Партнеры? любовники? Супруги? - Дорси Келли

Как обычно, Стрекоза хотела сама держать бутылку, и Люси оставалось только обнимать ее. Блуждающий взгляд скользил по комнате; она удивилась, как много у нее вещей: в гардеробе костюмы, слаксы, джинсы, блузки; на белом комоде — три флакона духов, косметика в плетеной корзиночке. Несколько романов. Как много имущества. И спортивная машина. И счет в банке.

До сих пор она думала, что скоро и часть ранчо станет ее. А она станет частью ранчо.

Глупости. Она даже фыркнула про себя. Ей принадлежат только вещи. Всего лишь предметы, даже если, на посторонний взгляд, они представляют ценность. Но как всегда, от нее ускользнули неосязаемые ценности, которых она так жаждала. За ними Люси приехала сюда — чтобы найти дом, людей, которые нуждались бы в ней так же, как она в них. Мужчину из своей детской мечты, которого она никогда не забывала.

Она хотела бы, чтобы Раст ее любил.

Из горла вырвался смешок и перешел в рыдание. Это ей не дано. Он с самого начала показал ей, и повторял даже в самые теплые моменты, что для него всего важнее сохранить «Лейзи С».

Люси заливалась слезами. Как она ни старалась, ей ничего не удалось добиться. Стрекоза усердно сосала бутылочку. Если бы она сама родила эту девочку, то не могла бы любить ее сильнее.

Но, подумав о том, что дочь Ар Джи может дать ребенку обустроенный дом, она совсем упала духом. Стрекоза заслуживает того, чтобы иметь нормальное семейное воспитание, отца и мать. Дочь Ар Джи может дать ей то, чего нет у Люси.

Неудивительно, что Раст готов ее выселить. Этот вывод пронзил, как удар кинжала. Конечно, он примет помощь дяди. Не для того ли, чтобы откупиться от нее, он трудился не покладая рук все последние быстротечные месяцы? А в каком отчаянии он был вчера, когда признался, что ему это не удалось!

Он должен воспринимать приезд Ар Джи как дар Божий. Теперь ему нет в ней ни нужды, ни пользы. Люси Донован стала ненужной, хуже того — нежеланной гостьей на «Лейзи С».

— Скажу ему, что я уезжаю, — вслух проговорила она. Голос прозвучал робко и неуверенно. Она про себя повторила: уезжаю. Уезжаю.

На нетвердых ногах она прошла в ванную, умылась. В зеркале она увидела опухшие щеки, глаза, похожие на хрустнувшее зеленое стекло. Она причесалась и постаралась сосредоточиться.

Все равно, ничего другого ей не остается. Забрав Стрекозу, она спустилась и подошла к кабинету Раста.

Закрытая дверь стояла неприступной твердыней; из-за нее доносились тихие голоса. Там двое мужчин, одному она не нравится, а другой вскоре вынесет ее чемодан, как полгода назад внес его в дом.

Ее мужество испарилось.

Она поняла, что не сможет храбро смотреть на них — тех, кто сейчас обсуждает ее выдворение.

Тяжелой походкой она вернулась в спальню. Собрать вещи и оттащить их вниз оказалось недолгим делом. Учитывая обстоятельства, что еще ей оставалось делать? Большой чемодан запрыгал по ступеням, когда она столкнула его в тайной надежде, что Раст материализуется и строго спросит, что она делает. «Немедленно неси все обратно, скажет он. — Я никогда не позволю тебе уехать от меня. Слышишь, Люси Донован? Никогда».

Но дверь кабинета осталась плотно закрытой.

Стрекоза подняла крик; бросив вещи у двери, Люси метнулась к девочке, чтобы отнести ее на кухню и покормить. Может быть, она это делает в последний раз, с тоской подумала женщина, разрезая грушу.

В прихожей хлопнула дверь, ввалилась Фрици, за ней шел Гаррис.

