Князья Хаоса. Кровавый восход норвежского блэка - Мойнихэн Майкл

У тебя был нож?

Я всегда носил с собой нож в заднем кармане брюк. Это был складной нож с черной рукояткой…

На твой взгляд это было приемлемое оружие для того, чтобы убить кого-нибудь?

Честно говоря, я не помню о чём я конкретно думал тогда, но одно я точно знал — если я не сделаю этого сейчас, то больше у меня такой возможности не будет. Я вытащил нож, повернулся к нему лицом и ударил его в живот. Что было потом я точно не помню, но я словно смотрел со стороны на всё происходящее чужими глазами — на двух борющихся людей и у одного из них был нож, поэтому ему легко было убить противника. Мозг легче воспринимает что-то непонятное, когда смотрит на происходящее как бы со стороны.

И ощущение времени меняется, всё словно замедляется…

Да. Произошло ли всё за минуту или длилось дольше, точно не скажу. Я ударил его несколько раз ножом в живот, и он упал на колени. Тогда я начал наносить ему раны в лицо и в шею. Потом он упал навзничь, а я стоял над ним и продолжал колоть его. Я хотел заколоть его насмерть. Я не хотел, чтобы он выкарабкался, оклемался в больнице, а потом показал на меня. Проще было узить его и пойти своей дорогой в надежде, что всё будет нормально.

Он сопротивлялся?

Не очень. Он попытался повалить меня на землю, но это было не так легко — нож всё-таки был у меня. Он упал, и я хотел убить его. Я сильно бил его в спину, под лопатки. Один раз я ударил так сильно, что мне пришлось наступить ногой на спину, чтобы вытащить нож — он застрял между костей. В этот момент он, вероятней всего, и умер. После этого я решил уходить, и, подождав немного, пошёл было прочь, но мне показалось, что он издал какие-то звуки. Я подумал: "Да он ещё не сдох!", и вернулся. Затем я бил его ботинком по затылку, бил долго. Я хотел увериться что он мертв. Только после того, как я окончательно убедился в этом, я ушёл.

Вы нервничали?

Я не помню. Мне надо было побыстрей убраться оттуда, на случай, если кто-то услышал его крики. Наверное я нервничал, притом сильно, но мне сложно это запомнить. Я спустился к реке и вымыл руки — они все были в крови — а затем пошёл обратно. Но кровь забрызгала мне лицо и волосы, они были просто липкие от крови.

Тебя кто-нибудь видел?

К счастью, нет! В тех местах обычно полно народу, возвращающегося домой из города, но по дороге я никого не встретил. Когда я пришёл домой, мать уже спала так что я незамеченным прошёл в ванную, вымылся сам и выстирал одежду. На следующий день я разговаривал по телефону с Аарсетом и всё ему рассказал.

Ты когда-нибудь сожалел о содеянном?

Никогда. Я должен отвечать за то, что сделал. Я отнял у него жизнь и теперь расплачиваюсь за это. Но это всё ерунда, по крайней мере, на мой взгляд. Нет, я никогда не чувствовал никакого раскаяния.

Откуда у тебя появилась мысль, что ты хочешь убить кого-то?

Ух, на этот вопрос не так-то просто ответить. Хотя мне его задавали уже много раз. Моей агрессии нужен был выход. Повторюсь, мне сложно сказать, почему это произошло. Это должно было случиться, а кто стал бы моей жертвой, этот мужик или какой-нибудь другой — это было не важно.

Повлиял ли на твоё решение тот факт, что он был гомосексуалистом?

Мне не нравится когда они пытаются приставать к нормальным людям. Если они хотят быть гомосеками — пусть будут, только к другим не лезут. Им не стоит думать, что все мужики вокруг них — педики.

Повлияло на твоё решение что-то из литературы, которую ты читал?

Нет. Помню, Ойстейн как-то спросил меня слушал ли я до нашего знакомства какой-нибудь блэк. Я слушал Hellhammer, но это абсолютно не имеет никакого значения — что я делал раньше. Неважно, какую музыку я слушал, что читал или смотрел на видео — это должно было случиться в любом случае.

Не кажется ли тебе, что блэк-метал создал некий особенный климат в своем кругу?

