Магия и религия в сновидениях - Кейла Ноар

– Помним, как не помнить – затараторили обе женщины. – Обед мы им тут при храме готовили.

– Вот, – продолжил отец Петр, – им то я все, что осталось с освящения, и роздал. Ничего не оставил. Уж простите.

Данное объяснение подействовало. Переглянулись прихожанки, головами покивали, повздыхали. Видно ребятишек этих горемычных вспомнили. Попросили благословения, да и ушли…

– Вот, отец Стефан, двадцать пять лет при этом приходе и как не пытаюсь эти поверия искоренить, не получается, – начал объяснять духовник. То ветки им вербные подавай, то сны расшифруй.

Отец Стефан даже ойкнул от неожиданности и покраснел:

– Так я, это, отец Петр, тоже ведь со сном собственным.

Пришел черед удивляться духовнику. Не ожидал видимо он такого коленкора. Знал священник, что отец Стефан священник образованный, начитанный, проповеди говорить умеющий и к приметам всяким, поверьям и прочему сугубо народному около православному творчеству непримиримый.

– Это как же, отче, со сном то? – удивленно и сокрушенно смотря на отца Стефана, спросил духовник. – За 60 километром приехал мне сон рассказать? И чего же такое тебе приснилось?

– Да я уже, батюшка, спать ложиться боюсь, – начал рассказывать отец Стефан.

– Каждую ночь снится, что еду я на машине на службу, но по другой дороге. Храм мой в стороне остается. Понимаю, что не туда еду, но повернуть не могу. Забор, какой то длинный каменный по левую сторону, а потом здание большое, на церковь не похожее, но с большим крестом на крыше. Встречают меня люди незнакомые, во внутрь ведут, в зал большой, а в конце зала возвышение какое-то. Я туда захожу, а там за ширмой престол стоит с крестом и Евангелием. Понимаю, что это алтарь и ищу место, где жертвенник должен стоять. Нахожу, но он далеко-далеко, к нему идти надо долго, а пол под ногами гнется и проваливается. Понимаю, что надо мне службу начинать, а ни алтарника, ни пономаря – никого нет. Да и в голове постоянно вертится, чего я тут делаю, меня же на приходе ждут?

– И вот так, отче, каждую ночь, одно и тоже – закончил отец Стефан.

– Да, батюшка, интересно рассказываешь, – задумчиво произнес духовник. – Тут тебе и крест, и алтарь, и Евангелие, и службу творить надобно.

– Да в том-то и дело, отец Петр! – искренне воскликнул священник.

– Отмахнулся бы я от сна этого, мало ли, что снится, но ведь одно и то же, постоянно. Я уже и бояться начал.

Духовник решительно надел на рясу епитрахиль и пригласил отца Стефана в алтарь.

– Давай-ка, отче, грехи твои вспомним. Хоть и исповедовался ты недавно, но может, что запамятовал или в чем неискренен был.

Встал на колени пред Престолом Божьим отец Стефан, руки на Евангелие положил и голову на них склонил. Постарался все припомнить, чего греховного в себе находил.

После исповеди, уже за чаем с сушками, сказал духовник и слово свое, к проблеме отца Стефана относящиеся:

– Ты, батюшка, постарайся, все же о сне меньше думать. Бога об этом попроси. Дни сейчас постовые, не легкие, на искушения богатые, так что к молитве почаще прибегай. Думаю, что разъяснится все вскоре.

Затем, подумав немного, добавил:

– И все же крест тебе снится, Евангелие, алтарь… Ох, на всё воля Божья.

На этом и распрощались. И хотя и не сказал духовник ничего конкретного, но как-то стало спокойнее на душе отца Стефана, да и сон с того дня прекратился.

В службах и заботах весенних пребывал священник, к светлому Христову Воскресению вместе с приходом готовился. Неожиданно, перед самым вербным праздником, который Входом Господним в Иерусалим правильно именуется, вызвали отца Стефана в епархию. Обычно в дни эти к архиерейскому оку не приглашают. Страстная Седмица да сама Пасха административные епархиальные заботы в сторонку отодвигают. Поэтому с тревогой ехал отец Стефан в областной центр, перебирая в голове все возможные и невозможные причины данного вызова. Кажется, всё по полочкам разложил и варианты обдумал, но то, что едет он за исполнением своей недавней тревоги никак не предполагал.

В епархии ждать долго не пришлось. Отца Стефана тут же в кабинет архиерейский пригласили.

Владыка встретил с улыбкой доброжелательной. О делах приходских расспросил, за усердие поблагодарил, а затем и главное сказал.

– Я понимаю, отец Стефан, что перед Пасхой хлопот предостаточно, но я тебе еще одни добавлю. Недалеко от твоего прихода завод был кирпичный и поселок при нем. Просят меня жители поселка этого, чтобы на Христово Воскресенье служба там была. Они клуб под храм уже приспособили. Ты, пожалуйста, туда съезди, престол там освяти на Страстной седмице, а на Пасху и службу соверши.

