Кино, вино и домино - Мария Арбатова

Однажды дочь устроила истерику:

– Вот ты меня обзываешь гламурной дурочкой, а я просто не хочу такую жизнь, как у тебя! Папа хороший, но смотри, ты с работы пришла, еду готовишь, по двум телефонам болтаешь, параллельно белье гладишь, машину стиральную поставила! Я к нему захожу, а он, как подросток, на компьютере в стрелялки играет! А как устанет, начнет потихонечку порнуху смотреть, а ты потом будешь думать, откуда в компьютере вирусы!

– И пусть играет, и пусть смотрит, он же у нас сбитый летчик!

– Мамочка, а это очень удобно – быть сбитым летчиком. Особенно за чужой счет! И я никогда не позволю, чтобы кто-то был сбитым летчиком за мой счет!

– Ты молодая уточка, еще не нагулявшая жира! В твоем возрасте я считала так же! – обняла ее Ольга.

Автобус ехал над морем. Дина что-то писала в блокноте под диктовку народного критика Сулейманова. Золотая Рыбка сладко спала, положив голову на терпеливую Голубеву. Шиковский громко рассказывал Гале Упыревой, что такое комедия дель арте.

– Ее также называют комедией масок. По сути, это импровизационный уличный театр итальянского Возрождения! Без капли достоевщины! – мягко говорил он.

– Типа наших скоморохов? – хмурила брови из-под серебристой шляпы Галя.

– Скоморохи более дискретные. Более надрывные. И более поздние. А это, по сути, первый в истории профессиональный театр…

Ашот Квирикян учил Куколку выстраивать композицию, снимая дорогу за окном со словами:

– Не тупи! Когда снимаешь, надо не ловить картинку в объектив, а просто дышать Италией! Понимаешь?

Куколка не понимала.

– Ну ты как первокурсник, который говорит: «Десять раз подряд смотрю Феллини и делаю в десять раз круче!»

– И у него получается? – хлопала ресницами Куколка.

– Вах, что я ребенка мучаю? Снимай как хочешь! – махал рукой раздраженный Квирикян.

Наташа оживленно обсуждала с Ветой туфли. С момента отъезда из гостиницы они дошли уже от красных до фиолетовых и сиреневых тонов, модных в этом сезоне. Печорина расспрашивала у Леры сплетни о Софи Лорен и Марчелло Мастроянни.

– Ну, они оба были на похоронах Витторио Де Сика. Это который первый снял их обоих. Платье на ней показали по телику – зашибись. А был ли у них служебный роман, так никто не знает… Она отрицает. Но это ведь Италия, здесь бабы до гроба молчат о своих отношениях, – грустно говорила Лера. – Здесь, на юге, жены не работают. Считается, что это неприлично. На севере, правда, наоборот, им неприлично не работать. Но и тут, и там все чтят семью…

– Кстати, Василий Картонов лепил Софи Лорен, – тут же включилась Даша, несмотря на свежую разборку с Лерой. – Светская пресса даже писала, что у них роман.

Даше хотелось за свои деньги получить возможность стоять в ряду женщин Картонова рядом с Софи Лорен.

– Да это он сам слухи распускал, – скривила губы Печорина.

– А кто это – Василий Картонов? – спросила Лера.

– Это скульптор, ну такой, шустрый. С бородой. Который в Рим ездил с этим вашим певцом Массимо, – пояснила Печорина.

– У него роман с Софи Лорен? Да кто он такой? – оскорбилась Лера за кинозвезду.

– Он – лучший скульптор России! – закричала Даша на весь автобус.

– А вам действительно нравятся его работы? – мягко спросил Руслан Адамов.

– Он – гений. Поверьте, я много прожила за границей, я в этом понимаю, – отчеканила Даша.

– А как вы определяете, что он гений? – уточнил Адамов.

– Сердцем. Больше никак, – отрезала Даша.

– Знаете, Даша, мне посчастливилось встречаться с Эрнстом Неизвестным. Он рассказывал про разговор с генералом КГБ. Тот говорит: ну чего тебе еще надо, деньги, слава, все есть, чего ты никак не успокоишься? А Эрнест Неизвестный спрашивает: товарищ генерал, а в какой руке у Дзержинского шапка? А генерал каждый день на работу на Лубянку ходит, но вспомнить, в какой руке шапка, не может. А Неизвестный объясняет ему, что в скульптуре главное образ, и только тогда она предмет искусства. – Руслан Адамов сделал маленькую паузу и с бережной интонацией спросил: – А вы действительно можете запомнить работы Картонова? Вот он Лужкова лепил. Лепил очень суетно, даже хуже, чем Церетели. Скажите, что у его Лужкова в руках и что сзади? Если вспомните до приезда в Реджио Калабрио, то с меня бутылка «Бейлиса». Вы наверняка любите «Бейлис»?

– Люблю, – злобно ответила Даша. – Вспомню! Назло вам вспомню!

