцом самый большой в мире протонный ускоритель протяженностью в 27 километров. Некоторые из хомо сапиенс убеждены, что это и есть тот самый зверь Апокалипсиса, лютый многоголовый змей, коему суждено положить конец истории человечества. Восемь голов зверя – это восемь малых ускорителей, которые разгоняют частицы, прежде чем запустить их в главную магистраль; четыре всадника Апокалипсиса – это четыре многоцелевых детектора, которые будут отслеживать процессы, происходящие с протонами во время столкновения...

Выражаясь обычным языком, существует опасение, что некие неконтролируемые физические процессы, происходящие в ускорителе, могут спровоцировать цепную реакцию, которая при определенном стечении обстоятельств уничтожит нашу планету. Какие процессы? Выработка антивещества, например, или образование «черной дыры», или возникновение так называемых «монополей Дирака», способных к поглощению окружающей материи... Некоторые ученые пророчат даже появление пространственно-временных «крысиных нор», в которые вслед за отважными исследователями может провалиться немало и куда более ценных вещей, например Эйфелева башня вместе с Парижем, а может, и с Европой, или даже со всей планетой Земля... Некоторые не дают конкретных прогнозов, но пугают некими непредсказуемыми «отдаленными последствиями».

Теоретическая и экспериментальная физика частенько входили в антагонизм, и это был как раз такой случай. Экспериментаторам из «Ведьминого Котла» волей-неволей приходилось создавать специальные комиссии, демонстрировать расчеты и писать отчеты о несостоятельности той или иной катастрофической теории. Теоретики же в ответ извлекали на свет божий свои формулы, опровергали доводы оппонентов и находили новые подтверждения своим опасениям... Как в тренировочном фехтовании: укол – защита, ответный выпад – уход, контратака – блок, встречный выпад...