Башня Занида - Лайон де Камп

— Только один — и не соблазняй меня потом вторым. Если придется пробиваться наружу с боем, координация движений мне еще понадобится. А теперь давай послушаем твою историю.

Саиньян глубоко затянулся сигарой и посмотрел на ее ярко разгоревшийся кончик.

— В Эршидс до меня дошли вести, что доур Балхиба нанимает ведущих философов всего мира, выплачивая им сказочное жалование, для совместных усилий по раскрытию тайн вселенной. Будучи — как и все люди науки — простаком в практических делах, я оставил пост профессора в Имперском Лицее, добрался до Занида и поступил на службу к доуру.

— Ну так вот, Кир хоть и сумасшедший, но придумал здорово — если только это не изобретение этого пройдохи, его зятя Хабарьяна. Сам я склоняюсь к последней гипотезе, потому что Хабарьян побывал на вашей Земле и набрался там всяких экзотических идей. Эта же, конкретно, заключалась в том, чтобы собрать побольше таких же легковерных дураков, как я, запереть нас в этих пещерах, обильно снабдить выпивкой и дамочками и объявить, что — либо мы изобретем способ покончить с кваатцами, либо сами кончим на дымящихся алтарях Йешта. Имея перед собой столь мрачную перспективу, мы трудились, не покладая рук, и за три года пота и нервов совершили то, что ранее никому на планете не удавалось.

— И что же именно вы совершили? — спросил Феллон.

— Мы создали работоспособный образец ружья. Не такой удобный, может быть, и не столь быстро мечущий свои смертоносные пули, как ваши земные, но стрелять из него можно. Мы слышали о ваших земных ружьях. И хотя никому из нас не доводилось видеть их воочию, мы обратились к тем, кому доводилось — в том числе и к тем замбийцам, которых ты повел за собой в опрометчивый рейд на Гоцаштанд во времена короля Эк’рара. От них мы узнали, из чего состоит ружье: из полой трубки, пули, взрывного заряда и средства для его подрыва. Трубка с деревянным прикладом трудностей не представляла, пули тоже.

— Главной проблемой было взрывчатое вещество. Мы были крайне разочарованы, когда выяснилось, что споры ясувара, так хорошо проявившие себя в шутихах, хлопушках и прочей пиротехнике, не годятся для наших нужд. После многочисленных опытов проблема была решена моим коллегой Неле-Джурдаре из Катай-Джогораи. Он использовал смесь нескольких широко распространенных веществ. Дальше оставалось лишь подобрать методом проб и ошибок нужные пропорции.

— Стимулированная диффузия.

— Что?

— Неважно, — сказал Феллон. — Это просто земное выражение, которое я слышал от Фредро. А кто помимо тебя занят этим проектом?

Саиньян прикурил потухшую сигару.

— Было еще всего двое, достойных называться философами: Неле-Джурдаре — который, увы, погиб не так давно во время случайного взрыва изобретенной им смеси… Кстати, а какой сегодня вообще день? Не имея возможности отличать день от ночи, теряешь счет.

Феллон сообщил ему дату и добавил:

— Пока я не забыл: за последние три года в Заниде пропало трое землян: Суареш, Боткин и Дали. Ты их не видел случайно? Может, Хабарьян включил их в свое министерство вооружений?

— Нет, единственный мой другой коллега — это Зарраш бад-Рау из Маджбура. Остальные руководители работ просто квалифицированные механики — их было пятеро, все кришнаиты. Трое из их числа умерли от естественных причин, а двое остаются на своих постах, где и пробудут до тех пор, пока — если верить обещанию Кира — наши трубки не докажут свою мощь на победном поле битвы, после чего всех нас отпустят, дав нам столько золота, сколько мы сможем унести. Это, конечно, в том случае, если доур не прикажет перерезать нам всем глотки, чтобы мы помалкивали, или йештиты не выследят и не перебьют нас за то, что мы слишком много знаем об их адском культе.

— А где теперь этот Зарраш?

— Его комната — третья по коридору. Но мы с ним сейчас едва здороваемся.

— Почему? — спросил Феллон.

— О, мы не сошлись во мнениях. Были затронуты вопросы эпистемологии, и Зарраш, будучи реалистом-трансценденталистом, отстаивал превосходство дедуктивного мышления. Я же, являясь номиналистом-позитивистом, естественно, защищал индукцию. Слово за слово, мы разгорячились — все это по-детски, я готов признать, но от долгого заключения становишься раздражительным. Тем не менее, размолвки наши продолжительными не бывают — поскольку другого разумного собеседника ни ему, ни мне не найти, поневоле приходится мириться через несколько дней.

Феллон спросил:

— Ты знаешь, из чего делается взрывчатое вещество?

— О да, секрет известен мне. Но не надейся, что разболтаю я его.

