Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Аэз'ашья неожиданно пнула Сибрис в бедро, от чего гекатрикс на миг потеряла равновесие. Она немедленно воспользовалась шансом, чтобы повернуться и подступить вплотную к Сибрис, сводя на нет ее преимущество в длине оружия. Клинки перчаток гидры с хрустом вонзились под грудину Сибрис, пробив прочный как сталь корсет и вскрыв гладкую белую плоть под ним. Глаза ведьмы широко распахнулись, она пошатнулась и откашлялась кровью, прежде чем яростно контратаковать Аэз'ашью. Это был опасный момент, время, когда враг понял, что уже умирает, и готов сделать что угодно, чтобы только забрать с собой своего убийцу.

Аэз'ашья перехватила опускающееся запястье Сибрис и выкрутила так, что та оказалась на краю диска. Отчаянный режущий удар второго клинка был презрительно отброшен в сторону, и Аэз'ашья безжалостно вытолкнула гекатрикс с платформы. Сибрис закричала, почувствовав, что ноги потеряли опору, и беспомощно забилась над бездной. Аэз'ашья улыбнулась и позволила Сибрис еще немного подумать над своим решением, в отчаянии болтаясь в пустоте, а затем резко схватила ее за горло и вытащила ее обратно на край.

— Знаешь что, Сибрис? — выдохнула она. — Думаю, я должна быть тебе благодарна. Я и сама сомневалась, могу ли я преуспеть, будучи архонтом, а теперь ты подтвердила, что это так. Вопрос стоит так: достаточно ли ты умна, чтобы принять это?

Сибрис слабо кивнула. Вряд ли она смогла бы сделать что-то иное с клинками Аэз'ашьи у горла. Несомненно, гекатрикс устроит еще немало проблем, привлечет других мятежников и заговорщиков на свою сторону. Аэз'ашья теперь понимала, что это тоже полезно: Сибрис — известный противник, которого она в силах победить один на один, если это потребуется. И если Сибрис станет приманкой для других оппонентов, тогда даже лучше, их будет гораздо проще вычислить и разобраться с ними. Аэз'ашья выпустила шею своей противницы и стиснула в руке ее косу.

— На этот раз ты останешься жива, Сибрис, за свои старые заслуги и за то, что помогла мне доказать, что я достойна, — объявила Аэз'ашья. — Но это я оставлю себе как сувенир!

Она отсекла косу Сибрис вплотную к черепу и подняла в воздух, чтобы показать зрителям. К своему неудовольствию Аэз'ашья заметила, что ведьма уже не смотрит на нее. Она уставилась куда-то в небо Верхней Комморры, пристально глядя поверх плеча Аэз'ашьи, и на ее лице явственно проступал ужас. Мелкая дрожь прошла по платформе под ногами. Опасаясь уловки, Аэз'ашья быстро бросила взгляд в том направлении, куда глядела Сибрис. И от того, что она увидела, у нее едва не замерло сердце.

Илмеи, кружащие в высоте, менялись. Вокруг черных солнц расползались круги белого огня, и тонкие, как бич, протуберанцы извивались над ними, как замедленные молнии. Солнечный свет испускал ядовитые отблески и придавал всему, на что падал, маслянистый, нечистый оттенок. Что-то происходило, и это было очень и очень неправильно.

По черному бархату Великого Канала плыла армада увеселительных барок, следующая за процессией эпикурейцев. Пассажиры кораблей, в зависимости от настроения, выкрикивали ободряющие кличи или издевательские оскорбления, играли на музыкальных инструментах и танцевали. Большая часть развлекалась тем, что сладострастно пыталась соблазнить тех, кто шел по берегу, чтобы они прыгнули в канал и поплыли к ним. Это была жестокая игра, если учитывать, что «воды» Великого Канала представляли собой странную микстуру из наркотиков, отходов и других химикатов, которые вызывали сумасшествие или потерю памяти у любого, кто к ним прикасался. В целом, Безиет, Наксипаэль и другие лорды эпикурейцев могли согласиться, что все шло хорошо.

Слишком хорошо, на взгляд некоторых созерцателей. Первым признаком проблемы стал пронзительный вой многочисленных двигателей. Вскоре за звуком появился и его источник: беспорядочный поток реактивных мотоциклов, похожих на ос, с наездниками дикарского вида, спикировал на парад откуда-то с высоты. Мотоциклы с ревом промчались над головами кабалитов, заложили петлю и вернулись, на что ушло меньше времени, чем требуется, чтобы это описать. На этот раз их загнутые лопасти-клинки прошли в одной ширине ладони от эпикурейцев, оставив позади рассеченные плюмажи, изорванные трофеи и горстку обезглавленных рабов, которым не повезло оказаться самыми высокими.

Ручные животные зарычали и начали угрожающе подниматься на дыбы при виде атакующих, воины демонстративно поднимали оружие, бросая вызов, ремесленники осторожно наблюдали за развитием событий. Когда разбойники достигли конца процессии, Безиет вскинулась с паланкина с нечленораздельным рыком, готовая на лету кромсать незваных гостей своим клинком-джинном. Воздух дрожал от насилия. Его неизбежность казалась почти осязаемой, оно сгущалось, кристаллизовалось и готово было в любой момент взорваться бешеной схваткой.

