Поминки по ноябрю - Николай Леонов

– Как зовут эту пассию нашего друга Николаева? – подал голос Крячко.

– Мне кажется, Настей. Не помню точно, я не очень-то… – забормотал Харалампиди.

– Что? – переспросил Гуров.

– Я имел в виду… ну, так бывает, что называют человека, например, Иванович, а он Зевсович, или… это… ее зовут Катя, а она Оля…

Гуров бросил недовольный взгляд на Стаса, почти согнувшегося в своем кресле от смеха.

– Вы подтверждаете, что Николаев называл эту девушку Анастасией?! – рявкнул Гуров.

– Да! – в ответ крикнул Харалампиди и, стушевавшись, зашептал: – Извините, вырвалось, я…

Гуров отвернулся. Стас, поняв состояние друга, легко вскочил, приобнял грека за плечи и повлек его к выходу.

– Спасибо, вы нам очень помогли. До свидания. До встречи.

Крячко вывел Харалампиди из кабинета и вернулся через пару минут.

– Уморительный мужичок, – сказал он, снова падая в свое кресло. – Как ты думаешь, чем он сейчас займется? Побежит взвешиваться?

– Нет, ругаться со своими адвокатами, – ответил Гуров и перешел к делу: – Наш общий знакомый Гуринович может знать эту девушку?

– Не исключено, – Крячко пожал плечами.

– Попробую-ка я его вызвонить. – Гуров раскрывал свой рабочий блокнот.

Гуринович оказался на работе в своем кресле исполняющего обязанности директора фирмы «Интернешнл фуд корпорейшн», и Гуров сообщил ему, что подъедет в ближайшие полчаса.

Получив уверения, что ждать его будут хоть до позднего вечера, Гуров положил трубку телефона.

– А как же я, босс? – жалобно вскричал Крячко. – Как же я? Кто даст мне ценные указания?

– Угадай с трех раз, чем будешь заниматься, – ответил Гуров, не поддаваясь на вечные шуточки Стаса.

– Ну… если поду-умать… – Стас, изображая из себя двоечника, посмотрел на потолок, потом засунул в рот палец. – Буду продолжать разработку Егорова? – неуверенно спросил он.

– Да, скорее всего. – Гуров прекрасно понимал, что Стас и сам все знает и сделает в лучшем виде.

– Сержант госавтоинспекции не может иметь интересов, о которых он гордо и радостно не сообщил бы дружному коллективу коллег из соседнего ведомства, – продекларировал Крячко.

– Примерно так.

* * *

Гуров вошел в офис фирмы, где еще совсем недавно работал директором Сергей Николаев. По сравнению с вчерашним днем сегодня здесь было уже спокойнее. Наверное, мысль о том, что их директор погиб, покрутилась, покрутилась в головах работников «Интернешнл фуд корпорейшн» и стала привычной. Ничто так быстро не устаревает, как новости.

Никто уже не шатался по коридорам с бесцельным видом и с застывшим в глазах желанием либо поделиться последними новостями, либо услышать их. И двери во все кабинеты были закрыты. Стоял обычный трудовой день.

Гуров прошел уже известным ему путем и распахнул дверь приемной.

Секретарь Людмила сидела на своем месте и что-то сосредоточенно высматривала на экране монитора.

– Глеб Андреевич занят, – сказала она, не отрываясь от своей работы.

– Он ждет меня, – ответил Гуров, пересекая приемную и останавливаясь перед Людмилой.

Она подняла голову.

– Ох, это вы! – Людмила суетливо завозюкала мышкой, и на экране задергались в предсмертных конвульсиях кукольные монстры с непропорционально огромным оружием в уродливых лапах.

– Я зайду, с вашего разрешения. – Гурову не очень пока надо было разговаривать с Людмилой, он открыл дверь кабинета и, больше не обращая внимания на секретаршу, покрасневшую от сознания того, что ее поймали на месте преступления, вошел в кабинет директора.

Гуринович сидел за столом и перелистывал бумаги в кожаной папке.

– Лев Иванович! – воскликнул Гуринович и соскочил с кресла, словно к нему вошел его лучший друг. – Как я рад вас видеть!

Глаза Гуриновича забегали по лицу Гурова, и он, изображая бурную радость, то показывал на кресла, то справлялся о погоде – одним словом, волновался и не знал, как себя вести.

– Я вижу, вы устроились в кабинете шефа, – проговорил Гуров, усаживаясь в знакомое кресло, сидя в котором, вчера он провел достаточно содержательную беседу с Людмилой.

– Пока Толик в больнице, должен же кто-то вести повседневные дела, – уклончиво сказал Гуринович, выходя из-за своего стола и усаживаясь напротив Гурова. – Кофе хотите? – И, видя отрицательную реакцию Гурова, спросил: – У вас есть новости?

– Пока не знаю, но ваша помощь может мне понадобиться. – Гуров положил на стол фоторобот. – Вам знакома эта дама?

