Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены - Светлана Багдерина

В принципе, с поставленной задачей – поднять засовы, убрать запоры и открыть

ворота подошедшим войскам – могли бы справиться и два умруна, но генерал Кирдык1 решил перестраховаться и отправить на такое пустяковое задание целую беду. И

теперь три ковра плавно проскользнули почти над самой дорогой и, достигнув башни, вертикально набрали высоту и опустились на той стороне.

Сжимая в руке меч, готовый к бою, сержант бесшумно вскочил на ноги и быстро огляделся.

Метрах в трех от него из последних сил догорал крошечный костерок, разожженный, казалось, скорее для света, чем для тепла. Рядом с огнем, скорчившись в нелепых позах и выронив алебарды, лежали три неподвижных тела в лукоморской одежде.

Как капитан и говорил.

Значит, на башню подниматься смысла нет – живых там сейчас тоже не сыскать.

Тогда переходим непосредственно к выполнению поставленной задачи.

Туша махнул тупо ожидающим его приказаний умрунам и решительно зашагал к зияющей непроницаемой тьмой арке прохода.

И прошагал приблизительно четыре шага перед тем, как встретился лицом к лицу с каменной стеной.

– !!!!!!.. – зажимая расквашенный нос, гнусаво прорычал сержант. – !!!!!!.. Какой болван поставил здесь… здесь… здесь…

Сердце, пропустив такт, подпрыгнуло сначала до миндалин, а потом со свистом грохнулось в пятку.

Если на месте прохода – стена, то где проход?

Туша злобно оглянулся на свое воинство, не хихикают ли2 и, утерев рукавом разбитый нос, подпрыгнул несколько раз с вытянутыми руками, безрезультатно пытаясь нащупать верхний край нежданного препятствия. Потом новая идея посетила его вспотевшую под рогатым шлемом голову, и он медленно двинулся вдоль стены, держась за нее руками, сначала вправо, потом, добравшись до конца башни, влево.

Результат был одинаковым: проход упорно отказывался появляться и предоставлять в его временное пользование какие бы то ни было засовы или запоры.

Сержант резко развернулся и разъяренно зыркнул на отпрянувших умрунов: нет, не смеются…

Успели сделать серьезные морды, наверное.

Боятся, колдовское отродье…

Зато он знает пару-тройку десятков человек, которые не побоятся поржать над ним во весь голос, пока он не видит, демонстративно хватаясь за животы и тыкая

пальцами в его направлении. Эти-то уж всегда готовы… мерзавцы… того и глядят,

как бы свалить его… высмеять… выставить в идиотском виде перед командованием… Вот теперь-то у них будет хороший повод: обшарил всю башню и не нашел ворот размером пять на пять метров!..

Ничего, я еще с ними со всеми когда-нибудь поквитаюсь… Я им все припомню… Как они у меня за спиной надо мной же издевались, меня высмеивали… Я им эту улыбочку на рожах мечом нарисую… Когда вернусь…

И когда я теперь вернусь?

Нет, самое главное – как я теперь вернусь и доложу капитану Кресалу о том, что ворота исчезли?

И что теперь?..

Ответ на два национальных лукоморских вопроса3 напрашивался сам собой.

Надо, пока он здесь, совершить что-нибудь такое, эдакое, чтобы треклятые лукоморцы содрогнулись от ужаса, а его насмешники – от зависти.

-начало сноски-

1 – Нервно вздрагивающий, косящий и слегка заикающийся после вечернего доклада у царя, пребывавшего в отвратительном настроении еще до появления своего военачальника.

2 – Не то, чтобы это за ними водилось, но кто их знает…

3 – Кто виноват и что делать.

-

Надо совершить подвиг.

И остаться при этом в живых.

Горя сводящим с ума, ослепляющим и всепоглощающим желанием выместить на ком-нибудь свою злость, ожесточение мнительного неудачника, Туша, угрюмо ссутулившись, вразвалку подошел к почти догоревшему костерку, поставил ногу на полупустой бочонок, облокотился об колено и обвел цепким взглядом холодный и безмолвный квартал складов и амбаров, соседствующий с Сабрумайской сторожевой башней в поисках объекта предполагаемого подвига.

И радостно вздрогнул.

Буквально в нескольких метрах от него, над массивной дубовой дверью без единого запора красовалась косовато прибитая свежеструганная доска с расплывшимися под дневным дождем такими же кривыми красными буквами «ЛАЗОРЕТ».

Лазарет – это то, что надо.

Много недобитых солдат и суетливых, раздражающих врачевателей.

И самое главное – безоружных.

Бессмысленная кровавая резня, наводящая животный ужас на горожан и ломающая волю к сопротивлению, дело рук неуловимого, но беспощадного врага – как раз то, что может купить ему прощение капитана и заткнет рты недоброжелателям.

Резким нетерпеливым жестом он подозвал безвольно застывших у стены умрунов и, дрожа от возбуждения, отдал короткий приказ:

– Заходим в лазарет и убиваем всех, кто попадается на пути. Живых остаться не должно. Чем больше крови – тем лучше. Старайтесь не шуметь. Когда закончим, выходим к коврам и убираемся прочь. Вопросы есть?

Молчаливые солдаты в черном покачали головами.

– Тогда вперед!

Сержант бесшумно распахнул дверь и первым ступил на порог лазарета.

В и без того сломанный нос ему ударил удушливый беспокоящий запах чужой боли, пота, запекшейся крови, настоянный на десятках таинственных снадобий. У левой стены зловещим оранжевым оком подмигивала печь. Несколько светильников покорно догорали в своих плошках у изголовий лежанок в глубине сарая.

Никто не проснулся.

Удовлетворено усмехнувшись, Туша хищно прищурился, намечая себе первую жертву, и сделал несколько шагов вперед, пропуская в последнее пристанище поверженных воинов всю беду.

Если все пойдет как надо, это займет не более пяти минут, подумал он, и никто не услышит ни единого стона…

Стона действительно никто не услышал.

Потому что за его спиной вдруг раздался треск ломаемых досок и утробный, полный ненависти, рев, от которого только выкарабкавшееся было из пятки сердце Туши подскочило, и пробкой застряло в горле.

– Что?!.. – оглянулся он, и это было последний вопрос, который он успел задать в своей жизни: огромная, похожая на черную лохматую подушку с двадцатисантиметровыми когтями лапа достала его и уложила на пол рядом с тревожно завозившимся во сне опоенным дурманом раненым.

Те же, кому снотворным на ночь послужил не дурман, а усталость, были уже на ногах.

Спросонья и от ужаса они не могли даже кричать, и лишь прижались к стенам,

закрыли головы руками и стали отсчитывать секунды до страшной смерти от огромных желтых клыков или когтей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});