Очерки по истории Вселенской Православной Церкви - Дворкин А.Л.

Василид также учил, что истинный гнозис дает человеку доступ в высшие сферы, минуя 365 небес. Из этого прямо вытекает отрицание идеи мученичества: избранник, которому открыта тайная истина, может достичь блаженства без всяких неприятных переживаний.

Третьим видным представителем гностицизма был Маркион, стоявший несколько особняком. Его идеи не были столь фантастичны, как идеи Валентина и Василида. Маркион был родом из Синопа, в Малой Азии, где его отец был епископом. Сам Маркион сделал себе состояние на торговле. Ему принадлежало несколько кораблей. За свои идеи он был отлучен от Церкви собственным отцом. Тогда он прибыл в Рим (ок. 138 г.), где пожертвовал Церкви весьма значительную сумму на благотворительные цели. Через несколько лет он опубликовал там книгу под названием "Антитезис", в которой он перечислял все противоречия между Ветхим и Новым Заветами с выводом, что Бог евреев, создатель нашего ужасного мира, не имеет ничего общего с Богом Отцом Иисуса, о Котором мир не знал ничего до пятнадцатого года правления императора Тиверия, когда Иисус начал Свою проповедь. Было бы совершенно невозможно, чтобы Божественный Спаситель мог быть рожден от женщины, поэтому Маркион отметал все, связанное с рождением Иисуса, как позднейшую вставку.

После выхода этой книги в свет (ок. 144 г.) Маркион был отлучен и от Римской Церкви. После этого он основал собственную церковь (в отличие от других гностиков, основывавших школы), придерживавшуюся его версии христианства. Церковь эта была широко распространена на Востоке и просуществовала до пятого века.

Маркион отрицал любое аллегорическое и типологическое толкование Ветхого Завета и утверждал, что первое поколение иудео-христиан превратно поняли Иисуса и исказили Его Евангелие. Если воспринимать весь Ветхий Завет буквально, говорил Маркион, то тут много чего есть непонятного и отвратительного. Бог евреев был непоследователен: запретив Моисею делать изображения, он затем приказал ему отлить медного змея. Он многого не знал: например, он спрашивал Адама, где он, и должен был войти в Содом и Гоморру, чтобы узнать, что там происходит. Более того, Он нес ответственность за появление в мире зла. Маркиону было непонятно, как добрый Бог мог сделать Своим избранником такого кровожадного и похотливого бандита, как царь Давид. Этот Творец изобрел такой унизительный способ полового размножения, тяготы и неудобства беременности и боли родов. Сама мысль об этом вызывала у Маркиона тошноту. Маркионитская церковь строго отрицала брак, чтобы не помогать низшему творцу в этом отвратительном деле. Отрицая любое иносказание в Ветхом Завете, Маркион отрицал и все пророчества, так как пророки были вдохновлены тем же самым злым и несовершенным творцом. Все пророки ожидали лишь еврейского национального Мессию.

Итак, Маркион отказался от всего Ветхого Завета и решил создать собственный канон Нового Завета. Его главным героем был св. Павел, но и его писания он нашел сильно подпорченными иудео-христианами, поэтому он признал подлинными лишь 10 посланий, и те после значительной чистки. Из Евангелий Маркион признал только Евангелие от Луки, которое, он считал, было написано Павлом, но опять же сильно подпорчено теми же евреями. Из него нужно было изъять все ссылки на Ветхий Завет и такие места, как историю рождества и детства Иисуса.

Интересно, что Маркион был первым человеком, попытавшимся создать канон книг Нового Завета. На это нужен был ответ Церкви.

6. Сила гнозиса и вместе с тем его ложь, заставившая Церковь в борьбе с ним напрячь все свои силы, была в том, что даже отводя Христу первое и центральное место, признавая Его Логосом, Спасителем, Искупителем, гностические мыслители одновременно разлагали саму сущность христианства как веры в воплощение Бога, в пришествие Его в мир. В их толковании христианство превращалось в некую мифологическую философию: в ней спасает уже не Слово, ставшее плотью, не победа смерти над смертью, не воскресение тела, а "знание", хотя и одетое в "мистериальные" одежды.

Вместо личной (Бог – человек) драмы греха, прощения, спасения здесь предлагается некая космологическая схема, в которой "духовные" элементы мира освобождаются постепенно от плена материи, дурная множественность уступает место абстрактному единству… Это был возврат в новом восточном обличии к старому греческому идеализму.

