Сиф (СИ) - Алекс Кинсен

открыл глаза, и в них полыхало такое пламя, что в один миг оно вызвало резкий прилив тепла внизу живота. Я непроизвольно сжала бедра. Моё тело мне не подчинялось. Его реакции на этого мужчину были не подконтрольны рассудку, который очень не вовремя уснул и совершенно не выдавал своего присутствия. Я никогда не сталкивалась с таким, и в этом смысле была полнейшим дилетантом. Наш секс с Алексом проходил по чётко отработанной схеме, каждый раз — одной и той же. Он никогда не смотрел на меня так, никогда не изучал. В постели он мастерски точно и очень быстро отыгрывал свою роль и больше уже не возвращался к этому в высшей степени бесполезному занятию. Не говоря о последней паре лет, когда близости между нами не было вовсе.

Терон недовольно закрыл глаза.

— Я не читаю мысли, но твои эмоции говорят мне, что у тебя в голове живёт маленькая обезьянка. Она скачет с ветки на ветку, от мысли к мысли, вытягивая из тебя бесконечный поток сменяющих друг друга эмоций. Они никак не могут остановиться. Они никогда не дают тебе покоя, никогда не прекращаются, даже когда ты спишь. Это просто ужасно. Ты не можешь послушать тишину, остановиться и вдохнуть воздух абсолютного покоя и безмятежности. Ты не можешь от них избавиться, не можешь отдохнуть, ты всё время думаешь, думаешь, думаешь. — Он шептал мне на ухо. А я даже не поняла, когда он подошёл так близко. — Анализируешь и никогда не приходишь к состоянию финального вывода, который дал бы тебе отпущение от этой постоянной работы. Замри. Просто замри.

Он вдруг притянул меня к себе. Я напряглась и поставила руки ему на грудь. Но он продолжал дышать мне на ухо и шептать своим мягким, лишённым привычного высокомерия голосом:

— Не думай. Ни о чём не думай. — Он коснулся указательным пальцем точки между бровей у меня на лбу. — Отключи свой безумный водоворот идей и эмоций. Усыпи свою маленькую обезьянку, на которую ты тратишь столько энергии и сил, не видя ничего вокруг.

Он притянул мою голову к своей груди, и я услышала стук его мощного сердца. Оно билось прямо у меня под ухом.

— Слушай только его. Думай только о нём. — Он положил свою тяжелую ладонь на мою голову, закрыв второе ухо, и отгородив от прочего окружающего мира. Я слышала только пульсацию его огромного мужского сердца, вдыхала его запах, была полностью окружена его руками. И вдруг… услышала звенящую тишину. Она исходила из самого центра моего мозга. И не было больше ничего, что металось бы по нему нервными импульсами, постоянно будоражащими мой внутренний мир. Ничего не отвлекало меня от этого самого прекрасного звука на свете. Сердцебиения сильного совершенно существа, которое обнимает меня, защищает от всего, что захочет причинить мне малейшее неудобство. Это было глупо, но именно так я ощущала себя в этот момент. Бесконечное доверие к тому, что он не даст меня в обиду. Обидит сам — да, тысячу раз — да. Просто потому что он родился такой высокомерной задницей. Но не дай Бог кому-то ещё в этой Вселенной и всех соседних придёт в голову обидеть меня. Это было наваждением и иллюзией, но я не хотела сопротивляться им.

Он приподнял мой подбородок своей тёплой ладонью и заставил посмотреть ему в глаза. И хотя мне пришлось оторваться от его груди, стук его сердца всё ещё стоял у меня в ушах, отмеряя свой убаюкивающий гипнотический ритм. Глаза Тера блестели в приглушённом свете каюты тысячью алмазов, а его взгляд блуждал по моему лицу в поисках чего-то очень для него важного. Большой палец его руки провёл по моим губам и заставил их раскрыться. Тер несколько раз шумно вдохнул, рассматривая мои губы, а потом с жадностью человека, впервые пробующего мороженое, вдруг припал к ним и слегка прикусил своим ртом. Он раз за разом пробовал их на вкус, прежде чем со стоном погрузить свой язык в недра моего рта. Он изучал его тщательно и настойчиво. Его дыхание участилось, язык стал более требовательным, а руки настойчиво блуждали по моим бедрам, спине и ниже. Незаметно для меня мы оказались возле кровати, и он аккуратно толкнул нас на неё, ни на сантиметр не отрываясь от моего тела. Он лишь немного задержал свой вес на локтях, чтобы не раздавить и по-хозяйски раздвинул мои колени своими. Он был такой широкий, что ноги пришлось развести вполне ощутимо. Но когда он утроился между них — это было самое правильное, что случилось со мной за все последние годы. Мой комбинезон, который я так настойчиво выпрашивала у Даро, стал жуткое мешать мне.

И в этот момент одежда на нас просто распалась на несколько огромных лоскутов. Его горячая кожа обожгла мою, его пылающий желанием взгляд заставлял меня чувствовать себя самой прекрасной женщиной в этом мире.

Губы Тера двигались в поглощающем, пожирающем поцелуе, мне казалось, что он хочет выпить всю меня. Он целовал меня и вдавливал свое тело в моё так, что скоро почти не осталось чем дышать, но все равно не хотелось, чтобы это заканчивалось. Меня не целовали так никогда, и я чувствовала упоение, желанность, свою власть, значимость, смысл. Он целовал мою шею, щеки, лоб и вскоре не оставил мне ни капли себя самой. Мне казалось, что все пространство заполнено только им, мое тело обернуто только его телом, и есть только он в этот момент, а я растворяюсь в нем как таблетка аспирина в стакане воды.

Он двигался во мне, с трудом и стонами протискиваясь вновь и вновь. И когда все закончилось, все нервные окончания в моем теле словно взорвались, а затем резко погасли, оставляя мне лишь темную, наполненную теплом и смыслом бесконечность.

Глава 9

Я проснулась одна. Тело едва могло пошевелиться. Долгая ночь с Тероном измотала почти так же, как тренировки Туан. Но это была чертовски приятная усталость. Потягиваясь, я ощутила в груди светлый тёплый комок, который разрастался, заполняя меня всю белым тёплым светом. И вдруг поняла, что я счастлива. Я счастлива! Не так, как бывает после аутотренинга у психоаналитика, и не от того, что я состоялась как личность, как работник, как жена и как мать. А просто СЧАСТЛИВА. И такой меня впервые сделал мужчина. Но счастье было не долгим. Дверь в мою каюту открылась резко и бесцеремонно.

— Какого хрена? — Услышала я хриплый голос.

Туан.