Ленин: политический портрет. Кн. 2. - Дмитрий Волкогонов

Командующий войсками Тухачевский Начштавойск Какурин".

Трудно представить крестьян, обобранных советской властью, "действительными классовыми врагами", но подобные меры ("уничтожая все, что в нем пряталось") "ленинскому Политбюро" были известны и безусловно одобрялись.

Вернемся еще к докладу Хрущева в февральскую ночь 1956 года. "…Сталин проявлял неуважение к памяти Ленина. Не случайно Дворец Советов, как памятник Владимиру Ильичу, решение о строительстве которого было принято свыше 30 лет тому назад, не был построен и вопрос о его сооружении постоянно откладывался и предавался забвению. Надо исправить это положение и памятник Владимиру Ильичу соорудить…" Зал прерывал Хрущева, как явствует стенограмма, "бурными продолжительными аплодисментами"4.

И это тогда, когда в стране уже существовали многие тысячи, десятки, сотни тысяч ленинских памятников, бюстов, барельефов, памятных досок. Трудно было найти даже глухую деревню, где бы в правлении колхоза, в клубе, а то и на площади не возвышался гипсовый, бетонный или металлический Ленин. Страна была покрыта за семь десятилетий густой сетью ленинских музеев, ленинских комнат", мемориалов, ленинских памятных мест, ленинских маршрутов, библиотек, тысячами улиц имени Ленина, одноименных колхозов, совхозов, поселков, городов, областей… Идолы монументов стояли повсюду; это было словно нашествие инопланетян… К чему только ни притрагивалась рука этого человека, где только ни ступала его нога — все обретало особый, мистический, священный смысл. Гигантский Центральный музей В.И.Ленина обзавелся своими филиалами в Ленинграде, Тбилиси, Киеве, Ульяновске, Львове, Баку, Ташкенте, Фрунзе, Уфе, Красноярске, Казани, Куйбышеве, Алма-Ате, Чебоксарах… Возникли государственные исторические заповедники "Родина В.И.Ленина", "Горки Ленинские", "Сибирская ссылка В.И.Ленина"; великое множество мемориальных домов и квартир-музеев Ленина, членов его семьи… Есть и "пароход-музей" Ленина на Енисее, "музей— сарай" в Разливе, "музей-шалаш" там же, "траурный поезд — музей"… В одном только Ленинграде открылось около десятка ленинских музеев. Где хотя бы недолго был Ленин или его домочадцы — музей: Горки Переяславские, Псков, Уфа, Костино, Кашино и т. д. и т. п. Осчастливили музеи ленинские и зарубежье: Париж, Прага, Лейпциг, Хельсинки, Тампере, Выборг, Парайнене, Котка, Краков, Белый Дунаец, Новый Тарг, Засниц… Но даже там, где не был Ленин, музеи с нашей помощью появлялись: в Братиславе, Улан-Баторе, Адене, Гаване… Тысячи памятных мест мечены мемориальными досками. Ни один святой, самодержец, полководец никогда не удостаивались такого внимания, подобного всеобщему затмению. Человеческая история не знает ничего подобного.

Очень многие верили в ослепительную святость вождя большевиков. Все были загипнотизированы греховным величием Ленина.

Юные ленинцы и ленинский комсомол, как, естественно, и ленинская партия, все оказались в плену великого жреца. По себе знаю, что повседневная "лениниана" стала частью нашего регламентированного образа жизни. Мы верили, что это преисполнено некоего особого, почти мистического значения.

…Уже давно шла "перестройка", когда в стране отмечалось 70-летие Октябрьской революции. На заседании Политбюро ЦК КПСС, где более трех часов обсуждался вариант доклада на торжественном заседании, М.С.Горбачев, подчеркивая гениальность Ленина, в частности, говорил: мы хотели "перекинуть мост от Ленина, связать ленинские идеи, ленинские подходы к событиям тех лет с делами сегодняшних наших дней. Ведь та диалектика, с которой решал вопросы Ленин, — это ключ и к решению нынешних задач"5. Вот так все мы, но особенно наши руководители, видели в Ленине "ключ к решению нынешних задач". Ключ — то этот был всегда в руках, но никак не могли им открыть ларец к свободе, изобилию, уважению прав человека и все больше и больше отставали от каравана цивилизации.

Нетрудно представить, что для жителей XXI века мы все будем выглядеть в своем идолопоклонстве немногим более цивилизованными, чем друзья Миклухи-Маклая с далеких островов. Медленно вырываясь из духовного плена догматического учения, называемого ленинизмом, мы начинаем постепенно осознавать, что даже сознание — главная крепость свободы — было прочно оккупировано "бессмертными идеями".

