Запретный отсров - Роман Лагутин

— Ну, ты парень совсем помешался. Еще раз повторяю, к черту работу. Вот скажи мне, я хоть раз унижался перед такими работодателями, на которых ты вкалываешь с утра до ночи, и где ты только находишь этих безжалостных сволочей? Хватит уже корпеть над железным камнем, пытаясь высечь примерный образ своего будущего — он будет нелепым.

Рой секунду подумал, а потом сказал:

— Мы с тобой из разных классов общества. У тебя состоятельные родители, а у меня. — он не стал произносить неприятные сердцу слова.

— Да, знаю я! Отец алкоголик, мать наркоманка. Но послушай, я никогда не прибегал к помощи своих богатых предков. Я самостоятельно всего достигаю. Короче, Рой. Завтра твой шанс. Приходи на вечеринку и твоя жизнь изменится раз и навсегда!

И это были не пустые слова.

Глава 1

Тот, кто хочет изменить свою жизнь, в независимости, к лучшему или к худшему, в любом случае должен хоть что-то сделать вопреки обыденности, а чтобы это сделать, опять же нужно применить силу воли.

«Рой Моррисон, в размышлениях о текучести жизни»Особняк семейства Г рин — штат Флорида, город Орландо

— Ты уже сказал своим предкам, куда собираешься отправиться?

Норман вопросительно посмотрел на собеседника.

Нежданный вопрос от Владимира показался ему довольно-таки странным и неуместным. Казалось, прозвучавшие слова сбили Нормана Грина с толку. Если так вышло, что он всерьез задумал совершить опасное и вместе с тем, с материальной точки зрения, выгодное путешествие, неужели он должен вводить в курс дела тех, кому об этом ни в коем случае не следует знать. Тем более его родители точно будут против, если узнают, что в ближайшее время намеривается сделать их сын. Неужели Владимир не задумывался о подобном или просто хотел удостовериться, что человек, с которым он идет на дело — понимает, что к чему и умеет хранить тайны?

— А как насчет тебя? — небрежно бросил Норман. — Ты сам-то сказал, куда отправился, перед тем как покинуть порог родительского гнездышка?

Заинтригованный русский, воззрившись на Нормана, подозрительно сощурился. После, похоже, догадавшись, к чему клонит товарищ, дернул бровями и растянулся в улыбке. Снующие вокруг них люди, не все из них являлись ровесниками, были поглощены дармовой выпивкой и безудержным весельем. Их абсолютно не интересовал диалог двух собеседников, сидевших на креслах в углу огромной гостиной.

— Естественно, я сказал, куда поехал, иначе они не пустили бы меня даже за порог. Только я не стал уточнять детали своего дальнейшего путешествия, — Проговорил Владимир после небольшой паузы. Затем сделал небольшой глоток мартини. — И раз я здесь, можешь догадаться о том, что они небыли против.

— Ах ты, плут! — с улыбкой, словно похвалил, произнес Норман и бережно похлопал ладонью по массивному плечу товарища.

— Любое дело зависит не от самой информации, — после очередного глотка горячительного напитка, пояснил Владимир, — а от того, как ты эту информацию используешь и как ты ее выдаешь.

Возможно, Владимир слегка преувеличивал свои способности вести продуктивные диалоги. Но и не исключено, что говорил всерьез. Порой Норман и впрямь замечал, что Владимир, пользуясь весомыми доводами, частенько обращал ситуацию с вою пользу.

Вот и теперь Норман не смог противостоять напору русского и согласился пойти с ним на уже не первое сомнительное мероприятие. «Мне стоит быть с ним поосмотрительнее, — подумал Грин. — Вдруг, когда-нибудь затянет меня в прожорливое болото, из которого я потом не смогу выбраться».

— Только прошу тебя об одном, — теперь вслух произнес Норман. — Когда мы туда прибудем, не совершай необдуманных поступков. Ничего не пытайся предпринимать, прежде чем посоветуешься с остальными. И постарайся особо не напирать на Моррисона. Он парень с характером.

— Не надрывайся объяснять мне, как и что следует делать, — произнеся мягко, успокоил Владимир Нормана. — У меня есть своя стратегия и модель поведения. А на счет самодеятельности, не волнуйся, все будем делать сообща.

