Смерти Робина Гуда - Рис Хьюз

- Боже мой! Боже мой! Умер - и умер, и ладно. Но его же надо похоронить там, куда попадет стрела. Вот это, черт побери, парадокс! Мы должны похоронить его в нем самом! Ну, влипли!

Шериф Ноттингемский с его пятьюдесятью рыцарями достигает таверны, как раз когда солнце начинает клониться к закату. Поэтому, завидев натекшую у порога кровь, он сперва думает, что это оптический обман. Но потом замечает, что в тени кого-то хоронят.

- Проявите уважение, ребята! Шлемы долой!

По здравом размышлении, он только рад, что они не могут выполнить его команду.

Он решает, что его моральный долг - подъехать поближе и обменяться со скорбящими парой любезностей. В конце концов, здесь его вотчина, и эти люди, метафорически говоря, его дети. Обнаружив, кто они, он крайне удивлен.

- Гай Гисборн! Предатель! Ты перешел к моим врагам!

- Ничего подобного! - энергично мотает Гисборн светлой головой. - Просто кодекс рыцарской чести вынуждает меня помочь с похоронами Робина Гуда, хоть задача и невозможная.

- Разумно! - откликается шериф, спешиваясь. - Но в чем загвоздка?

Гай Гисборн кивает на тело; Дева Мэриан и Малютка Джон, усевшись над Робином на корточки, обмениваются мыслями, одна нелепее другой.

- Мы должны похоронить его в нем самом и никак не можем решить, с чего начать. Я предлагал вскрыть его от горла до паха, вложить в разрез его ноги-руки и надавить на них с чудовищной силой, пока он не вывернется наизнанку. Другого способа выполнить его последнюю волю я не вижу.

В глазах у шерифа блестят веселые искорки.

- О порывистый Гай! До чего же ты люб мне!

- Так ты думаешь, моя идея хороша?

- Вовсе нет! Но изложена была самым очаровательным тоном. Вот почему я всегда в тебе души не чаял, олух ты царя небесного. Короче, если я правильно помню каноны рыцарства, а учил я их в далекой молодости, стандартная формулировка таких предсмертных пожеланий включает слово «под».

- В смысле? - недоуменно хмурится Гай Гисборн.

- Должно быть не «куда стрела угодит, там меня и похороните, в том самом месте», а «под тем самым местом».

- Эй! - поворачивается Гай Гисборн к остальным двоим. - Он говорил «под»?

- «Под»? - чешет голову Малютка Джон. - Да, кажется говорил.

- Черт побери! - Дева Мэриан впечатывает кулачок в ладонь. - Я совсем забыла! Дьявольщина! Значит, вовсе не нужно было хоронить его внутри Нины, царицы амазонок. Можно было просто закопать его в землю у ее ног.

- Что ж, еще не поздно сделать именно так. Все смотрят на труп.

- То есть, - уточняет Гай Гисборн, - достаточно выкопать яму прямо вот здесь и засунуть его туда?

- Ну да, но достойней было бы в гробу. Кстати, хозяин этой таверны прежде был плотником. Я прикажу ему сколотить ящик прямо сейчас.

Он поворачивается и исчезает в таверне. Когда захлопывается дверь, его рыцари приходят в волнение.

- Фасс-васс! Шуш-ш-ш! Наконец-то мы можем нормально поболтать!

Исаак II Ангел, император Византии, сидит на своем троне и играет со своими игрушками. Дворец Магнаура огромен, и ночью там очень холодно. В большинстве предметов мебели скрыты пружинки, шестеренки и рычажки. Прямо перед императором стоит бронзовое дерево со множеством веток, каждая из которых покрыта золочеными птичками. Их тоненькие металлические горлышки исторгают различные песни. Дни, когда все здесь ослепительно блестело, остались, увы, в прошлом. Заводное дерево и ревущие золотые львы у подножия трона обветшали и покрыты патиной, так как сделаны были в правление Теофила, который жил в середине IX века.

Аналогично и трон, оборудованный специальным устройством, которое поднимает его к потолку по специальному желобу, замаскированному в задней стене. Под сиденьем трона хранятся смены одежды. Идея первоначально заключалась в том, чтобы произвести впечатление на послов и вельмож с Запада. Два евнуха вводили дипломата в тронный зал и оставляли перед троном. Согласно этикету, он должен был трижды пасть ниц, вытянувшись в полный рост на полу. Поднимая взгляд после каждого падения ниц, он видел бы императора в другом месте позиции на стене и в другой мантии. Он не знал бы, что и подумать.

Но теперь механизм износился, работает ненадежно. Толчками поднимаясь к своду, трон немилосердно скрипит и угрожает сбросить императора вниз.

Во дворец влетает настоящая птица и, шумно хлопая крыльями, садится на бронзовое дерево.

Это голубь. Император протягивает руку и снимает с его лапки послание. Разворачивает бумажку и выгибает бровь.