– Делаем ставки! Ставлю двадцать евро, что не вспомнит! – закричал Ашот Квирикян.

– А я – сто! – поддержал Шиковский.

Беда была в том, что за то, что вспомнит, денег не поставил никто. Потому что никто и сам не мог вспомнить подробностей истукана с лужковской рожей в чугунном гарнире.

– Как вы сказали? Романтичная маргиналка? – улыбнулся Руслан Адамов. – Про меня можно сказать так же.

– Вы – известный художник. А я общественница. Народная мстительница. У нас в стране ни «зеленых», ни экологов нет потому, что безопасно можно только учить детей закрывать кран с водой, когда чистишь зубы. – У Ольги были наивные попытки влезать в большие экологические проекты. – Нормальные «зеленые» есть только в регионах, но их быстро покупают или убивают.

– Да вы что?

– Ну смотрите, прекращение производства бензина «Евро-2» с 2009 года нашим правительством считается слишком жестким по отношению к нефтеперерабатывающей промышленности. И эта идея перенесена на 2011 год, – объяснила Ольга. – То есть это слишком жестко для нефтяного лобби и не слишком жестко для наших легких. У меня была идея найти человека с легочным заболеванием и при хорошей западной поддержке подать в суд на правительство… Это было бы красиво.

– И что?

– Ну я же не одна. У меня два учредителя. Одному сразу пообещали налоговую прислать, другой заранее испугался. Да и у меня семья уже пуганная. Как куда влезаю, сразу начинают звонить, вежливо грозить детям…

– Кто? – Руслану Адамову довольно трудно было понять, что звонят «службы, решающие все вопросы»: по поводу бензина – службы нефтяников, по поводу мусоросжигательных заводов – службы мусорщиков, по поводу строительного беспредела – службы строителей и т. д.

– Заинтересованные лица… – усмехнулась Ольга. – Да не грузитесь, Руслан, давайте о приятном.

– Так получается, что вы – совесть нации?

– Именно. Маленькая, беспомощная, унылая совесть нации! – рассмеялась Ольга. – Поймите, Руслан, я – сытая московская дамочка. Попугай-популяризатор. А вот серьезные люди борются с ввозом ядерных отходов, за уничтожение биологического оружия, защищают заповедники… Там действительно бойцы. Но как вы понимаете, это другие персонажи, чем в этом автобусе. С другой группой крови.

– Понимаю. И как вы видите перспективу?

– Перспективу я вижу в густеющем тумане с превышенным ПДК вредных веществ! – пошутила она. – Экологи любят повторять, что если историю планеты представить как один год, то человек появился на ней 31 декабря вечером и при этом успел загадить все, что расцвело и выросло до него. И если что-то и имеет смысл делать, то только объяснять это маленьким детям, потому что взрослым на это в основном наплевать… Так и строю работу своей организации.

– Я бы и сам в чем-нибудь таком поучаствовал, но как-то неудобно. Скажут, что для пиара. Это у нас Картонов – специалист по «Хрустальным слезам». Но я… всегда за собой убираю мусор в лесу, – неожиданно оправдался Руслан Адамов, – хотя это не носит осознанного экологического характера. Просто привычка не оставлять за собой грязь. Я и плохие свои работы немедленно уничтожаю.

– Понимаю… Простите за аналогию, есть такие люди, после которых невозможно зайти в туалет. Туда предварительно должна зайти уборщица. Вот в последнее время в России, мне кажется, туалеты стали лучше, а таких людей стало больше…

– Интересная аналогия! Я бы вас нарисовал. Синим цветом. Не потому, что вы Волгина, и не потому, что вы водой занимаетесь. Я вас вижу в синем, как бы это сказать… – он пощелкал пальцами, – вы только не обижайтесь. От вас такое ощущение, что на вас одновременно и синий чулок, и синее платье Моники Левински…

– Грубо, – фыркнула Ольга, хотя ничего более точного никогда о себе не слышала; но внешне действительно держалась синим чулком, а вдвоем резко расстегивалась на все пуговицы.

– Извините…

Прибрежная полоса летела мимо них в окне, смешивая бежевые дома, зеленые кроны и розовые облака цветников. Казалось, что все, что говорила Ольга, было про другую планету. А на этой планете был рай, и автобус въезжал в прекрасный город.

Лера взяла микрофон и, откашлявшись, по бумажке объявила:

– Реджио Калабрия – самый старый город региона. Поэт Габриеле Д’Аннунцио назвал набережную моря Реджио Калабрии самым красивым «километром Италии». В городе проживает 178 тысяч жителей, процветают торговля вином, оливками, южными фруктами и рыболовство. Основан приблизительно в 725 г. до Рождества Христова халкидцами из Евбеи и мессенцами из Пелопоннеса. Ой, тут дальше очень длинно про то, кто кого изгнал… Короче, здесь родился Джанни Версаче!