Сборник "Последнее желание" - Анджей Сапковский

— А какое событие изображает эта картина?

— Распознавание Избранных. Беккер и Джамбаттиста подвергают магическому испытанию прибывающих поселенцев, чтобы выявить Истоки. Этих детей отнимут у родителей и отправят в Мирту — первое пристанище магов. Ты видишь воистину исторический момент. Гляди — все дети напуганы, только вон та решительная брюнеточка протягивает руки к Джамбаттисте. Это прославившаяся впоследствии Агнесс из Гланвилля, первая женщина-чародейка. За ее спиной стоит мать. Грустная какая-то.

— А это что за массовая сцена?

— Новиградская Уния. Беккер, Джамбаттиста и Монк заключают соглашение с владыками, жрецами и друидами. Что-то вроде пакта о ненападении и отделении магии от государства. Страшный кич. Пройдем дальше. Здесь мы видим Джеоффрея Монка, отправляющегося в горы Понтара, тогда еще носившего название Aevon y Pont ar Gwennelen. Река Алебастровых Мостов. Монк плыл в Лок Муинну, чтобы склонить тамошних эльфов принять группу детей-Истоков, которых должны были обучать эльфьи маги. Возможно, тебе будет интересно узнать, что среди детей был мальчик, которого позже назвали Герхартом из Аэлле. Ты с ним только что познакомился. Теперь он — Хен Гедымдейт.

— Сейчас, — ведьмак взглянул на чародея, — самое время вспомнить, что спустя несколько лет после столь мирного и успешного похода Монка войска маршала Раупеннэка из Третогора учинили резню в Лок Муинне и Эст Хэмлете, перебив всех эльфов, невзирая на возраст и пол. И разразилась война, окончившаяся бойней у Шаэрраведда.

— При столь глубоком знакомстве с историей, — снова улыбнулся Вильгефорц, — ты не можешь не знать, что в этих войнах не участвовал ни один из ныне здравствующих чародеев. Потому-то ни одна воспитанница и не вдохновилась темой. Пошли дальше.

— Пошли. А что за событие отражено на этом полотне? А, знаю! Это Раффар Белый примиряет враждующих королей и кладет конец Шестилетней войне. А здесь мы видим Раффара, отказывающегося принять корону. Прекрасный, благородный жест.

— Ты так считаешь? — наклонил голову Вильгефорц. — Ну что ж, во всяком случае, это был жест со значением. Однако Раффар принял пост первого советника и фактически правил страной, ибо король был дебилом.

— Галерея Славы… — буркнул ведьмак, подходя к следующей картине. — А что у нас тут?

— Исторический момент создания первого Капитула и утверждения Ордена. Слева направо сидят Герберт Стаммельфорд, Аврора Хенсон, Иво Рише, Агнесс из Гланвилля, Джеоффрей Монк и Радмир из Тор Карнедда. Здесь, если быть честным, тоже так и просится дополнительная батальная картинка, потому что вскоре в жестокой войне прикончили тех, кто не хотел признавать Капитул и подчиниться Ордену. В частности, Раффара Белого. Но об этом факте исторические трактаты умалчивают, чтобы не замутить прекрасную легенду, сложенную о нем.

— А здесь… Хм… Да, это, пожалуй, писала очень юная воспитанница.

— Верно. Кстати, это аллегория. Я бы назвал ее «Аллегория триумфа женственности». Воздух. Вода. Земля. Огонь. И четыре известные чародейки, магистры, овладевшие силами этих стихий. Агнесс из Гланвилля, Аврора Хенсон, Нина Фиораванти и Клара Ларисса де Винтер. Взгляни на следующее очень удачное полотно. На нем тоже изображена Клара Ларисса, открывающая академию для девушек. В здании, в котором мы сейчас находимся. А портреты — прославленные выпускницы Аретузы. Вот длинная история триумфа женственности и постепенной феминизации профессии: Йянна из Мурривеля, Нора Вагнер, ее сестра Августа, Жейд Глевиссиг, Летисия Шарбоннэ, Илона Ло-Антиль, Карла Деметия Крест, Виолента Суарец, Эйприль Венхавер… И единственная из ныне живущих — Тиссая де Врие…

Пошли дальше. Шелковое платье Лидии ван Бредевоорт шелковисто шептало, и в этом шепоте слышалась опасная тайна.

— А это? — Геральт остановился. — Что за чудовищная сцена?

— Мученичество мага Радмира, с которого живьем содрали кожу во время восстания Фальки. На дальнем плане полыхает город Мирта, который Фалька приказала предать огню.

— За что вскоре спалили самое Фальку. На костре.

— Широко известный факт. Темерские и реданские дети до сих пор играют в сожжение Фальки в сочевник Саовины. Давай вернемся. Осмотрим другую сторону Галереи… Хочешь о чем-то спросить? Слушаю…

— Меня удивляет хронология. Конечно, я знаю, как действуют эликсиры молодости, но одновременное изображение на полотнах ныне живущих и давно скончавшихся…

— Иначе говоря, ты удивлен, что встретил на банкете Хена Гедымдейта и Тиссаю де Врие, но не обнаружил ни Беккера, ни Агнесс из Гланвилля, ни Стаммельфорда, ни Нины Фиораванти?

— Нет. Я знаю, что вы не бессмертны…

— Что есть смерть? — прервал Вильгефорц. — Как ты думаешь?

— Конец.

— Конец чему?

— Существованию. Похоже, мы начинаем философствовать.

— Природа не знает такого понятия — философия, Геральт из Ривии. Философией принято называть предпринимаемые людьми жалкие и смешные потуги понять Природу. За философию сходят и результаты таких потуг. Это все равно как если б корень моркови пытался отыскать причины и следствия своего существования, называя результат обдумываний извечным и таинственным конфликтом Корня и Ботвы, а дождь считал бы Неразгаданной Созидающей Силой. Мы, чародеи, не теряем времени на отгадывание — что есть Природа. Мы знаем, что она есть, ибо сами являемся Природой. Ты меня понимаешь?

— Пытаюсь, но говори помедленнее, пожалуйста. Не забывай, ты разговариваешь с морковкой.

— Ты когда-нибудь задумывался над тем, что произошло, когда Беккер заставил воду брызнуть из камня? Говорится очень просто: Беккер овладел Силой. Принудил стихию к послушанию. Подчинил себе Природу… Как ты относишься к женщинам, Геральт?

— Не понял?

Лидия ван Бредевоорт отвернулась, шелестя шелком, и замерла в ожидании. Геральт увидел, что под мышкой она держит завернутую картину. Он понятия не имел, откуда эта картина взялась, ведь еще минуту назад у Лидии не было ничего. Амулет у него на шее легонько вздрогнул.

Вильгефорц усмехнулся.

— Я спросил о твоем мнении касательно отношений между мужчиной и женщиной, — напомнил он.

— Касательно какой стороны этих отношений?

— Ну можно ли, по-твоему, принудить женщину к послушанию? Разумеется, я имею в виду истинных женщин, а не самочек. Можно ли подчинить себе настоящую женщину? Овладеть ею? Заставить покориться твоей воле? И если да, то каким образом? Ответь.

***

Тряпичная куколка не спускала с них своих пуговичек. Йеннифэр отвела глаза.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});