Убить волка (СИ) - Priest P大

Стражника на посту незаметно вырубили. Лицо незваного гостя на мгновение промелькнуло в лунном свете. Это был один из подчиненных темника, тихий маленький раб. Он проворно забрался на самый верх башни, где его уже ждали.

Когда «раб» поднялся и вытер лицо, оказалось, что это мастер перевоплощений Цао Чунхуа.

— Все готово, — отчитался он. — Темник подмешал успокоительное в лекарство Цзялая Инхо.

— Почему бы сразу не отравить его? — спросила Чэнь Цинсюй.

— Это непросто, — ответил Цао Чунхуа. — Цзялай Инхо сведущ в шаманских ритуалах. Достаточно одной ошибки, чтобы он насторожился. А успокоительное Цзялай Инхо иногда и сам принимает, поэтому вкус не вызовет подозрений. Караул вокруг его юрты несут солдаты из всех знатных родов. Им уже отдали приказ: они должны как ни в чем не бывало продолжать ночной караул, стараясь не беспокоить Цзялая Инхо. К утру он тихо скончается в своей постели, а принц унаследует титул Лан-вана. Как только Цзялай Инхо примет лекарство, темник уведомит нас об этом. Сигнал — совиный крик. Нам остается только ждать. Вы уже доложили обо всем великому маршалу?

Между пальцев Чэнь Цинсюй крутила маленький серебристый шарик — сигнальный снаряд, подарок Шэнь И. Прежде она прятала его в рукаве. Теперь, когда настало время использовать подарок, ее одолели сомнения.

Цао Чунхуа ни о чем не подозревал, поэтому просто с выражением произнес:

— Он был сильным вождем, но его подданные все равно подняли восстание. Никто не хочет узнать его последнюю волю. Как же так?

— Они слишком сильно его боятся. — С высоты сторожевой башни Чэнь Цинсюй в подзорную трубу рассматривала вход в юрту Лан-вана. — Все хотела спросить. Как тебе удалось подбить госпожу Хунся поднять восстание?

— Ее сын погиб на войне, — заправив волосы за ухо, небрежно бросил Цао Чунхуа. — У нее остался один шестнадцатилетний внук. Цзялай Инхо беспощаден. По его приказу все знатные юноши старше шестнадцати обязаны вступить в армию. Я несколько раз видел ее сына, когда жил среди варваров, поэтому изготовил похожую маску и навестил его мать... Пусть сходство было не идеальным, но в полумраке мне удалось обмануть подслеповатую женщину. Мы обнялись, поплакали. Я заявил, что не могу вынести мысли о том, что мальчик пойдет по отцовским стопам. Как видишь, отеки под глазами еще не до конца прошли. Пришлось два дня не показываться никому на глаза. У барышни Чэнь есть какое-нибудь средство от отеков?

Чэнь Цинсюй опешила.

Тогда Цао Чунхуа покачал головой и обратился к луне:

— О, сколько слез мне пришлось пролить, нося чужое лицо? Вот уж...

— Тихо! — резко перебила его Чэнь Цинсюй. — Ты слышал?

В зловещей ночной темноте раздалось уханье совы — темник выполнил свою задачу!

Чэнь Цинсюй распахнула окно, и тонкое, полупрозрачное шелковое полотно выскользнуло у нее из рук. Она встала на цыпочки, чтобы оно упало как можно ниже.

Цао Чунхуа взял у нее небольшой горшочек с цзылюцзинем, поднялся повыше и вылил все вниз, изображая утечку топлива из баков в самой башне, а затем поджег. Яростное пламя взметнулось и начало извиваться подобно спустившемуся с Небес истинному дракону. Вокруг стало светло как днем. Под прикрытием пожара Чэнь Цинсюй подбросила вверх сигнальный снаряд. Он распался в воздухе на две части и взорвался с яркой белой вспышкой, похожей на удар молнии. Сигнал можно было заметить только издалека, вблизи его хорошо маскировал горящий цзылюцзинь.

Шэнь И долго просидел в засаде. Увидев сигнал в подзорную трубу, он вскочил на ноги и закричал:

— Великий маршал, у них получилось!

Гу Юнь свистнул. Подобно летучим мышам в ночи Черные Орлы стремительно поднялись в воздух. Они двигались совсем не слышно — можно было уловить лишь порывы ветра.

Шэнь И сгорал от нетерпения и готов был броситься за ними следом. Неожиданно он обернулся, словно вспомнив о чем-то важном, и спросил у Гу Юня:

— Цзыси, ты только вчера вернулся из Цзяннани и еще не восстановил силы. Думаешь, справишься?