— Где Раст? — спросила Фрици. Оба уставились на нее вопрошающими взглядами.

Боясь, что голос ее выдаст, Люси кормила Стрекозу, пока молчание не затянулось так, что пришлось отвечать.

— Мм… в кабинете. Со своим дядей. С Ар Джи. Под конец ей пришлось проглотить ком в горле, но она надеялась, что говорила нормальным голосом.

— Ар Джи приехал? Сто лет здесь не появлялся. Интересно, что ему надо?

— Ранчо, — брякнупа Люси, не подумав. Она с подчеркнутым старанием принялась обтирать щечки Стрекозы, перепачканные грушевым соком.

Уголком глаза она видела, как Фрици и Гаррис обменялись ошарашенными взглядами.

— Значит, Ар Джи приехал, — сказала Фрици. — Тяжелый человек. Фигура.

Люси хотелось крикнуть: «Я его насквозь вижу!»

— Раз Ар Джи проделал такой путь, значит, дело важное. Грузовик может подождать. — Гаррис притронулся к шляпе. — Тогда всего хорошего, — И он ушел.

— Фрици, я уезжаю. Посмотришь за Стрекозой? Я ее помыла и накормила.

— Иди, милая, я возьму ягненочка. Посади ее в манеж, пока я помою посуду. — Старуха ловким движением подвязала фартук и принялась мыть тарелки, оставшиеся после ланча.

— Пошли в манежик, — пропела Люси веселым голоском. Она опустила ребенка, прижалась губами к душистой головке и погладила складку на пухлой шейке. — Я люблю тебя, прошептала она, обмирая. — Я люблю тебя.

На один безумный миг она подумала, что можно было бы схватить девочку и убежать. Ведь это так просто — посадить в машину и уехать.

Но нельзя. Стрекозе нужен дом, семья. Для Стрекозы будет лучше, если Люси сейчас навсегда уйдет из ее жизни. Так она и сделает. К чему затягивать прощанье?

Сердце сжалось. Как это жестоко. Но лучше отрубить хвост целиком, чем по кусочкам.

Она закусила губу и, не дожидаясь, когда сломается окончательно, кинулась к Фрици и обняла ее сзади.

— Спасибо, Фрици. Спасибо тебе за все. — Голос дрогнул, она отвернулась и, спотыкаясь, ушла. Сбитая с толку Фрици смотрела ей вслед, не замечая, что с рук на пол стекает мыльная вода.

Люси с трудом дотащила свой чемодан и сумку до машины, порылась в поисках ключа. Слезы застилали глаза. В это время года день недолог, солнце уже стояло низко над горизонтом, конюшни отбрасывали длинные тени. Следовало бы надеть пальто, но она не хотела задерживаться.

Наверное, Раста удивит ее стремительный отъезд. Возможно, он даже некоторое время поскучает, но, безусловно, испытает облегчение. Ни ужасных прощальных сцен, ни пустых обещаний, ни забот. Люси не сомневалась, что так будет лучше.

Глава 10

Куда ехать? Что делать? Вопрос возник после того, как она проехала добрых десять миль по шоссе. Было уже темно, половинка луны маячила где-то впереди, за светом фар. Придавленная несчастьем, Люси соображала с трудом; по телу разлилась слабость. Дом, принадлежавший ей с мужем, она давно продала, родственников у нее не было. После смерти Кеннета она потеряла все связи с теми, кого когда-то называла друзьями. Никто ее не ждет, никто о ней не беспокоится. Ни в одном знакомом окне не горит для нее свеча.

Люси Донован двадцать шесть лет, и у нее нет дома, подвела она итог. Ей не остается ничего другого, как просто ехать.

Богатая бездомная, с горькой иронией подумала она. Это доказывает только то, что деньги сами по себе не делают человека счастливым. Люси с радостью отдала бы все до цента за несбыточную мечту — чтобы Раст ее любил.