В начале века Ленин заявлял:,Дайте нам организацию профессиональных революционеров, и мы перевернем всю Россию". Организация была им создана, Россия "перевернута". Не только она, но и все в ней было перевернуто вверх дном. Безнравственное стало нравственным. Низменное превратили в высокое. Катастрофу стали выдавать за великое свершение. Поражение собственной страны — как огромное революционное достижение. В результате этой "перевернутости" возникло одномерное общество с одномерной личностью. Ключом достижения одномерности стало уничтожение частной собственности. Ленин не учел, провозгласив: "Грабь награбленное", что сама по себе частная собственность является сложнейшим и универсальным механизмом саморегуляции экономики. Переход к коммунистическому ведению хозяйства с неизбежностью потребовал замены экономических рычагов управления на административные. Возник колоссальный источник тотальной бюрократизации общества. Но бюрократия не — может обходиться без догматизма. Так возникли важнейшие опоры одномерного общества.

Трагедия "опрокидывания" России коснулась всех слоев общества: рабочих (которых марксизм провозгласил высшей "социальной расой"), крестьянства (превращенного в строительный материал исторического эксперимента), интеллигенции (занявшей нишу второсортной "прослойки"), сферы духа, хранившей надежду на избавление. Не будем при этом забывать, что все то, что произошло в России, изначально планировалось для всего мира. В частности, наступление на Варшаву было попыткой, как сказал Ленин, "прощупать штыком готовность Польши к социальной революции"6, за которой должны были последовать взрывы в Германии и потом во всем мире…

Обманутый "гегемон"

Вначале приведу один очень лаконичный документ (я его уже цитировал в одной из своих книг):

"Товарищу Берия Л.П.

Для развертывания строительства прошу организовать еще лагерь на 5 тысяч человек, выделить 30 000 метров брезента для пошива палаток и 50 тонн колючей проволоки. 22 марта 1947 года. А.Задемидко".

Сталинский министр (как и другие) привычно подписывал заявку на очередную партию рабов в стране, построившей "социалистическое общество". В стране, идущей по "ленинскому пути", миллионы людей за колючей проволокой строили дороги и мосты, шахты и гидростанции, сидели в научных лабораториях и конструкторских бюро. Министр внутренних дел был едва ли не главным "производственником" страны, у него была самая многочисленная, полностью бесправная армия рабочих-заключенных. Рапорты главного тюремщика на самый верх следовали один за другим: "Товарищу Сталину И.В.

Докладываю, что Магнитстрой НКВД СССР 13 апреля с г. в 17 часов ввел в промышленную эксплуатацию на Нижне-Тагильском коксохимическом заводе коксовую батарею № 4, состоящую из 65 печей.

Вступившая в строй батарея будет давать дополнительно для промышленности Союза 450 тысяч тонн металлургического кокса в год.

Вслед за коксовой батареей Тагилстрой заканчивает строительство доменной печи № 3 объемом 1050 кубометров и производительностью 450 тысяч тонн чугуна в год и вводит ее в действие в третьей декаде апреля 1944 года.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР

Л.Берия".

Таких донесений — огромное количество, множество томов. Складывалось даже впечатление, что рабочий класс — "передовой революционный отряд трудящихся" — переселился на острова печального архипелага ГУЛАГ. Ценой собственной жизни эти подневольные люди, а их были миллионы, нередко добивались потрясающих результатов. Например, в год смерти Сталина рабочие золотодобывающей промышленности (читай: сотни тысяч заключенных) довели золотой запас СССР до 2049,8 тонны. Это было золотой вершиной диктатора-ленинца, после которой его преемники, ослабив смертельную хватку, уже никогда не смогли даже приблизиться к этому показателю, а лишь проедали добытое трудом подневольных.

В своей речи при открытии XII съезда РКП(б) 17 апреля 1923 года Л.Б.Каменев заявил: "Вместе с рабочим классом, под руководством Владимира Ильича, мы прошли длинный, неслыханный, единственный в истории путь… Мы единственная Коммунистическая партия, которая не борется уже за власть, а организует власть рабочих и крестьян, единственная партия, которая имеет возможность вековые орудия угнетения поставить на службу рабочему классу и всем трудящимся. Наше государство есть первая попытка все те орудия, народное богатство, земли, школы, просвещение — все, что создано человеческим трудом и что до сих пор находилось в руках господствующего класса и служило орудием подавления, превратить в орудие всемирного освобождения трудящихся, передав их в руки рабочего класса" (Рукоплескания).