– Как-то неожиданно. – Гуринович пододвинул лист ближе к себе. – И фотография какая-то вроде ретушированная, что ли. Не знаю даже. А кого я должен на ней узнать? – Гуринович пожал плечами и вопросительно взглянул на Гурова.

– Это фоторобот девушки, с которой в последнее время появлялся Николаев в разных местах.

– А! То-то я смотрю, что-то знакомое! Ну конечно же! Это Настя, Настенька, как ее звал Серега! Ну да, ну да. – Казалось, Гуринович обрадовался возможности доказать свою лояльность Гурову. Весь его вид говорил о честности и искренности. – Они частенько появлялись вместе в этом месяце. Не знаю даже, где он ее подцепил. Может, и на улице.

– Что вы о ней знаете? – спросил Гуров.

– Да практически ничего. Только имя и…

Дверь отворилась, и в кабинет вошла Людмила, осторожно неся в руках поднос с двумя чашками.

– А вот и кофе! – с ненатуральной радостью воскликнул Гуринович. – Спасибо, Людмила, хоть мы и не просили… Вы ведь пьете кофе, господин полковник?

– Иногда, – буркнул Гуров.

Людмила поставила поднос и вышла из кабинета.

– Возвращаемся к разговору об Анастасии, – напомнил Гуров.

– А все уже, – ответил Гуринович. – Я перекинулся с ней парой слов, так, просто из любезности. Ну, платье похвалил, ширпотребное такое, с базара наверняка. Бижутерия у нее какая-то блестящая. Глаза голодные. И все. Больше я на нее внимания не обращал. Во-первых, не затем мы пришли, а во-вторых, Сергей не стал бы терпеть, если бы я начал разводить базары с его телками. В этом отношении он был жадным. Но должен же человек иметь хоть какой-то недостаток! – Гуринович широко улыбнулся, как бы извиняясь за эту единственную фразу, которую он позволил себе сказать в осуждение погибшего друга.

– Жадность до девушек – это недостаток? – Гуров взял свою чашку и отпил глоток кофе.

– До своих, – подчеркнул Гуринович, – своих девушек. Впрочем, как еще посмотреть. Может быть, это и достоинство.

– Правильно ли я понял, что эту девицу, – Гуров показал на лист с фотороботом, – вы никогда не видели, кроме как в компании с Николаевым?

– Ну да, я же сказал. Пару раз я ее видел, если это она, конечно, но похожа, очень похожа.

– Где она живет? Вспомните! С кем? С мамой, с папой? Или с мужем? Или в общаге? Или в пригороде одна-одинешенька?

– Одна-одинешенька? – усмехнулся Гуринович. – Это вы красиво сказали. Что-то такое я от нее слышал… Или Серега рассказывал… А, вспомнил! Она точно живет одна! А родители у нее умерли… или в другом городе.

– Какие еще есть общие знакомые, у которых можно поинтересоваться этой девицей?

– Не знаю. Они, как я помню, только по казино ходили и ресторанам. Припоминаю, она сказала Сереге, что вчера было лучше. Там лучше, в смысле – в казино. Значит, они и без меня приходили. Это все, что я могу сказать. Честно. Понятия не имею больше ни о чем.

Разговор с Гуриновичем продолжался еще около двадцати минут, но ничего конкретного Гуров больше не узнал об этой неизвестной для него девушке Николаева.

Выходя из офиса, Гуров знал, что придется повторить вчерашний маршрут почти в полном объеме – так карты раскладывались.

Если Николаев с Анастасией несколько раз заходили в казино «Астронавт», следовательно, путь теперь лежал туда.

Снова предстояла встреча с глупым мингрелом, как его назвал Мжванадзе. Судя по часам, казино еще не открылось, но персонал, наверное, уже начал собираться. А разговор предстоял именно с персоналом. А кто еще мог запомнить одну из многих девушек, посещавших казино в последнюю неделю?

Проехав пару кварталов от офиса, Гуров услыхал, как зазвонил его сотовик. На ходу привычным жестом он вытащил телефон.

– Гуров! – крикнул он, отводя машину вправо.

– Ну не кричите вы так! Думаете, приятно, что вашу фамилию услышит кто-нибудь посторонний? – квакнул ему в ухо скрипучий голос Амбара.

– Мне моя фамилия нравится, – усмехнулся Гуров. – Есть новости?

– Ну, есть кое-что, хотя сами понимаете, как трудно подойти к этому человеку даже на пушечный выстрел! А на таком расстоянии даже громкий голос не всегда расслышишь, не говоря уж о шепоте! – привычно начал жаловаться Амбар. – Я не знаю… так заставляете меня рисковать и ради чего?

– Сам знаешь, ради чего, – отрезал Гуров. – Сейчас на прежнем месте?

– Ну, давайте там, – будто нехотя согласился Амбар. – Только знаете что, не нужно подходить к этой тошниловке, я в подъезде вас подожду. Сразу идите туда и не забудьте, пожалуйста, это… вот… ну, сами знаете… – Амбар замялся, словно застеснявшись. Гуров чуть не рассмеялся.