Патриот - Терри Пратчетт

— Ну да, я делаю кое-какие заметки…

— Заметки? Он тайком от жены ведет в «Инструкции» дневник, чтобы она думала, будто бы он изучает «Инструкцию», и не догадывалась, что на самом деле он так до сих пор и не удосужился узнать, как мною пользоваться! — колюче произнес бесенок.

— А как насчет «Инструкции по эксплуатации ВАЙМСА»? — парировал Ваймс. — Ты тоже не удосужился узнать, как пользоваться МНОЙ!

Бесенок задумался.

— А к людям тоже прилагается руководство? — неуверенно спросил он.

— Было бы чертовски хорошо, если бы прилагалось! — рявкнул Ваймс.

— Да уж, — пробормотала Ангва.

— В этом руководстве могло бы быть что-нибудь вроде: «Глава первая: как действуют на людей всякие дзынь-подзынь и прочие идиотские штучки в шесть часов утра»! — сверкая глазами, воскликнул Ваймс. — И еще, в разделе «Проблемы и неисправности»: «Мой хозяин все время норовит утопить меня в унитазе — что я делаю неправильно?» А также…

Моркоу прервал тираду Ваймса, миролюбиво похлопав того по спине.

— Я бы на этом завершил, сэр, — мягко сказал он. — Последние деньки выдались нелегкими.

Ваймс потер лоб.

— Должен сказать, я бы НЕ ВОЗРАЖАЛ против отдыха, — промолвил он. — Ну что ж, здесь больше не на что смотреть. Идем домой.

— Но мне показалось, вы сказали, что пойдете… — начал было Моркоу.

— Я имел в виду штаб-квартиру, само собой, — перебил командор, поморщившись. — А ДОМОЙ я пойду после.

Сферическое световое облако, отбрасываемое лампой, плыло по библиотеке Овнецов, дрейфуя среди полок с гигантскими книгами в кожаных переплетах.

Многие из них вообще нечитаные, подумала Сибилла. Разнообразные предки просто покупали их у граверов и ставили на полки, полагая, что библиотека относится к числу тех вещей, которые полагается иметь, развевынезнаете, наряду с конюшней, флигелем для слуг и призрачной пейзажной гнусностью, сотворенной по ошибке Чертовым Тупицей Джонсоном, хотя в последнем случае ее дедушка пристрелил горе-творца еще до того, как тот успел осуществить свой замысел полностью и нанести тем самым серьезный ущерб. Госпожа Сибилла приподняла лампу. Заключенные в золоченые рамы Овнецы надменно взирали на нее сквозь коричневую патину времени. Благородные носы служили для взглядов некими направляющими. Портреты в семействе Овнецов были еще одним объектом положенческого коллекционирования.

По большей части они изрбражали мужчин — неизменно в броне и всегда верхом. И все эти воины сражались с заклятыми врагами Анк-Морпорка.

В последнее время ряды врагов существенно поредели — до такой степени, что дедушке, к примеру, пришлось отправиться в поисках заклятых врагов в экспедицию до самого Очудноземья, но и там спрос существенно превышал предложение — сколько дедушка их ни клял, враги так и не появились. Раньше, конечно, было несравненно легче. Полки под предводительством Овнецов бились с врагами города по всей равнине Сто, причиняя невероятный урон. Иногда даже войскам противника[9].

На нескольких портретах все же изображались женщины, причем ни одна из них не держала в руках ничего тяжелее перчатки или ручного дракончика. Обязанности благородных дам семейства Овнецов сводились главным образом к заготовке перевязочного материала и ожидании мужей с — очень бы хотелось в это верить — верностью, стойкостью и надеждой, что эти самые мужья вернутся с войны как можно более целыми.

Главное, однако, заключалось в том, что предки никогда не задумывались о подобных вещах. Шла война — на нее отправлялись. Не было войны — на нее нарывались. Никому и в голову не приходило говорить о каком-то там «долге». Все было заложено на уровне костного мозга.

Госпожа Сибилла вздохнула. А теперь все стало так ТРУДНО, а люди ее класса не привыкли к трудностям, во всяком случае к таким, которые нельзя уладить, как следует наорав на слугу. Пятьсот лет назад один из ее предков отрезал клатчцу голову и привез ее домой наколотой на пику, — и не упал ни в чьих глазах, все ведь знали: попадись он клатчцам, с ним поступили бы так же. Это было… понятно. Они сражаются с тобой, ты сражаешься с ними, правила известны всем, а если тебе отрежут голову, такая, значит, судьба, и нечего тут рыдать.

Кто спорит, теперь, конечно, ЛУЧШЕ. Но в то же время… труднее.

Вдобавок эти древние мужи иной раз отсутствовали месяцами, даже годами, так что жены и семьи становились для них чем-то вроде библиотеки, конюшни или Взрывающейся Пагоды Джонсона. Главное, чтобы ты знал, где примерно они находятся. Сэм хотя бы каждый день заглядывает домой.

