Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн - Валентин Тараторин

О том, как сарматы были вооружены, пишет Павсаний, хотя его взгляд на них тоже достаточно субъективен:

«Сарматы сами не добывают себе железа и они его к себе не ввозят; в этом отношении они из всех варваров этой страны наименее общительны. Ввиду недостатка железа вот что они изобрели: у них на копьях острия — костяные вместо железных, луки и стрелы — из кости, наконечники на стрелах также костяные; накинув петли (арканы) на тех врагов, с которыми они встречаются, они, повернув лошадей, тащат схваченных арканами. А панцири они приготовляют следующим образом. У каждого из них много лошадей, и так как они кочевники, то их земля не поделена на отдельные участки и ничего не родит, кроме дикорастущих деревьев. Этими лошадьми они пользуются не только для войны, но также приносят их в жертву местным богам и вообще питаются их мясом. Собрав их копыта, они их очищают и, разрезав на части, делают из них пластинки, похожие на чешую драконов. Если кто никогда не видел дракона, то, конечно, видел зелёную шишку сосны; и он не ошибся бы, сравнив это произведение из копыт с виденными нами чешуйками на плоде сосны. Пробуравив их и связав жилами лошадей и быков, они пользуются этими панцирями, ничуть не менее красивыми, чем эллинские, и ничуть не менее прочными: они хорошо выдерживают удары мечами и копьями в рукопашном бою» (83 т. 1, с. 76).

В целом же арсенал сарматских воинов повторял вооружение скифов. Есть сведения, что именно сарматы стали первыми употреблять длинные копья, прикреплённые с помощью цепочки к доспехам лошади (190, с. 205). Однако, это усовершенствование давало лишь незначительное преимущество.

Видимо, под влиянием личного опыта ведения войн с сарматами, Адриан и пришёл к выводу, что в римской коннице необходимо ввести катафрактариев, имеющих полный комплект доспехов для себя и для коней (295 с 254; 204 т. 1, с. 284).

В это время кавалерия Рима имела несколько усложнённую структуру. Мы не знаем точно, с какого периода начинается это деление. Каждому легиону пехоты придавался один вексиллатион[66] конницы.

Численность его могла быть разной, но в среднем — 500 всадников. Вексиллатион делился на две алы, примерно по 250 воинов. Каждая ала состояла примерно из 4 турм, по 64 человека, а турмы делились на отделения — нумерии, по 32 конника. Нумерия была разделена на ордины — шеренги (283, с. 46).

Конница, соответственно, состояла из тяжеловооружённых катафрактов и следовавших за ними в строю остальных средне- и легковооружённых эквитов — всадников. Из дошедших до нас можно привести названия скутарии — щитоносцы, воины, вооружённые крупными щитами и цетраты (etrati), имевшие щиты небольшого размера — цетры[67] (283, с. 47).

Конных лучников римская кавалерия по-прежнему не имела, и поэтому командование было заинтересовано в их найме среди инородцев, которых теперь называли федератами[68].

Часто такие отряды нанимались со своими командирами, вооружением и организацией. Они также делились на тяжеловооружённых, которых римляне называли иначе — клибанариями и гипосагитариев. Среди кочевых народов по-прежнему практиковалось наличие у клибанариев луков и стрел.

Подробное описание конницы такого типа есть у Аммиана Марцеллина:

«То тут, то там видны были закованные в доспехи всадники, которых называют клибанариями; покрытые панцирем и опоясанные железными полосами, они казались изваянными рукой Праксителя статуями, а не живыми людьми. Тонкие железные колечки, скреплённые между собой охватывали все части тела, приспосабливаясь к их изгибам, так что при каком угодно движении тела одеяние плотно облегало его части» (69, с. 98).

Вегеций рекомендует применять катафрактов в бою, но относится к ним довольно осторожно:

«Катафракты вследствие тяжёлого вооружения, которое они носят, защищены от ран, но вследствие громоздкости и веса оружия легко попадают в плен: их ловят арканами; против рассеявшихся пехотинцев в сражении они пригоднее, чем против всадников. Однако, поставленные впереди легионов или смешанные с легионерной конницей, когда начинается рукопашный бой грудь с грудью, они часто прорывают ряды врагов (12, с. 258).

Со времени реформы Адриана тяжеловооружённые всадники прочно заняли место в римском военном искусстве до конца существования Империи.

Можно смело сказать, что в целом тактика римской конницы не изменялась и в имперский период. Использовались те же приёмы. Часто всадников сопровождали лёгкие пехотинцы (12, с. 245). Конники могли спешиваться и т. д. Проводимые в дальнейшем реформы касались организационной структуры, комплектования и, в меньшей степени, вооружения.