Несколько резких слов лорда Наксипаэля как будто сразу остудили гнев Безиет. Она рухнула обратно на сиденье, глядя, как стая разбойников улетает вдоль канала и рассеивается в небесах, как листья на ветру.

— Они — просто приманка, — прошипел Наксипаэль.

И он был прав. Через несколько мгновений вторая, куда большая стая их сородичей прогудела над головами эпикурейцев, с беззаботной медлительностью повторяя путь первой. Первая группа была специально послана, чтобы спровоцировать атаку и оттянуть на себя огонь, в то время как реальная угроза выруливает на подходящую позицию. Кто-то пытался втянуть эпикурейцев в грязную драку на побережье Великого Канала — несомненно, это было подстроено для того, чтобы проиллюстрировать отдельным кабалам, что их зыбкая коалиция не может предоставить им реальной защиты. Простая проверка, которую они прошли, всего лишь не напав на приманку.

Однако процессия не тронулась с места даже после того, как разбойники улетели. Все взгляды были прикованы к преграде, возвышающейся на дальнем берегу Великого Канала. Она простиралась так далеко, сколько хватало глаз — тускло мерцающая вихрящаяся занавесь, которая изгибалась, уходя за горизонт. За ней клубились необузданные энергии пустоты, навечно отрезанные от города тайными технологиями. Неподалеку через канал был перекинут тонкий дугообразный мост и как будто пронзал преграду в Берилловых воротах, постоянном портале, ведущем в субцарство Вольеров Маликсиана. Время от времени внутри нее всплывали размытые образы других реальностей, видения волшебных башен или странных ландшафтов, но для обитателей нижнего Метзуха поблескивающая энергетическая преграда была столь же прочной и повседневной, как каменная стена.

Теперь же было очевидно, что происходили какие-то перемены.

Маслянистые болезненные цвета пустоты завихрялись все быстрее, приобретая новые, невозможные формы и пульсируя, как будто сквозь них пробегали молнии. Паучья сеть жуткого ослепительного света медленно расползалась по поверхности преграды, начиная от Берилловых ворот, словно трещины, сквозь которые пробивалось лучезарное сияние иных реальностей за пределами Комморры. Низкий, животный стон ужаса пронесся по процессии при виде этого зрелища. Некоторые откололись от нее и побежали к дворцам, но спасать себя уже было слишком поздно. Началось Разобщение.

Первый удар был физическим. Город затрясся, как будто стиснутый в кулаке разъяренного гиганта. Канал взбурлил и покрылся пеной, когда по нему прошли ударные волны. Увеселительные суда переворачивались и сбрасывали пассажиров в воду, где их крики быстро умолкали. Тех, кто стоял на берегу, сбило с ног, и расщелины, открывшиеся в полированном камне, целиком проглотили отдельные части процессии. Камень раскалывался, металл выл от напряжения, нижние дворцы поддавались под натиском и рушились, раздавливая тех несчастных, что оказались под ними.

Сразу же за первым, физическим сотрясением сквозь преграду ударила психическая волна, энергия Эмпирей, которая искажала перед собой саму реальность.

Некоторые попросту сошли с ума, когда камни заколыхались под их ногами и отрастили визжащие лица или хватающие руки. Они бросились друг на друга, как дикие звери, бессловесно рыча, кусаясь и царапаясь. Другие кинулись в бурлящий канал, завывая от смеха, пока черная тягучая жижа смыкалась над их головами. Некоторые погибли на месте: вспыхнули жарким пламенем, или были в клочья разорваны молниями, или растерзаны невидимыми когтями, или растаяли, как горячий воск. Но это были те, кому повезло. Остальные, подавляющее большинство присутствовавших, пережили первую волну, лишь чтобы привлечь внимание иных, более разумных сущностей, прорывающихся через преграду.

Эти хищные твари питались душами и сырой энергией страданий смертных. Определенным образом они весьма походили на самих комморритов, но в то время как последние усовершенствовали свои методы до высокого искусства чувственной жестокости, эти существа были грубы и примитивны. Их манифестации выглядели, как ночные кошмары — соблазнительницы с острыми клешнями, крутящиеся волчком живые языки пламени, зловонные разлагающиеся твари, ковыляющие на тонких, как прутья, ногах, и сотни других демонических ужасов, обретших реальность. Одновременно с их появлением на эльдаров нахлынули волны тошноты, лихорадочного бреда и истерии. Призрачная орда сгустилась, расползлась и напитала своей скверной воздух, словно чернила, выпущенные в сосуд с прозрачной водой. С самозабвенной радостью они ворвались в ряды эпикурейцев, и засверкало оружие, когда комморриты попытались обороняться, но на каждую мерзость, которую они рубили в куски или разносили выстрелами, появлялась еще дюжина тварей, толкавшихся, чтобы занять ее место.