Близко-далеко - Иван Майский

Потапов долго водил своих спутников по городу. В темноте они прошли по главным улицам Баку, побывали у памятника 26 комиссарам и, наконец, поднялись к величественной статуе Кирова на высоком берегу моря. Присев на скамью, все трое долго молчали, вслушиваясь в осторожный, приглушенный рокот волны.

– Беспокойное существо человек! – первым заговорил Потапов. – С самой юности меня тянуло куда-то вдаль. Хотелось посмотреть мир, чужие страны, другие народы. Особенно Китай, Индию, Африку… Сколько книжек я перечитал о знаменитых путешественниках – Марко Поло, Колумбе, Магеллане! – Он на мгновение умолк и затем продолжал приглушенным, слегка грустным голосом: – А вот теперь, когда давняя мечта исполнилась и я еду в чужие страны, мне как-то не по себе…

Никто не ответил Потапову, да он и не ждал ответа.

– Товарищей в самом пекле оставил, – задумчиво сказал Потапов. – Оттого, видно, и не радует меня поездка в дальние страны…

«Значит, и у него те же мысли…» – подумал про себя Петров.

Когда на следующее утро Петровы и Потапов подходили к самолету, который должен был доставить их в Тегеран, Степан полушутя сказал Тане:

– Прижмись покрепче к советской земле! Ведь сейчас мы расстанемся с ней надолго.

Таня серьезно посмотрела на мужа, отошла в сторону и, вынув носовой платок, насыпала в него горсточку земли.

– Сентиментально? – вызывающе спросила она, заметив улыбку Степана. И тут же упрямо заявила: – Ну и пускай сентиментально! Зато моя земля всюду будет со мной!

На тегеранском аэродроме самолет встретил представитель советского военного атташе в Иране капитан Курдюмов. Поспешно усадив приехавших в автомобиль, он повез их в советское посольство.

Помещение, занимаемое посольством, напоминало собой пышное феодальное владение. Построенное в далеком прошлом царским правительством, оно полностью соответствовало духу своей эпохи и вкусам своих прежних хозяев.

Здание посольства стояло в глубине большого парка, окруженного со всех сторон высокой каменной стеной. В парке – пруд с проточной водой, фонтаны, клумбы, густая сеть широких и узких аллей. Кроме главного здания, где находились официальные помещения и квартира посла, в парке стояло еще несколько домов, где жили сотрудники посольства и размещались клуб и столовая. Против главного здания посольства возвышался памятник А. С. Грибоедову. Автор «Горя от ума» больше ста лет назад погиб в Тегеране на посту русского посла в Персии.

Курдюмов устроил наших путешественников в комнатах для приезжающих, а затем показал им парк и посольские помещения. После этого Петровы и Потапов представились полковнику Страхову, временно исполнявшему обязанности военного атташе (сам военный атташе был в отъезде).

Полковник сразу же обрушил на гостей лавину вопросов о положении на фронте и в тылу, о флотских новостях, о Ленинграде, о боях под Сталинградом. Он не спрашивал прямо, однако сквозь все, что он говорил, пробивался лишь один, но мучительный вопрос: когда же, когда произойдет решающий перелом в ходе войны?

Переждав град вопросов и постаравшись ответить на них, Петров обратился к Страхову с просьбой помочь возможно скорее добраться до Каира.

– Ваше желание вполне понятно, – ответил Страхов, – но осуществить его будет не так-то просто. Все воздушные линии к западу от Тегерана – в руках англичан, а англичане… – Страхов помедлил немного, точно подбирая подходящее выражение, и затем продолжал: – СССР и Англия, конечно, союзники в этой войне, но отношения между нами отнюдь не безоблачны. Вспомните хотя бы вопрос о втором фронте… Кроме того, надо учесть, что есть англичане лондонские и англичане тегеранские. С лондонскими нелегко сговариваться, но у них все-таки более широкий политический кругозор, а с англичанами тегеранскими сговариваться еще труднее, ибо все они – узколобые колониальные чиновники, которые не видят дальше своего носа. У нас тут было немало конфликтов по местным, тегеранским, вопросам. И представьте, в Тегеране мы никак не могли их уладить. А через Лондон их удавалось урегулировать. Вот и с отправкой наших людей из Тегерана на запад все время затруднения… Впрочем, постараюсь сделать что возможно.

Страхов, точно вспомнив что-то, забарабанил по столу и, помолчав, закончил:

– Завтра все английское начальство будет на приеме у нашего посла по случаю годовщины Октября. Попробую там ускорить ваш отъезд. Кстати, вы знаете языки?

– Я и жена знаем английский, – ответил Петров, – а капитан Потапов говорит по-немецки.

– Это хорошо! – удовлетворенно кивнул Страхов. – Без языков вы пропали бы на том пути, который вам предстоит.

В кабинет торопливо вошел первый секретарь посольства Косовский.

– Что же вы спрятали ваших москвичей и другим не показываете? Давайте-ка их сюда поскорее! – обрушился он на Страхова.

Он тут же забросал гостей десятками вопросов: на каких участках фронта они воевали, что в Москве, как живет осажденный Ленинград, как выглядит теперь Невский, как снабжение?

Петрову и Потапову пришлось повторить все свои рассказы. По вопросам видно было, как истосковались здешние товарищи по Родине, переживающей грозные, трудные дни.

– Приходите завтра на прием, поможете занимать гостей, – сказал Косовский. – Да и вам будет полезно посмотреть, как проводятся подобные церемонии. Явитесь в военной форме, а ваша жена – в вечернем платье.

– В таком случае она не сможет быть на приеме, у нее нет вечернего платья. В Москве сейчас не до того… – сказал Петров.

Косовский смешно приставил палец к носу, что у него всегда было признаком замешательства, и пробормотал:

– Платье… платье… Впрочем, не беспокойтесь, мы этот вопрос урегулируем! – весело сказал он и, ничего не объясняя, исчез.

Через несколько минут он вернулся с молодой женщиной, радушно протянувшей руку москвичам.

– Вашей жене нужно платье для завтрашнего приема? – быстро защебетала новая знакомая, оказавшаяся женой одного из секретарей посольства. – У меня есть три таких, и я охотно предложу одно из них. Если, конечно, оно будет ей впору.

Прием у посла был назначен на восемь часов вечера. В распоряжении наших путешественников был целый день 7 ноября, и они решили использовать его для ознакомления с иранской столицей.

Один из старых работников торгпредства взялся сопровождать московских гостей. Это был Аносов – пожилой человек, владевший персидским языком, хорошо знакомый с историей и нравами страны.

– Прежде всего, несколько цифр и фактов, – начал Аносов, когда автомобиль тронулся – для вашей общей ориентировки. Первое упоминание о Тегеране мы находим в персидском географическом словаре 1224 года нашей эры – тогда Тегеран был деревней. Четыре века спустя, в 1627 году, в Тегеране было уже три тысячи глинобитных домов. В 1723 году город до основания разрушили, афганцы, но в конце восемнадцатого века он вновь возродился. И в нем жило пятнадцать тысяч человек. В это время Каджарская династия сделала Тегеран своей столицей. Сейчас здесь около полумиллиона жителей.