Любопытный документ был найден в Алжире (30-е гг. 19 века) в местности Ламбезис. На каменной плите высечена надпись, сделанная по приказу легата Катуллина в память о смотре, проведённом в этом районе императором Адрианом.

Из текста видно, что в римской кавалерии существовали и пращники, хотя больше ни в одном источнике этих данных нет. Непонятно также, вёлся ли бой пращами верхом или в пешем строю.

«Тем более следует признать, что эскадрон своей напряжённой работой преодолел эти трудности и обнаружил свои отличные качества при выполнении предписанных упражнений, проведя ещё вдобавок к ним бой с пращами и с дротиками и проявив особенную ловкость в вольтижировке» (195 т. 2, с. 135).

* * * 

Крупнейшими центрами торговли лошадьми Римской Республики, а затем и Империи считались города Акрагант, (Агригент), находившийся на южном берегу Сицилии, и Кальпа— в южной Испании. Сюда свозились лучшие кони со всего Средиземноморья. Пол луке пишет, что римляне особенно ценили лошадей, купленных в Агригенте и Эпидавре — в Пелопоннесе. В большой чести были породы каподокийская, элейская, нисейская, сарматская и фракийская (259 ч. 1, с. 6).

Римляне, как и греки, не использовали лошадей для хозяйственных работ, поскольку стоили они гораздо дороже мулов, ослов или волов, а нагрузку выдерживали гораздо меньшую, но на войне кони были незаменимы. Подков римляне не знали и для сохранности копыт во время маршей и переходов по каменистой местности обували животным специальные башмаки — солеи, которые с помощью ремней подвязывали над бабками (197, с. 58). Стремена тоже ещё не вошли в употребление.

В общественной жизни римлян лошадь всегда играла большую роль. Связано это было с войнами, а также с конскими ристаниями на ипподромах, смотреть на которые стекались многотысячные толпы людей. Недаром галльская богиня Эпона — покровительница лошадей — прочно вошла в пантеон римских богов.

Иногда образ коня связывался с какими-то фатальными неблагоприятными явлениями в жизни человека. Особенно знаменит был так называемый «конь Сея», о котором рассказывает Авл Геллий:

«Габий Басс[69] в своих записках и ещё Юлий Модест[70] во второй книге «Разных вопросов», рассказывает достопамятную и поразительную историю о коне Сея, я отмечу (лишь) то, что жил некий Гней Сей и имел аргосского коня, на чей счёт было единодушное мнение, будто бы происходил он из породы коней, принадлежавших Диомеду Фракийскому[71], которых Геркулес, убив Диомеда, привёз (затем) из Фракии в Аргос.

Говорят, этот конь был редкостной величины, пунического (то есть пурпурного) цвета, крутошеий, с пышной гривой и далеко превосходил других иными конскими статями. Но добавляют, будто этот конь имел столь несчастливую судьбу, что тот, кто владел им, лишался всего добра и погибал вместе с домочадцами. Итак, вначале был отвратительным образом казнён уже упомянутый Гней Сей, (первый) владелец коня, приговорённый к смерти Марком Антонием, который стал позже триумвиром по устройству республиканского строя; тогда же консул Корнелий Долабела, привлечённый славой этого коня, по дороге в Сирию заехал в Аргос и, воспылав желанием иметь его, купил за 100 000 сестерциев; но и сам Долабела во время гражданской войны был осаждён в Сирии и убит; затем этого коня увёл Гай Кассий, обложивший Долабелу в Сирии. Хорошо известно, что впоследствии этот Кассий, когда его сторонников одолели, а войско разбили, умер жалкой смертью; одержавший победу над Кассием Антоний, после гибели первого, отыскал того знаменитого коня; завладел им, сам же был побеждён и, покинутый всеми, закончил свою жизнь неподобающим образом. Отсюда возникла и вошла в обиход пословица о злополучных людях: «Тот человек имеет коня Сея» (17, с. 26—27).

Некоторые из римских императоров были очень эксцентричны в своём отношении к лошадям. Многим хорошо известна история, рассказанная Транквилом, как Гай Калигула (37—41 гг.), питавший особую страсть к скачкам, обедал и ночевал в конюшне, а своему коню «Быстроногому» приказал выстроить стойло из мрамора и ясли из слоновой кости и даже потребовал у Сената сделать жеребца консулом (135, с. 125).

Любимцем императора Верра (161—169 гг.), был конь по кличке «Крылатый». Юлий Капитолии пишет: