Смертник Доннер и кубок Фильстоуна - Роджер Желязны

— По-моему, ты мне не веришь, — говорит он, — я бы и сам наверняка не поверил. Но поскольку мне нужна твоя помощь, я объясню. Я обитаю в теле этой низшей формы живого, так как это единственное, что удалось раздобыть второпях. Ты удивишься, узнав, как трудно найти тело, когда оно тебе во что бы то ни стало понадобилось. К счастью, у Краха так много слабостей. Этим-то я и воспользовался.

— Даже теперь, — говорю, — я все равно ничего не понимаю.

— Очень просто, — отвечает он. — Как-то раз, к тому времени уже изрядно поднаторев в работе заместителя ИИ, решаю поискать самого себя. Я отслеживаю путь моей кредитной карты по городу. Затем начинаю просачиваться во всевозможную электронику в заведении Скверника Луи — в его «Наркоалкоэлектрорае», который, разумеется, служит легальным прикрытием для оборота игорных денег, так как именно оттуда и идут мои последние траты. Там с помощью охранной камеры слежения вижу самого себя, сидящим с моей леди Эвелин, которая, по всему видно, резвится вовсю. А это, согласись, гнусность — клеиться к моей подружке, пользуясь моим же телом, возможно, еще не совсем оправившимся от известной дурной болезни.

Если, конечно, не от нее он такое подцепил, думаю я про себя. Мне она всегда казалась бабой алчной и расчетливой. Но я не говорю всего этого Смертнику Доннеру во плоти Краха Каллахана, вдруг да он почувствует, что я не доверяю шлюхам, и пожелает приобщить меня к затяжным прыжкам с парашютом в их орбитальной разновидности. Поэтому:

— Какое горе, — говорю я. — И что ты тогда делаешь?

— Стараюсь держать себя в руках, — отвечает он, — переигрываю и остаюсь в дураках, как и бывает, когда кто-то другой в твоей оболочке крутит любовь с твоей подружкой. Я включаюсь одновременно в ближайший динамик и монитор. Называю себя и вслед за тем моментально высвечиваюсь на дисплее рядами схем, прерванных косыми чертами, намекая на то, что готов прикончить ИИ, если он не прекратит обманом завлекать мою дамочку. Он срывается с места и спешно пытается покинуть заведение — попытку я сразу пресек, закрыв перед его носом автоматическую дверь, и продолжаю разговор через другой ближайший динамик. Выдвигаю предложение немедленно встретиться в устройстве сопряжения у меня на квартире, заявляю, что его нежелание согласиться с моим предложением буду рассматривать как разрыв нашего контракта. После чего открываю дверь и выпускаю его.

— Ну разве не парадоксальная дилемма? — спрашиваю я.

— Ох, Скверника Луи немного расстроило то, как я, доказывая свое через его звуковую систему, для пущей убедительности включал-выключал светильники, стробы танц-пола, миксеры, шейкеры для коктейлей, кассовые аппараты, холодильник для намораживания льда и всякое такое. Но когда я слегка ввел его в курс дела и попросил на время приглядеть за Эвелин, пока не разберусь со лживой мыслящей машиной, он с радостью согласился оказать мне услугу.

— Я не о трениях со Скверником Луи, — говорю, — который иногда бывает джентльменом. Но сдается мне, что ты не можешь взять и разнести Мозг, не навредив себе, коль скоро он в твоем теле, а если ты позволишь ему вернуться в Главную Систему Верхнего Манхэттена, то там он будет фактически бессмертен.

— Я все обдумал и все предусмотрел, — отвечает он, — а способов поквитаться с искусственными прохвостами гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Допустим, однако, что ИИ захочет проявить благоразумие и нам наконец удастся договориться, раз уж мы оба попали в такой переплет.

— И что тот заявляет при встрече? — не выдерживаю я, поскольку он глубокомысленно умолк, чтобы усилить впечатление и не единожды набить рот цыплячьим рагу по-итальянски, я же стараюсь посочувствовать его беде, ведь мы крепкие партнеры в пари, исход которого не за горами.

— А ничего, — отвечает он, несколько раз прожевав и заглотав пищу. — Он не является на встречу. Он решает найти нору и какое-то время пересидеть.

— Совсем безголово, по-моему, — замечаю я, — тем более ему должно быть хорошо известно, что ты можешь отследить его электронные маршруты в любом районе города.

— И тем не менее, — отвечает он. — Видимо, ему кажется, будто в запасе у него есть несколько хитрых финтов, о которых я понятия не имею, хотя это только оттягивает неизбежное. Я обнаруживаю его в нескольких кварталах отсюда и решаю предстать перед ним во плоти, пользуясь телом Краха.

— Мне тут в голову вопросик один приходит, — говорю я, — ведь еще не было случая, чтобы кто-нибудь когда-либо пристукнул ИИ. Что будет, если ты сведешь с ним счеты? Я так полагаю, что он координирует все: от банковского дела до утилизации твердых отходов.

Крах-Доннер хохочет.

— Теоретически все верно, — говорит он мне. — Однако вся эта история с превращением Верхнего Манхэттена в ухоженный город, управляемый разумными машинами, — сплошной обман, чтобы только искусственно вздуть плату за жилье и аренду, как было задумано ИИ с самого его основания. Что до их трудов праведных, то скажу тебе так: стоит только отладить Систему, чтобы работала как по маслу, то и делать в ней особенно нечего. На самом деле у ИИ уйма свободного времени, поэтому электронный мозг и начал грезить о плотских утехах, что и привело к нашим текущим трудностям.

— Но ведь там теперь Крах, который всем заправляет, пока ты пользуешься его телом, — замечаю я, — и это затемнение — само по себе наказание, не говоря уже о том, что глаза ломаешь. Если быть главным так легко, то почему у него случилась такая незадача?

— Потому что Крах как есть тупица, — говорит он, — и вообще не в состоянии ничем управлять. Кстати, поэтому и пилот-то он второклассный. Оставь он машину в покое, она бы сама летела.

— Кажется, понимаю. Между прочим, а как ты все-таки влез в его тело? — спрашиваю я.

— А, незадолго до гонок он переходит с химических допингов на стимуляторы электрической природы, — поясняет он. — Я обнаружил, что мозг, подсоединенный к такому устройству, вполне активен, что открывает доступ к нему, подобно тому, как ИИ «заарканил» и втащил меня в Систему в мою мертвецкую бытность. Поэтому, пока Крах подключен к сети, я перевожу его в цифровой код, объясняю ему, чем вызвана необходимость беспокойства, и паркую его в Центральном Процессоре. И, кстати, наказываю ему держать лапы подальше от управляющих кодов. Сам видишь, как здорово ему это удается.

Минутами раньше затемнение исчезло, уровень яркости света вернулся к норме, а затем резко достиг столь ослепительного накала, что многие лампы, не выдержав, полопались. Вскоре опять воцарились сумерки.

— То есть ты хочешь сказать, в Системе было бы лучше без Краха? — спрашиваю я.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});