Оберег для царевича (СИ) - Яна Епринцева

кольцом, придерживала хвостиком круглый изумруд, торчащий из пасти.

«Вот я и надела обручальное кольцо. Выйду замуж за доброго мужа, как и хотел мой батюшка», — подумала она, с улыбкой разглядывая свою руку.

— В таком виде можно и во дворец, — сказал Борислав. — Хотя, если уж быть совершенно откровенным, ты мне не меньше нравилась в своём старом платье. Твоя красота не нуждается в лишних украшениях. Но положение обязывает. Не могу я привезти жену ненарядную, раз деньги есть, то будь добр, всем это показывай.

Олеся кивнула. Первая радость от обладания роскошными платьями прошла, и она уже заскучала по своей удобной одежде, в которой не страшно испачкаться.

— Ермолай! — снова крикнул парень.

Дед появился в ту же секунду. Похоже, он всё время дежурил за дверью.

— Ты отдохни сегодня, а завтра повезёшь мачеху и сестру Олеси в город. Найдёшь им там жильё, и пусть там и остаются. Понятно? — сказал Борислав.

— Понятно, чего ж непонятного! Всё сделаю, — ответил старик.

Дед весёлыми глазами поглядывал на девушку, видно было, что ему очень нравится, как она выглядит сейчас. Олеся вновь почувствовала благодарность к этому доброму и заботливому человеку. Она подошла к деду и, поддавшись внезапному порыву, обняла его. А затем поцеловала в морщинистую щёку. Ей вдруг захотелось, чтобы её поцелуй, как оберег, охранял старика.

Ермолай смутился. Он никак не ожидал такого проявления нежности от молодой хозяйки.

— Будет с него! — воскликнул Борислав смеясь. — А то я ревновать начну!

Олеся тоже засмеялась. Отпустив деда, она подошла к своему жениху. Девушка с нежностью любовалась его светившимся весельем лицом. В такие минуты он ей казался особенно привлекательным. Ей захотелось поцеловать и его смеющийся рот, щёки, которые покрылись румянцем. Хотя девушка не могла не признать, что подобные желания по отношению к Бориславу были у неё в последнее время постоянно.

— Пойдём в сад! — воскликнула она и бросилась к двери.

Олеся боялась, что Борислав догадается о том, как сильно её тянет к нему.

— Пойдём! — ответил он и, догнав её, обнял сзади за талию.

Смеясь и толкаясь от того, что идти обнявшись было неудобно, они спустились по лестнице. Внизу молодые люди наткнулись на Веру и Милу, сидящих на лавке возле входа в дом.

Улыбка Борислава погасла, когда он увидел недовольное лицо Веры. Женщина во все глаза разглядывала новый наряд девушки, смотрела на сверкающие серьги в её ушах. Мила тоже уставилась на сестру, видно было, что дорогое платье и золотые украшения не оставили девушку равнодушной. Лицо её выражало желание получить такие же вещи.

— Завтра Ермолай отвезёт вас в город. Он поможет вам устроиться там, а дальше живите, как считаете нужным. Олесю я забрал себе в жёны. Теперь она часть моей семьи. А к вам не имеет больше никакого отношения, — сказал он, обращаясь к Вере.

— Ты сватов не засылал! Я благословения не давала! — воскликнула женщина.

Она никак не желала сдаваться. На лице её отразилось настоящее отчаяние, от того что ей не удалось настоять на своём.

Олесе вдруг стало жаль приёмную мать. Она поняла, что женщина всю свою жизнь прожила с человеком, который её не любил. Польстившись на красивого парня, каким был отец Олеси, она никогда не узнала, что значит чувствовать себя желанной для мужа. Девушка осознала, что мачеха видела в ней черты настоящей возлюбленной супруга, той, о которой до самой смерти были его мысли. Она мстила её матери, которая навсегда лишила её женского счастья.

И Вера ведь никогда не была слишком жестокой. Да, она ругала девушку, заставляла работать, расстроила её свадьбу, вымещая, таким образом, свою печаль за неудачный брак. Но всё-таки она по мере сил заботилась о ней, кормила и одевала не хуже родной дочери. И никогда не била, так как была по природе человеком незлым.

Олеся отстранилась от Борислава и подошла к Вере. Та исподлобья смотрела на неё, ожидая упрёков. Но девушка поступила иначе. Она опустилась на колени перед приёмной матерью и, склонив голову, сказала:

— Прости меня, матушка! Если сможешь, прости и не ругай. Спасибо тебе за всё! В моём сердце навсегда останется только благодарность к тебе. Но послушать тебя я не могу. Я стану женой Борислава, потому что жить без него не могу. Чувствую я, что он моя судьба.

В комнате повисла звенящая тишина. Все, кто находились здесь, устремили изумлённые взгляды на стоящую на коленях Олесю. Подняв глаза на приёмную мать, девушка увидела её ошеломлённое лицо.

Вера никак не ожидала такого поворота событий. Она уже настроилась на споры и капризы со стороны девушки. И уж точно не думала, что она упадёт к ней в ноги. Не зная, как вести себя теперь, она хлопала глазами и пыталась собраться с мыслями.

Рядом послышались всхлипывания — это рыдала Мила. Олеся не выдержала и тоже расплакалась.

Неожиданно Вера опустилась на колени и обняла приёмную дочь. По щекам у неё потекли слёзы.

— И ты прости меня! — воскликнула она рыдая.

Женщина вдруг осознала, насколько несправедлива была к Олесе, обвиняя её в том, в чём она была не виновата. Красота девушки, которую она унаследовала от матери, выводила Веру из себя, заставляя злиться на падчерицу по любому поводу.

Ещё некоторое время они сидели, обнявшись, и, всхлипывая, просили друг у друга прощения.

Рядом примостилась Мила и тоже плакала, её чувствительный характер не мог выдержать такого накала чувств, пусть и чужих. Несмотря на то, что она была избалована и по большей части зациклена на себе, Мила хорошо относилась и к матери, и к сестре. Так что сейчас была рада их примирению.

— Вот и хорошо, вот и замечательно, — шептала она, гладя по волосам то мать, то Олесю.

Глава 18

Совсем скоро Олеся освоилась в новом доме. Ермолай отвёз в город Веру и Милу, и в усадьбе наступила удивительная тишина.

Их дни потекли размеренно и неспешно. Именно так девушка и представляла себе свою жизнь после замужества. Дом её был просторным и чистым. А жених именно таким, как она всегда мечтала. Таким, какого хотел найти для дочери её отец.

Борислав всегда был добр и приветлив как с Олесей, так и со старым слугой. Он никого не злился. Казалось, его ничего не могло вывести из себя. Парень, всегда тихий и улыбчивый, тенью бродил по дому, копался в саду. Он часто усаживался на крылечке и принимался чистить песком самовар или самый закопчённый горшок. В эти минуты он выглядел