— Собираешься продать его какому-нибудь другому кришнаитскому властителю — доуру Гоцаштанда например?

Саиньян улыбнулся.

— Догадывайся сам, мастер Антане, в этом я тебе не помощник. Пока я не выберусь из этой крысоловки, откровенность мне противопоказана.

— А как ты относишься к появлению на планете огнестрельного оружия?

— Что тут сказать? Покойный Неле-Джурдаре к нашему проекту относился крайне отрицательно и участие в нем принимал лишь ради сохранения жизни. Он утверждал, что помогать созданию столь губительных новинок — значит совершать грех против собственной личности, недостойный истинного философа. Зарраш, с другой стороны, настроен в пользу ружей, так как уверен, что они положат конец войнам на планете, сделав их слишком ужасными — и его не убеждает даже пример Земли, где ничего подобного не произошло.

— А ты?

— О, я смотрю на все это с несколько иной точки зрения. До тех пор, пока мы, кришнаиты, не добьемся приблизительного равенства в вооружениях с вами, землянами, мы не можем рассчитывать на беспристрастное к себе отношение.

— А чем тебя не устраивает наше отношение?

— О — как раз устраивает, мастер Антане. Если представить, что вы могли бы сделать, ваше поведение покажется верхом сдержанности. Но вы изменчивые и, к тому же, разные люди. С одной стороны, вы дали нам мастера Барневельта, человека высочайших моральных качеств, покончившего с сункварскими пиратами и, в придачу, организовавшего мыльный бум. А с другой стороны, нам приходится иметь дело и с такими отвратительными мошенниками, как Борель. Ваши методы отбора тех, кого вы допускаете на планету, ставят нас в тупик. Не разрешая вашим людям науки делиться с нами полезными искусствами — чтобы мы не могли воспользоваться этим и покончить с вашим превосходством — вы выпускаете на нас свору беспардонных миссионеров десятков соперничающих и противоречивых культов, символы веры которых по меньшей мере столь же нелепы и абсурдны, как откровения наших местных культов.

Феллон открыл рот, чтобы заговорить, но Саиньян не позволил ему, продолжив:

— Вы, как я уже сказал, более изменчивы и разнообразны, чем мы. Среди вас не найдешь и двух подобных, и не успеем мы привыкнуть к одному из вас, как его заменяют другим, и слышать не желающим о методах предшественника. Возьмем, к примеру, тот случай, когда в Новорецифе ушли на пенсию мастер Кеннеди и мастер Обри — оба в высшей степени достойные люди. Ведь им на смену пришли беспробудные пьяницы Глюмелен и Горчаков. И ваше отношение к нам — это, в лучшем случае, отношение доброго и рачительного хозяина к своим рабам, которых берегут и не наказывают без нужды, но которые должны почтительно предугадывать малейшие прихоти своего естественного господина. Вот, например, занидский консул — как там его имя?…

— Я знаком с Перси Мджипой, — сказал Феллон. — Но послушай, а тебя не беспокоит, что вы тут можете перестрелять друг друга? Или что тот, кто первый наложит лапу на новое оружие, завоюет всех остальных?

— На первый твой вопрос отвечу так: убитый пулей не мертвее, чем обезглавленный мечом. А на второй: на мой взгляд, это было бы не так уж и плохо. Мы нуждаемся в едином мировом правительстве — во-первых, потому, что мы должны его иметь, чтобы вы приняли нас в свой драгоценный Межпланетный Совет. А во-вторых, потому, что так нам, в любом случае, будет легче иметь дело с вами. Как сказал Нехавенд, престиж следует за могуществом, а не наоборот.

— Но разве такое правительство не должно возникнуть в результате добровольного соглашения всех заинтересованных сторон? — Феллон улыбнулся, осознав, что он, циник и искатель приключений, отстаивает политический идеализм земного толка, а Саиньян, философ не от мира сего, проповедует маккиавелиевский прагматизм.

— На нашей нынешней стадии развития добровольное соглашение исключено, и ты это прекрасно знаешь, землянин. Даже если бы айя-люди с нашего ближайшего небесного соседа, Квондьора — как называете его вы, земляне?

— Вишну, — сказал Феллон.

— Я теперь вспомнил — в честь какого-то беспутного земного божества, не так ли? Ну так вот, даже если бы эти невежественные дикари напали на нас — скажем, переброшенные сюда на земных кораблях по какой-то вашей непонятной земной причине — ты думаешь, такая угроза объединила бы наши бесчисленные государства? Нет! Гоцаштанд попытается отомстить Майкарданду за свое поражение при Меоциде. Сурия и Дхаукия захотят воспользоваться вторжением, чтобы сбросить кваатское иго, а затем передерутся между собой — и так далее. Каждый будет стремиться заручиться помощью захватчиков в борьбе с соседями, и никому даже в голову не придет задуматься о будущем.