Отец Стефан растерялся:

– Владыка святый, а как же у меня на приходе? Там-то, кто будет? Вы меня навсегда переводите?

Архиерей, подошел к совершенно расстроенному священнику, руку ему на плечо положил и успокоил:

– Ты, батюшка, не расстраивайся. Никто у тебя приход не забирает, а вот помощника дельного, служить умеющего и тебя любящего ты получишь.

И архиерей назвал священника, которого отец Стефан не то что знал, а сам его лет пять-шесть назад в семинарию рекомендовал.

* * *

Дорога в поселок, где некогда был громадное строительное предприятие, была вся в ямах и колдобинах. По левую сторону, когда отец Стефан доехал до поселения, долго тянулся серый, длинный, каменный заводской забор. На центральной площади поселка, за дежурным памятником Ленина, простирающего свою руку в сторону брошенного завода, стояло большое здание бывшего клуба, на фасаде которого был сооружен большой, покрашенный зеленой краской, деревянный крест.

Батюшку, обрадовано встретили. Повели вовнутрь. Большой зал, где раньше показывали фильмы, проводили собрания и смотрели концерты художественной самодеятельности, заканчивался, естественно, возвышением, сценой с занавесом.

Батюшка поднялся вверх, отодвинул занавес и обомлел.

В центре сцены стоял престол. На нем лежали крест и Евангелие. В дальнем, левом углу, расположилась угловая тумбочка приспособленная под жертвенник.

Когда отец Стефан направился от престола к жертвеннику, доски пола под его ногами прогибались и потрескивали…

Хорошо, что один батюшка в алтаре был.

Никто не видел, как он плакал. Хотя и радостными эти слезы были.

Источник: журнал "Фома на Украине"

Экскурсия по церквям

Автор: Anima_Rebellis, 6.9.2013

Короткий сон приснившийся под утро. Я с родителями в незнакомом городе, где-то в России. Мы находимся на обзорной экскурсии. Нас водят по церквушкам всех мастей, размеров и религий. Смутно помню весь сюжет, запомнилось несколько моментов. Мы в католической церкви, которая находится в здании, стоящем на ненадежных балках. При этом лестница в него просто шикарная – каменная и широкая. Мы внутри, я рассматриваю витражи, но они бессмысленны, просто цветные стекляшки, не образовывающие рисунок. В темном закутке стоит священник и читает молитву. Но молитва совсем не православная, больше похоже на индуизм. Состояние несоответствия, что здесь что-то идет неправильно. Мы отходим от священника и я вижу, как мимо меня в толпу пронеслось двое упитанных чертей – размером с ребенка, покрытые жесткой серой щетиной, мордочки сморщенные неприятные. Я не пугаюсь их, я пугаюсь того, что кроме меня и одной старухи их никто не видит. Но если я отношусь к чертям с неприязнью, старуха наоборот, пытается им дать дорогу к алтарю. Я начинаю читать Pater Noster. Но латынь начинает отпечатываться у меня на спине, будто каленым железом прижигают. Читаю на русском, будто это что-то может изменить, нет, боль не утихает, но я начинаю к ней привыкать. Слова звучат громче и четче. Они будто осязаемы… но настолько не вписываются в окружающую обстановку! Я не понимаю, что меня смущает, почему христианская молитва так отторгается католическим храмом. Я продолжаю читать, но слова будто срываются с губ и падают вниз. Старуха злобно смотрят на меня. Но черти уже пропали. Люди недобро смотрят на меня. Мама спешит меня увести. – Кать, что на тебя нашло? – спрашивает она меня.

– Ты не видела? Там же черти бегали! – удивляюсь я. Они ведь пробежали в каком-то метре от матери.

– Черти? Я не видела ничего.

Мы идем по круглому красивому газону в сторону другой церквушки, православной. Я не хочу туда идти и отстаю от группы. По пути я замечаю на себе тапки из предыдущего сна (см. Сон Фуршет у криминального авторитета). Пытаюсь скинуть их с ног, не получается, слишком тесные. На траве я вижу куклу из красных шерстяных ниток, беру ее зачем-то с собой. Кукла мне неприятна, но я уверена, что ее нужно кому-то отдать или вернуть. Замечаю за собой старуху, вижу в ней сходство со старухой из предыдущего сна. Понимаю, что кукла ее, но ей лучше не отдавать. Старуха говорит какую-то абракадабру и уходит, кукла обугливается у меня в руках. Отбрасываю ее в сторону и иду искать маму. По пути я понимаю, что у меня шатается и выпадает зуб. Выплевываю его. Крови нет. Пока я шла до церкви, пока нашла мать и пока все ей рассказывала, я уже выплевывала зубы горстями. Их было не меньше сотни. Сожаления и страха не было, просто неприятные физические ощущения. Дальше не помню.