- Письмо от шерифа Ноттингемского, - произносит он. Его визирь низко кланяется:

- Вы просили его держать вас в курсе событий.

- В самом деле? В самом деле! Ну-ка посмотрим, что он там пишет. Ага! Судя по всему, некто по имени Робин Гуд был убит стрелой, положен в новый фоб, и только они собирались заколотить крышку, как Нина, царица амазонок, бросилась с воем на его труп. Он ее сын, рыдала она, и потому у нее нет выбора, кроме как любить его, хоть это она его и убила. Она поцеловала его в губы. Ко всеобщему ужасу, труп взял и ожил. Кажется, Нина держала в склянке бога и посулила отпустить его, если тот исполнит ее желание. Он свое обещание выполнил, а вот она его обманула. Да, она выпустила его из баночки, но тут же проглотила! Разжевала и переварила! И, видимо, к ней перешли его магические способности, стали частью ее метаболизма, наделив ее поцелуй невероятными восстановительными качествами! Итак, она поцелуем вернула Робина Гуда к жизни. Но у этой истории нет счастливого конца. И знаешь почему?

- Извините, нет, - мотает головой визирь. - Я не знаю латыни. Здесь же Византия, и мой язык - греческий. Я не понял ни единого слова!

- Я тоже! Не письмо, а сплошные закорючки. Ну да какая разница, все равно теперь уже поздно. Эти события давно в прошлом.

- Может, приготовим голубя на обед? - облизывается визирь.

Дева Мэриан, Малютка Джон, Гай Гисборн, шериф Ноттингемский и царица амазонок терпеливо объясняют Робину Гуду, почему он должен быть похоронен заживо. Он лежит в гробу, и лишь нога Нины, упирающаяся ему в грудь, мешает ему выбраться наружу. В руках у нее крышка. Она мило улыбается.

- Ты же знаешь: если было бы можно как-то иначе, я бы только радовалась.

- Тоже мне мама! - пищит Робин. - Я ведь живой!

- Да, волшебный поцелуй удался на славу. Но правила яснее ясного. Последняя воля должна быть соблюдена, а ты пожелал, чтобы тебя похоронили под тем местом, куда угодит твоя стрела. Она угодила тебе же в сердце. Так что мы должны похоронить тебя прямо здесь. То, что ты при этом жив, абсолютно несущественно.

- Но я задохнусь и снова умру!

- Тогда тем более не о чем жаловаться. Видишь, как все удачно сложилось?

- Я думал, ты меня любишь!

- Люблю. Чистой материнской любовью. Но неизбежно настает момент, когда двое, какими бы ни были их отношения, должны распрощаться.

- Не хочу заживо в могилу! Не хочу заживо в могилу!

- Хватит ныть, как маленькая девочка!

Решительно надавив ему на грудь, она опускает крышку гроба. Дева Мэриан и Малютка Джон принимаются стучать молотками. Крики Робина Гуда едва слышны. Наконец гроб заколочен.

- Опустите его в могилу! - командует шериф Ноттингемский.

Глубина ямы шесть футов. Гроб идеально вписывается в ее контуры. Рыцари пинками сбрасывают вниз отваленный грунт, пока не заполняют яму доверху. Гай Гисборн несколько раз проводит над могилой свою лошадь, чтобы утрамбовать землю как следует. Криков уже почти не слышно. Может, это и не крики вовсе. А просто шуршание тысячи червей.

- Терпеть не могу эти церемонии, - сообщает шериф Ноттингемский.

- Все ведь уже кончилось, - отзывается Нина.

- И куда вы теперь? В смысле все вы?

Малютка Джон и Дева Мэриан обмениваются взглядами.

- Я уйду в монастырь.

- И я тоже! Надо только сперва побриться. И сделать операцию.

- Мое место по-прежнему рядом с вами! - отрывисто лает Гай Гисборн.

- Фасс-васс! Шуш-ш-ш!

- А вы, моя царица? Каковы ваши планы? - добавляет шериф.

Нина вздыхает и оглядывается. Потом пожимает плечами:

- Я сделала то, за чем прибыла. Пожалуй, пора вернуться в Скифию. А вы?

- О, с меня причитается длинное письмо императору Византии.

Шериф Ноттингемский и его рыцари решают проводить Нину, царицу амазонок, из Шервудского леса. Но на полпути она осаживает свою лошадь и вздыхает. Потом разворачивается:

- Нет, все без толку. Есть одна большая загвоздка.

- Какая бы это?

- Я не могу оставить Робина там. Теперь он мой сын, для него всегда есть место в моем сердце. А в итоге пришлось похоронить его под самим собой. Ведь именно это мы только что и сделали. Так что, придерживаясь духа его последней воли и с учетом того, как мы ее интерпретировали, Робина следует похоронить подо мной, где бы я ни была.

- Но вы же теперь будете все время в пути!

- Ну да. Жаль, что нет такой вещи, как портативная могила!