Ну, почти каждый. Во всяком случае, ночи он проводит дома.

Большую их часть.

То есть завтракают они вместе.

Довольно-таки часто.

Хотя бы вместе САДЯТСЯ ЗА СТОЛ.

И ей, по крайней мере, известно, что он не очень далеко — где-то там, в городе. Как всегда, пытается сделать слишком много, опередить всех и вся, а тем временем кто-то покушается на его жизнь.

В целом, решила госпожа Сибилла, ей чертовски повезло.

Размышляя, Ваймс смотрел на стоящего перед ним Моркоу.

— Итак, что мы имеем в результате? — спросил он. — Человек, о котором нам известно, что он НЕ ПОПАЛ в принца, мертв. Другой человек, который, возможно, ПОПАЛ… этот мертв тоже. Кто-то очень неуклюже пытается представить все дело так, будто Осей заплатили клатчцы. Что ж, я могу понять, зачем это кому-то могло понадобиться. Именно такие вещи Фред называет ПОЛИТИКОЙ. Настоящим исполнителем становится Склонc, он же помогает бедному дурачку Осей упасть с Барбикана, после чего Стража ДОКАЗЫВАЕТ, что Осей состоял на жалованье у клатчцев, и это становится ЕЩЕ ОДНИМ поводом для драки. Склонса после этого устраняют, предварительно вылечив от перхоти.

— И после того как он написал пару строк, — добавил Моркоу.

— А!.. Ну да.

Ваймс еще раз посмотрел на блокнот, реквизированный из комнатушки Снежного Склонса. Грубая поделка, связка обрезков разного размера — из тех, что граверы продают по дешевке. Он принюхался.

— По краям бумаги мыло, — заметил он.

— Его новый шампунь, — кивнул Моркоу. — Склонс им мылся первый раз.

— Откуда ты знаешь?

— Мы проверили все бутыльки, сэр.

— Гм-м. На корешке, там, где листки сшиты, похоже, кровь…

— Его, сэр, — уточнила Ангва.

Ваймс кивнул. В вопросах крови и ее принадлежности Ангва ориентировалась лучше кого бы то ни было.

— При этом ни на одной из страниц крови нет… — продолжил свои наблюдения Ваймс. — Что несколько странно. Обезглавить человека — это ведь очень грязная работенка. Обычно имеет место… некоторое фонтанирование. Следовательно, первая страница…

— …Вырвана, сэр! — улыбаясь во весь рот и кивая, подтвердил Моркоу. — Но не это самое интересное, сэр. Любопытно, догадаетесь вы или нет, сэр!

Сверкнув в ответ глазами, Ваймс придвинул лампу.

— Очень слабые отпечатки написанного на верхней странице… — пробормотал он. — Не разобрать…

— Мы тоже этого не поняли, сэр. Но нам известно, что он писал карандашом, сэр. Который лежал на столе.

— Слишком бледные следы, — продолжал Ваймс. — Типы вроде Склонса пишут, как будто вырубают на камне. — Он перелистал блокнот. — Кто-то вырвал… не только ту страницу, на которой он писал, но и еще несколько, которые шли следом.

— Хитро ведь, правда? Всем известно…

— …Что по отпечатку на следующей странице можно легко прочесть текст, — закончил за него Ваймс. Он бросил блокнот обратно на стол. — Гм-м. Что-то там было важное, это ясно…

— А что, если он шантажировал тех, кто за всем этим стоит? — предположила Ангва.

— Не в его стиле, — парировал Ваймс. — Нет, я имел в виду…

В дверь постучали, и вошел Фред Колон.

— Принес вам кружку кофе, — сообщил он, — и еще вас внизу ждет целая компания этих черно… клатчцев, сэр. Наверное, пришли награждать вас орденом и болтать на своем курлы-мурлы. И если вы не против поужинать, то господин Горифф приготовит баранину с рисом и заграничной подливкой.

— Пожалуй, стоит спуститься, побеседовать с ними, — решил Ваймс. — Но я ведь не успел помыться…

— Дополнительное свидетельство вашего героизма, сэр, — решительным тоном специалиста заявил Колон.

— Что ж, в таком случае я пошел.

Напряжение возникло еще на лестнице. Ваймсу до сих пор ни разу не доводилось сталкиваться с группой граждан, желающих наградить его орденом, так что в этой сфере опыт у него был весьма ограниченный, но люди, ожидающие его у стола сержанта, не больно-то походили на благодарственную делегацию.

Они в самом деле были клатчцами. Одежда явственно выдавала в них чужеземцев, и о таком загаре коренной житель Анк-Морпорка мог только мечтать. По спине Ваймса пробежал холодок; у него возникло чувство, что Клатч — это нечто гигантское, по сравнению с Клатчем равнина Сто — жалкий лоскуток. И на этом безбрежном пространстве живет очень много людей — в том числе, к примеру, и вот этот приземистый человечек в красной фаске, который так и трясется от негодования.