Норман всегда пытался сдерживать себя от язвительной аргументации в разговорах с Владимиром. Прозорливый русский редко когда действовал сообща. Но лишь одно необдуманное слово, касающееся сомнения, может побудить Владимира раз и навсегда прекратить взаимовыгодные отношения с Норманом, а он этого очень не хотел. Ведь в противном случае он лишится хорошего заработка и тем самым уважения среди своих знакомых. Норман вовсе не намеревался гнуть спину на таких проходимцев, как скупердяй макаронник, на которого так долго работал Моррисон.

Норман, не без оснований, предполагал, что новая затея Владимира может принести невиданные доселе доходы. Подобная мысль его очень радовала, но в то же время его беспокоила одна маленькая деталь, без которой общий механизм будет работать несбалансированно. Рой — единственный человек, которому Грин мог по-настоящему доверить свою жизнь. Если Моррисон откажется участвовать в опасной спецоперации по обогащению, вряд ли Норман сунется в опасное путешествие без него.

«Без разницы, согласится ли Рой или нет, я все равно затащу Нормана на яхту и уговорю отправиться со мной на тот остров в Индийском океане, — размышлял Владимир.

— Пока что Норман и его знакомые очень нужны мне для этого дела, но когда я заполучу все, что мне нужно, пусть убираются ко всем чертям. Как компаньон, Грин мне больше не понадобится».

Владимир никогда не разменивался на мелочи. Если он терял деловой интерес к определенной личности, будучи не сентиментальным, быстро и деликатно расставался с таким человеком.

— Естественно, сообща, — с улыбкой подыграл Норманн человеку, который, по-видимому, даже не знал значения этого слова и в то же время так легко им разбрасывался. У него не было и малейшего сомнения в том, что Владимир способен больше, чем на предательство. Вот только деловые интересы не позволяли Норману заявить открыто о своих подобных подозрениях. В общем, чаще всего, он пытался об этом не думать и продолжал широко улыбаться на непонятные шутки русского. — Но тебе будет нужно еще решить, что делать со своими камнями дальше. Вряд ли ты сможешь увести их к себе в Россию.

Очередная порция алкоголя растворилась в крови. Похорошевший Владимир не обратил внимания на последние прозвучавшие слова давнего деловитого товарища. Его внимание привлек, появившийся на входе, странный персонаж, никак не вписывающийся в общую картину веселья и чревоугодничества.

Внешний вид и одежда прибывшего паренька не контрастировали с присутствующими во вместительной гостиной приятными тонами дорогой мебели и шикарной евро отделкой. Владимир не испытал к человеку, возникшему из ниоткуда, какого-либо призрения, скорее, он почувствовал к нему нечто вроде жалости.

Владимир являлся выходцем из благополучной семьи. Возможно, этим и объяснялась его потребность в сострадании к малоимущим. Хотя он сам никогда не испытывал подобного, тем не менее, знал, чем чревато нищенское существование: голод, болезни и многое, многое другое, чего никогда, по своей природе, не должен переносить ни один разумный человек. Глядя на подобное, он никогда не оставался безучастным. Так же как и страна, уроженцем которой он был, всегда мог, в допустимой мере, помочь ближнему.

По сути, Владимира нельзя было назвать жадным, плохим человек, скорее, он был заинтересованным и сполна брал только то, что ему причиталось по праву. Он всячески отвергал самое неприятное для себя высказывание: «Если у меня есть все то, чего ты так ревностно желаешь — значит, я властен над тобой».

Скорее всего, причиной этому был страх. Владимир подсознательно опасался зависти окружающих.

Его внимание к незнакомому человеку гораздо усилилось, сразу после того, как тот, взглянув в их с Норманом сторону, огибая развлекающихся гостей, прямым ходом устремился к ним.

— Ага, вот и прибыл тот, кого я уже так долго жду, — произнес Норман, поприветствовав неуверенного в себе приятеля, и подмигнул Владимиру. — Слушай, я уже начал было переживать, что ты не придешь!

В просторной комнате звучали многие громкие голоса, но, то место, в котором прибывали Норман с Владимиром, обладало особой акустической способностью: распространяющийся по комнате посторонний шум, частично поглощался на подходе к этому месту. Даже самому Норману это казалось удивительным феноменом.

— Я хорошенько подумал над твоими словами, Норман, и принял отчаянное решение заявиться сюда. Вот только у меня не нашлось для этого подходящего костюма, — Моррисон расслабленно развел руки и взглянул на свою потрепанную футболку.

— Я, все ожидаю, когда ты нас, наконец, представишь друг другу, — сказал Владимир Норману, потеряв терпение, — но, похоже, мне самому придется представиться. — Уперев ладони в спинки кресла, он поднялся и протянул руку, чтобы поздороваться.