Пот демона - Александр Николаевич Гальченко

смог продолжить. Но девушка, сама не понимая откуда знала, что он хочет сказать.

— Вот влеплю тебе сейчас пощёчину, будешь знать.

— За что? — возмутился он.

— За то. Вечером выйду, недалеко от колодца, растут две груши, я буду там до заката, но не дольше.

— Хорошо. — обрадовался тот. — Хорошо!

— Тебе пора, мать идёт. Увидит, скажет отцу, тогда-то он меня точно не выпустит.

***

Вечером, взяв плетёнку, девушка отправилась собирать опавшие плоды. Деревья росли за небольшим холмом, и со двора были видны лишь их макушки.

— Сидишь? — спросила она и, поставив корзину, принялась складывать в неё груши.

— Давно уже. — обрадовался Клевер, бросившись помогать ей.

— Зачем звал? — наигранно строго звучал её голос.

— Знаешь, — начал он, и голос его неестественно дрогнул. — родня давно бьётся надо мной, всем интересно почему я до сих пор не сватался ни к одной девушке. У всех товарищей жёны, дети. Что говорить у младшего брата уже двое.

— И что же ты им отвечал?

— Ничего, я не знал, что ответить. Но теперь знаю. Знаю, что, если спросит мать, почему? Я скажу, потому что ждал пока встречу её. Я знал, что однажды, встречу тебя, и всё измениться.

— А если я откажу тебе? — замерев, вонзила девушка в него свой взгляд.

— А ты откажешь?

Они сидели на коленях, перед на половину наполненной корзиной и смотрели друг другу в глаза. Она знала, нужно что-то сказать, что угодно, любое слово сейчас остановит его, заставив говорить чётко взвешенные фразы. Но она промолчала. Клевер потянулся вперёд и поцеловал её нежные, ароматные губы. Василина задрожала, так как бывает только при первом поцелуе. Слегка приоткрыв рот, на несколько мгновений она впала в оцепенение, когда же пришла в себя, ей хотелось отшвырнуть его шагов на двадцать, чтоб он падал с высоты и сломал себе что ни будь, и больше всего её злило то что она легко могла это сделать, но она не сделала. Взмах руки, тяжёлая ладонь легла ему на щеку оставив румяный след. Девушка вскочила на ноги, схватила корзину и, рассмеявшись, побежала к дому.

С нетерпением укладываясь спать, она легла и тихо произнесла лишь одно слово:

— Аран.

***

Кромешная тьма более не пугала, и не казалась такой безжизненной. Она перестала опасаться её хотя бы потому, что знала, она в любой момент могла прогнать эту пустоту.

— Он хороший человек. — прозвучал голос демона.

— Ты наблюдал за мной, опять. И почему же он хороший?

— Не знаю, ты так думаешь, я просто озвучил твои мысли.

— Ты знаешь, что со мной? — вдруг очень серьёзно спросила она, немного даже боясь услышать ответ.

— Ты могла погибнуть.

— Объясни, объясни так что бы я поняла. Я знаю, что это связано с тобой, понимаю, что больше ни с чем или ни с кем. Расскажи мне всё, всё то, что важно, что ты считаешь важным.

— Я говорил уже что наблюдал за тобой с самого твоего появления, мне приятно было это делать. Я следил как ты растёшь, невинное милое существо. Я учился с тобой, ходить, познавать ваш мир и понимать вашу речь. Я радовался, когда ты смеялась, когда же ты плакала, меня охватывала тоска, такая тоска которой не существует в нашем мире. Единственное чего я никогда не делал, я не притрагивался к тебе. Вернее, однажды я пытался это сделать, ты была ещё младенцем, я лишь приблизился к тебе, как моя усталость, моя боль, стали уходить, они передавались тебе, и не взирая на облегчение, я отстранился, я боялся навредить тебе. С тех пор я никогда не приближался близко, до того случая.

— На озере? Это ты спас меня? — девушка хлопнула в ладоши и всё вокруг засветилось. Она была так же обнажена, только теперь она сидела на стуле, около стола. В нескольких шагах, стоял одинокий каменный камин, в котором потрескивало пламя.

— Да, я вмешался. Я боялся тебя потерять. Зачем ты пошла в озеро, зачем уплыла так далеко? Ты ведь ощущала, что вода ледяная, зачем?

— Было жарко. — задумалась она, всё так же закрывая одной рукой грудь. — Я хотела смыть с себя пот, смыть усталость, вот и решила освежиться.

— Смыть пот… — протянул голос.

— Я хочу тебя увидеть. — оглядывалась Василина по сторонам. — Появись пожалуйста.

— Я не могу. А если и могу, то точно не знаю, как мне сделать это. Это ведь твои мысли.

— Я не знаю, как ты выглядишь, я прошу тебя, появись!

— Как странно… — послышался голос у камина и, обернувшись, девушка увидела Клевера, в тех же коричневых штанах, с голым торсом и золотыми, переливающимися волосами.

— Ты выглядишь как он.

— Как странно ощущать плоть. — он рассматривал пальцы и трогал своё плечо.

— Почему ты выглядишь как он?

— Это ты так решила, не я.

— Впрочем, какая разница. Расскажи, что произошло в тот день?

— Ты тонула, — голос его не изменился, и теперь немного резал слух. — я всё надеялся, что вот сейчас всё закончится, ты взмахнёшь руками и поплывёшь в верх. Но ты тонула. Глубже, и глубже. Я должен был что-то делать, и я попытался схватить тебя, вытолкнуть на поверхность, и в этот момент моя слабость прошла. Ты просто замерла, и не шевеля ни одним пальцем стала подыматься. Но это сделала ты, не я. Оказалось то, что убивает меня, даёт тебе силы, силы которых ты так испугалась.

— Значит, ты отдал свои силы мне? — глаза её метались то на костёр, то на его мускулистое тело, то виновато опускались в пол.

— Нет. Я отдал яд, отравляющий меня, для тебя же он стал эликсиром, наделившим новыми возможностями. В том озере я смыл свой пот, смыл свою усталость. И чем больше становятся твои силы, тем сильнее становлюсь я. Ты можешь смотреть на меня смело. Не понимаю почему это тебя так волнует.

— Ты привлекателен… он привлекателен, и мне нравится смотреть на него. — она подумала немного. — Мне стыдно от мыслей, мыслей который не должно быть в моей голове. Это плохо, это осуждают. Если ты не знал, то девушек, которые позволяют себе непристойности до замужества, называют… не хорошими словами.

— Но это всё лишь в твоей голове. Для всех ты сейчас целомудренно спишь. Здесь нет никого кроме тебя. Почему тебя так интересует моя одежда?

— Так, всё! Остановись!

— Хорошо.

— Ты сможешь освободить младших братьев? — сменила она тему. — Ты сможешь вернуть порядок в своём мире?

— Нет. Конечно же нет. Я один не справлюсь, никогда. Старшие развеют меня и память обо мне, даже не отвлекаясь от