Безусловно, он (блэк-метал) должно быть повлиял на меня и упростил мое решение. Но когда к тебе пристаёт гомосек, это может случиться с любым человеком. Будь ты барабанщиком в андеграундной команде или работай в банке — ты отреагируешь одинаково.

Тебя задержали не сразу после убийства…

Да, я был на свободе год и неделю.

Никто не догадывался?

Нет. Легавые искали убийцу в среде педерастов. У них не было никаких следов, ведших к нам. Не было до ареста Викернеса. Он дал интервью одной газете, где сказал что знает, что кроме него ещё кое-кто убил кое-кого. После этого фараоны провели связь между этим убийством и нами; и хотя они к тому времени уже закрыли дело, по крайней мере, у них появилась версия.

Варг просто хвастался?

Да, он хвастался. На следующую же ночь после того, как я убил этого гомика, он хвастал этим перед какой-то девкой, которую он совершенно не знал. Я все ещё был в Лиллехаммере, но рассказал об этом сперва Ойстейну, а после Викернесу. И уже вечером того же дня Викернес в Осло хвастался этим убийством тёлке. С его стороны это было весьма опрометчиво, но он любил трепаться с кем попало о том, что делает он и его друзья.

Ты ещё кому-нибудь об этом рассказывал?

Да, ещё нескольким.

Так что это убийство стало в узком кругу прямо-таки легендарным поступком?

Наверное да, потому что подвигло остальных на подобного же рода подвиги. Мои знакомые отнеслись к этому с большим энтузиазмом. Они думали, что нас не поймают, потому что я совершил убийство и остался на свободе.

А ты думал, что тебя когда-нибудь поймают?

Да. Сразу после убийства я каждый день ждал ареста, но спустя несколько месяцев я убедился, что у легавых нет никакого интереса к этому делу, и всё сойдет мне с рук.

Уход принца смерти

В Норвегии редки случаи, когда серьёзные преступления оста нераскрытыми, но убийство гомосексуалиста Магне Андреассена поставило полицию в тупик. Не было никаких видимых мотивов убийства, никаких существенных улик — только найденный в лесу труп с 37-ю колотыми ранами. Смерть наступила от потери крови.

Предприняв безуспешные попытки найти убийцу в среде сексуальных меньшинств, следствие почти что расписалось в своей беспомощности. «Поступок» Барда, казалось, останется безнаказанным. Как и его участие (совместно с Викернесом и Аарсетом) в поджоге церкви в Хольменколлене на следующий день после убийства. В одном из интервью он так рассказывал о том, как они запалили церковь: "После того, как церковь загорелась, мы въехали на вершину ближайшей горы и смотрели, как она горит. Это было прекрасно и захватывающе — когда мы вернулись в наш магазин, то не могли заснуть".

В то время как "Чёрный Круг" всё больше погрязал в грехах правонарушениях, схожие тенденции наметились и в соседней Швеции. Было это в конце 1992 — начале 1993 года. Седьмого февраля 1993 года был сожжена Новая Церковь в Ландби, что в Гётеборге. Эта каменная церковь 1886 года постройки была известна своей прекрасной акустикой. Той же ночью неподалеку было осквернено ещё одно христианское сооружение.

Ойстейн Аарсет имел давние контакты с представителями шведской блэк-метал сцены, многие из которых вполне могли посоперничать со своими норвежскими коллегами в порочности. Дуэт Abruptum, состоявший из двух странных типов, которые, как им приписывают, записывали свою музыку в перерывах между взаимными истязаниями, был наречён Аарсетом "звуковой эссенцией Чёрного Зла в чистом виде". Он выпустил их дебютный альбом Obscuritatem Advoco Amplectere Me на Deathlike Silence в 1992-ом. Ойстейн также стал менеджером (с финансовыми вспоможениями Викернеса) на первом альбоме Burzum, вышедшего на DSP. Второй альбом Burzum, называвшийся Aske, был выпущен в начале 1993-го, несколькими месяцами спустя поджога деревянной церкви в Фантофте. Именно в это время, в первые месяцы 1993 года отношения между Викернесом и Аарсетом впервые дали трещину. Их разногласия проявились именно в тот момент, когда у Ойстейна разладились отношения со шведскими блэк-металистами, что повлекло за собой всеобщую взаимную ненависть между блэкушниками двух соседних стран.