Гу Юня озадачила его реакция, и он прыснул от смеха:

— Ох, Небо, что ж ты такой сердобольный? Обо мне не беспокойся, лучше присмотри за барышней Чэнь. Увидеть своими глазами смерть этого выродка, Цзялая Инхо, лучше, чем любое лекарство.

Старый безумец также владел знаниями об одном тайном шаманском ритуале. Гу Юнь не смел ни называть его вслух, ни тешить себя надеждами, но ему хотелось лично туда поехать и взглянуть.

Что если...

«Если Кость Нечистоты действительно можно излечить, — пообещал себе Гу Юнь: — то я отправлюсь к плешивым ослам в храм Хуго и зажгу благовония».

Чэнь Цинсюй ловко спрыгнула с башни и почти сразу скрылась в ночи. Мятежники из восемнадцати племен мечтали, чтобы Цзялай Инхо тихо умер в своей постели, но она не могла этого допустить. Как бы она узнала тогда тайные шаманские ритуалы варваров?

Цао Чунхуа с трудом мог за ней угнаться. На полпути к юрте она услышала скрежет натягиваемой тетивы арбалета со стрелами байхун.

Подняв взгляд, Цао Чунхуа заметил разгоравшийся пожар. Он знал, что Черный Железный Лагерь уже прибыл и вскоре прорвется сквозь линию обороны северных варваров. Стоило ему ненадолго отвлечься, как Чэнь Цинсюй пропала из виду.

Чэнь Цинсюй показалось, что караул у юрты Лан-вана не сильно отличался от обычного. Этой ночью небольшая часть охраны примкнула к заговорщикам и покинула пост. Ей легко удалось пробраться внутрь, и она приземлилась прямо за знаменами Лан-вана. Пропустив вперед горстку солдат с мечами и копьями, а она незаметно проследовала за ними к юрте Цзялая Инхо.

Мятежники, ничего не подозревая, продвигались вперед, но Чэнь Цинсюй показалось, что творится что-то неладное... Она понимала, что караул у юрты Лан-вана ночью немного сократили, но не настолько же.

Ее сердце пропустило удар. Из рукава Чэнь Цинсюй достала небольшой нож.

Тем временем мятежники ворвались в юрту Цзялая Инхо.

Тихий свист. Неожиданно в юрте Лан-вана открылись все входы. Из окон посыпался град стрел и оружейные залпы. Тем временем, личная стража Лан-вана и сотни воинов окружили беззащитных мятежников.

Примечания:

Тенгри (в кит. 长生天) — верховное божество неба тюркских и монгольских народов. Другое его название — «Кок Тенгри» (Небесный Бог). Монгольские племена, придерживающиеся шаманства, поклоняются небу (тэнгри), для них он является воплощением различных сил природы.

Имя тетушки Цзялая Инхо - Хунся (红霞) в переводе с китайского: алая заря

Глава 114 «Уничтожение»

____

К сожалению, племена Небесных Волков прекратили своё существование, а их яркая история утонула в безбрежной реке времени.

____

Чэнь Цинсюй задержала дыхание и попыталась слиться с травой и деревьями. Подобно бодхисаттве Кшитигарбхе [1], она неподвижно замерла в глухом углу за юртой Лан-вана, прямо за черным знаменем из толстого войлока, и стала ждать, как будут развиваться события.

Изнутри юрта Лан-вана была разделена на части. Посередине стояло механическое кресло и испускало белый пар. Цзялай Инхо был закутан в теплую тяжелую накидку. Он сгорбился в кресле, будто умирающий, и бросил ледяной взгляд на мятежников.

— Третья тетя. — На его потрескавшихся, сухих губах играла улыбка. Он пробормотал: — Я рано потерял мать. Когда-то вы целых пять лет заботились обо мне, как о родном сыне, но теперь... Даже вы обратились против меня с оружием в руках?

Несмотря на то, что именно госпожа Хунся была зачинщицей мятежа, она оставалась немощной старухой. Ей под силу было спланировать заговор, но не пойти в бой. Поскольку ее здесь не было, Цзялай Инхо зря тратил время — он говорил сам с собой, и слова его разлетались по воздуху, оставаясь без ответа.

Лан-ван отличался жестоким нравом. Он всегда был одинок — ему не с кем было разделить ненависть, месть, счастье, радость, мечты о мировом господстве или неуемную жажду крови. Ни его родители, ни братья, ни дети, ни родные и близкие его не понимали... Он обращался со своими соплеменниками хуже, чем со свиньями и собаками, за что они и отплатили ему предательством.