Проникновение гнозиса в христианскую среду и борьба с ним сыграли, несомненно, огромную роль. Некоторые историки, занимающиеся этой борьбой, выводили целую "метаморфозу" Церкви, превращение ее в стройную монолитную организацию, забронированную авторитетом иерархии и официальной доктриной.

Гнозис, конечно, ускорил и во многом определил осознание Церковью своей собственной жизни, веры, опыта, заставил ее точнее определить внутренние, органические законы этой жизни, во внешних формах и формулах "выявить" то, что составляло ее сущность с самого начала.

Борьба с гностицизмом привела к закреплению в окончательный канон книг Нового Завета, к формулировке принципа церковного Предания и апостольского преемства иерархии, т.е. к определению тех основных начал, на которых зиждется и которыми и ныне проверяется церковная жизнь.

Гностицизм выдавал себя за развитие или истолкование церковного учения, веры во Христа как Спасителя и Бога. Но Церковь увидела в гностицизме подмену того образа Христа, которым она жила сама, другим, чуждым и искаженным, образом. Итак, это был прежде всего спор о Христе, о Его историческом образе, о Его проповеди и смысле Его явления и чудес. Между тем гностики ссылались на тайные предания, на древнюю письменность, апеллировали к традиции. Они создали свою апокрифическую литературу о Христе, в которой Предание Церкви смешивалось с вымыслом. Церкви нужно было определить, на каком основании она должна отличать истинное Предание о Христе от ложного.

То знание и ощущение, которые раньше были для Церкви самоочевидными, теперь были подвергнуты сомнению. Гностицизм заставил Церковь точно определить источники этого знания.

С самого первого дня принятие христианства мыслилось как принятие свидетельств о Христе апостолов, участников Его служения. От них только восприняла Церковь живой, исторический образ Спасителя, Его жизни, чудес, страданий и воскресения. Но это не простой человеческий рассказ, не просто историческое свидетельство. По учению Церкви, через сошествие Святого Духа, в даре Пятидесятницы, свидетельство постолов становится Словом Божиим. Миссия апостолов – служение или проповедь Слова.

В ветхозаветном, еврейском сознании Слово – не только выражение на человеческом языке абсолютной истины, не только откровение одному уму, но прежде всего – явление Самого Бога, проявление Его Божественной Жизни и Силы.

Само Слово Божие есть жизнь, действие, творчество. "В начале было Слово". "И Слово стало плотию". Сама божественная Жизнь вошла в мир и стала жизнью человека. Следовательно, проповедь не только сообщает о Христе, но и передает Самого Христа, Само Слово, ставшее плотью, вводит в Его жизнь и соединяет с ней. Проповедь Слова ведет к тому, чтобы человек принял Его в себя, соединился с Ним, сделал Его частью своей жизни. Это и совершается в крещении.

Вначале в Церкви не было зависимости лишь от одной записи Слова Божия. Слово было явлено в сакраментальной жизни, в проповеди епископов, в богослужении, в ссылках на известные всем с самого начала слова и Учение Христа.

И с самого начала в церквах были "Крещальные символы", как, например, вот этот, цитируемый св. Иринеем Лионским:

"Церковь, хотя и рассеяна по всей вселенной даже до концов Земли, но приняла от апостолов и учеников их веру в единого Бога Отца, Вседержителя, сотворившего небо и землю и море и все, что в них, и во единого Христа Иисуса, Сына Божия, воплотившегося для нашего спасения, и в Духа Святого, через пророков возвестившего все домостроительство Божие и пришествие и рождение от Девы, и страдание и воскресение из мертвых и вознесение во плоти возлюбленного Христа Иисуса, Господа нашего, а также явление Его с небес во славе Отчей, чтобы "возглавить все" и воскресить всякую плоть всего человечества, да перед Христом Иисусом, Господом нашим и Богом, Спасом и Царем, по благоволению Отца невидимого, "преклонится всякое колено небесных и земных", и сотворит Он праведный суд о всех: духов злобы и ангелов согрешивших, а также и нечестивых, неправедных, беззаконных и богохульных людей Он пошлет в огонь вечный, напротив, праведным и святым, соблюдавшим заповеди Его и пребывшим в любви к Нему от начала или по раскаянии, дарует жизнь, подаст нетление и сотворит вечную славу".

И когда стали появляться первые записи Евангелий, то христиане восприняли их как нечто знакомое, как всеми принятое свидетельство и учение. Евангелия сразу получили то же значение, что и другие формы Предания – проповедь, литургическая молитва, крещальное оглашение. И они были приняты Церковью, т.к. по своему содержанию совпадали с тем образом Христа, который Церковь знала с самого начала.