Сердце в гипсе - Катажина Грохоля

…Полнейшая расслабуха. Никаких мыслей о деньгах, шефах, долгах и мошенниках. С неба струится зной, тот самый, который в городе отвратителен. Воздух полон жужжания, потому что вокруг мельтешит всяческая летающая живность. Правда, у нас она тоже снует, по как-то потише и поскромнее. Очевидно, оттого, что у нас нет пасеки. В саду висит гамак, и если вести себя осторожно с тем, что летает и жужжит, то им можно воспользоваться. В холодном подвале отличная простокваша. Выпив такую, не заразишься коровьим бешенством. А еще ее можно просто резать ножом, есть или смазывать кожу в случае ожогов.

Дорогая редакция!

Я слышала, что в домашних условиях ожоги можно вылечить, если смазать кожу простоквашей, но я в это не верю и моя подруга тоже, она смеется надо мной, и что же мне делать…

Загорать я не могла (ну как это вдруг обнажиться?), хотя это и входило в мои планы. Несомненно, Адам и Кшисик остались дома – работать-то кому-то нужно, – но хозяин следил за мной, как черт. Минуту назад принес компот из спелой вишни и поинтересовался, почему это я загораю в одежде. Мужчины не перестают меня удивлять. Как же нам оголиться – мне и моему лишнему весу?

Вечером нас покусали комары, а в общем все было чудесно. Почему Адасик не поехал с нами? Мне, признаться, одиноко. А кроме того, чем он там занимается?

Теперешний Йолин супруг тоже уезжал. И вот пожалуйста, чем это кончилось? Я не могла заснуть.

«Если ты не можешь прожить спокойно и дня без своего партнера…»

На следующий день приехала приятельница нашего хозяина из Швеции. С мужем-поляком и троицей малышей. Мелюзга вмиг исчезла из поля зрения, разбежавшись кто в лес, кто в овин, кто в поле, – я и разглядеть их не успела, так быстро это произошло. Шведка ослепительно улыбнулась, поприветствовала всех и скрылась в доме. Минуту спустя появилась раздетая. Вернее, в купальнике, а поверх платок или что-то в этом роде. В руках – два ножа и ведерко картошки. Подошла ко мне и спросила: не почистим ли мы вместе? Отчего же, с удовольствием! Что может быть приятнее, чем чистить шесть килограммов картошки в саду! И когда корнеплод весело забулькал на огне, я была полностью очарована шведкой. Что за прелестная женщина! Сколько в ней обаяния! Сколько шарма! Какое чувство юмора! До чего хороша!

Ребятня то и дело ненадолго появлялась, дети щебетали что-то, как стайка птичек, и уносились в леса и поля.

Гамак осиротел, потому что с корзинами и стремянкой мы отправились к яблонькам и нарвали яблок, уже пошли ранние, и хозяева их продают на рынке. Хоть какая-то польза будет от нас. Потом мы сложили поленницу из дров, которые наколол хозяин. Потом отдраили крыльцо и деревянный стол, ведь нельзя допустить, чтобы хозяйка умаялась из-за гостей до смерти.

Вечером, разумеется, нас заели комары у костра, на котором мы жарили колбасу и хлеб. На следующий день, в полдень, я стянула джинсы и надела купальник. Шведская мелюзга укатила с хозяевами на рынок продавать яблоки, а мы остались втроем. Шведка потчевала нас рассказами о Швеции и о том, какой у нее чудесный муж и какие замечательные дети, и что она очень рада, и что мы тоже ну просто супер. Словом, когда небо пылало жаром, мы пошли собирать вишню и черешню, чтобы ягода не пропала, потому что с утра скворцов налетела туча. Мы рвали ягоды, слушая болтовню шведки, которая то и дело разражалась смехом, ей-богу, воздух аж звенел. Я смотрела на эту женщину и не могла надивиться, как это у нее получается, что мир вокруг становится краше. Ничего удивительного, что и я похорошела.

Через три дня мы подружились навеки, и Уля, и я получили приглашение в Швецию, как только у нас появятся время, охота да и вообще. Это же надо – ведь Тося как раз поехала в Швецию на велосипеде!

На четвертый день приехал Адам, потому что соскучился. Только на выходные чуточку отдохнуть. Он попросил мою маму, чтобы та присмотрела за Борисом и кошками. Мама ответила, что с удовольствием отдохнет в деревне. Возможно, отец тоже приедет, потому что и он не прочь отдохнуть в деревне. Адам уже через полчаса не мог отвести глаз от шведки, хохотал вместе с ней, будто они знакомы лет сто, и если бы не тот факт, что муж для нее был самым обаятельным мужчиной, меня бы просто скрючило. Ну и вся эта мелочь в виде двух мальчишек и одной девочки также делала шведку не столь опасной. Адам заметил:

– Ты сожгла себе нос. – И поверьте, в этом было столько нежности!

Адам собирался немножко отдохнуть, но утром пришлось встать ни свет ни заря и попрятать оставшиеся дрова, потому что выяснилось, что собирается дождь. Адасик с хозяином нервно стали возводить что-то наподобие навеса, а мы с Улей и шведкой кидали сено в овин, чтобы не намокло. В четыре часа начал моросить дождик – навес был готов, а сено лежало в укрытии. У меня отнимались руки, спина и ноги. Мы съели легкий обед, и я перемыла десять глубоких тарелок, десять мелких, шестнадцать кружек от простокваши, шесть кастрюль, пару сковородок, бессчетное количество ложек и вилок и подмела пол на кухне. Отдых надо заработать. В шесть вечера прибыл сосед наших хозяев с известием, что у него корова телится и нужна помощь. Я поехала с хозяином – такое не каждый день случается. Корова разрешилась от бремени в четыре часа утра. Я помогла теленочку встать. Какое замечательное событие!

Мы возвращались домой. Рассвет едва забрезжил, на лугах искрилась трава, а я чувствовала, что живу. Поспав часа два, я проснулась от того, что меня грубо растолкали – мол, пора идти за грибами. Хозяйка напомнила, что я хотела насобирать лисичек на яичницу к завтраку. Что может быть лучше яичницы с этими грибами, Голубой обожает это блюдо! Ну что же, в любом партнерском союзе имеются свои изъяны.

А поскольку шведка своей улыбкой озарила весь дом, возвестив: «Wonderful, mushrooms!»[13] – то и я сползла с кровати, чтобы такое приятное утро не пропало зря.

Лисички – это такие небольшие желтые грибочки, которых мы не нашли. Мы вернулись только к обеду, потому что шведке захотелось увидеть, что находится за березовой рощей. За березами был сосновый лес. Ей захотелось также узнать, что за ним. И так далее и так далее. Мы вернулись около двух. Детвора играла с собаками, вид у которых был в общем-то грозный. Шведка согнала детей к столу, муж, завидев ее, засиял, как солнышко, а я почувствовала ни на чем не основанную зависть, ведь и Голубой мог бы изобразить радость, – как-никак я помогла появиться на свет теленку, ходила за грибами и вернулась целехонька и невредима.

В полдень мы решили немного отдохнуть и выползли на солнце. Шведка была в купальнике, мелкие – Бог знает в чем, потому что мигом исчезли, я, разумеется, в длинном платье, правда, индийском, легком хлопковом. Хозяин поставил перед нами два ящика гороха в стручках, предназначенного для лущения, – не сидеть же нам праздно.

– Ты чего так оделась? – поинтересовался Адам, сверкая своим оголенным, слегка загоревшим за время стрижки газонов торсом.

– Не стану я раздеваться в присутствии шведки и так вижу, что ты не сводишь с нее глаз, – вздохнула я с завистью.

– Да ведь она как две ты, – изумился Адасик и окинул меня критическим взглядом, – и, как видишь, не комплексует. Это в ней самое привлекательное.

Я взглянула на шведку. И обнаружила то, чего не замечала, работая не покладая рук в последние дни. Она и впрямь была толстой! И сколько шарма, сколько в ней обаяния! До чего хороша! От избытка чувств я поцеловала Голубого и натянула купальник. Комплексы лишали меня радости бытия. И все из-за Реньки! Это у нее тараканы в голове, хотя она красива и рыжеволоса, а мне, как закомплексованной ученице, они передаются, даже когда я от нее в ста километрах! А кроме того, важна не фигура, а характер! А характер у меня наверняка во много раз лучше. Да и вообще я – женщина, не зависимая от мужчины!

Мы возвратились домой в отличном настроении. Хотя как-то раз, вечером, я чуть было не выложила Адаму всю правду о том, что натворила, но удержалась. Теперь у меня появились силы работать. С завтрашнего дня.

Начался ливень, я распахнула настежь окна. Как красиво, когда так вдруг зарядит дождь после жары, слышно, как земля пьет воду, корешки, наверное, зашевелились в земле и разевают свои ротики, мир становится прозрачнее – обожаю летние дожди! Я помыла два килограмма черешни и уселась перед телевизором. И тут неожиданно позвонила Реня.

– Ты уже дома? – охнула она мне в ухо.

– Ой, Реня! – обрадовалась я. – Ты вернулась?

– Вот именно. Мы вернулись раньше, – добавила она немного погодя.

– Превосходно, – опрометчиво воскликнула я. – Давай встретимся! Я так прекрасно отдохнула в деревне!

В трубке повисло молчание. Я почувствовала что-то неладное.

– Как ты отдохнула? – спросила я, нарушив молчание.

– Хуже не бывает.

Мне стало все ясно. Просто она там, на море, не повстречала замечательной толстушки. По пляжу наверняка перед ней дефилировали стройные загорелые шестнадцатилетние красотки на длинных ногах, без признаков целлюлита. И бедная Реня, видно, впала в летний комплекс! Ей не повезло так, как мне!