Психология эмоций. Я знаю, что ты чувствуешь - Пол Экман

Те же самые чувства — желание помочь и утешить — могут возникать при виде выражения лица Бетти Ширли, но, возможно, не такие сильные. Большинству из нас легче попытаться утешить ребенка, чем взрослого человека, даже если его страдания проявляются так отчетливо. Социолог Эрвин Гофман отмечал, что имеется мало факторов, способных сдержать наше желание коснуться незнакомого ребенка, чтобы утешить его в несчастье или каким–то образом развеселить. (Он писал об этом в 1960–х гг., когда проблема педофилии не стояла так остро.)

Я сам слишком чувствителен к страданиям других. Телевизионные репортажи, даже если они посвящены чрезвычайным событиям, с последствиями которых удалось благополучно справиться, мгновенно вызывают у меня слезы и душевную боль. Самые примитивные рекламные телеролики, рассказывающие о чьей–то неудаче, способны заставить меня прослезиться! Но таким я был не всегда. Я уверен, что моя нынешняя чувствительность является результатом исключительно болезненного опыта, полученного тридцать лет назад во время хирургической операции. Из–за ошибки врачей я не получал нужных обезболивающих препаратов и в течение пяти дней вынужден был испытывать такие страдания, что временам помышлял о самоубийстве. Эти ужасные боли разрегулировали мою систему эмоций печали/страдания. Теперь я стал подобен контуженому солдату, преувеличенно остро реагирующему на любой звук, напоминающий звук орудийной стрельбы. Очень интенсивный и плотный (повторяющийся снова и снова) эмоциональный опыт способен стать отправной точкой возникновения у меня любой эмоции.

Следует отметить, что не каждый хочет получать помощь, когда он испытывает печаль или горе. Кто–то предпочитает уединиться, чтобы не показывать окружающим свое состояние. Такие люди могут стыдиться своей слабости и беспомощности, стыдиться своей зависимости от другого человека, своей привязанности к нему. Все это заставляет их испытывать печаль и горе, когда они теряют этого человека навсегда. Есть люди, которые гордятся тем, что никогда не проявляют своих негативных эмоций, а лишь показывают «напряженную верхнюю губу». Но один лишь факт того, что кто–то не хочет проявлять свои чувства, еще не значит, что этот человек полностью преуспеет в своем намерении; это не значит также, что он не испытывает эмоций благодаря тому, что подавляет (насколько может) их выражения. Как объяснялось в главе 4, выражения эмоций являются непроизвольными; они начинают проявляться даже тогда, когда мы этого не хотим. Мы можем подавить их лишь частично и никогда полностью. Если бы мы могли полностью устранять выражения эмоций — так, чтобы не было их следов на лице, в голосе и движениях тела, — то тогда мы должны были бы считать эти выражения столь же ненадежными, как и произносимые нами слова.

(Я намеренно использовал в предыдущем параграфе местоимения мужского рода, так как такое поведение чаще наблюдается у мужчин, хотя я не собираюсь утверждать, что его нельзя наблюдать у женщин или что оно характерно для всех мужчин. Традиции культуры и воспитания в конкретной культуре, а также, возможно, и характер, играют важную роль в формировании установок, определяющих, как человек будет переживать и проявлять печаль и горе.)

Каждое выражение распространяет набор родственных сообщений. Сообщения о печали и горе передают следующую информацию: «Я страдаю; утешьте меня и помогите мне». Когда мы видим эти выражения, наша реакция оказывается не отстраненной или умозрительной, даже когда эти выражения мы видим на фотографиях в книге. Мы созданы таким образом, чтобы отвечать эмоцией на эмоцию; обычно мы чувствуем направляемое нам сообщение. Но это не всегда означает, что мы чувствуем именно ту эмоцию, которая нам направляется.

Не каждый чувствует страдание других; не у каждого возникает стремление поддержать и утешить несчастного человека. Некоторые люди проявляют гнев при виде чужих страданий. Они могут чувствовать, что им направляется нежелательное, необоснованное требование о помощи: «Почему он не может позаботиться о себе сам? Что хнычет?» Сильван Томкинс считал, что фундаментальное различие между людьми заключается в том, как они реагируют на страдания других. Чувствуем ли мы, что страдаем сами и хотим им помочь, или же мы порицаем страдающего человека за то, что он оказался в таком положении и теперь выставляет нам какие–то требования?

Иногда человек или группа людей — такие, как боснийские мусульмане, евреи, американские индейцы, африканские рабы или цыгане — могут вообще не рассматриваться как человеческие существа, подобные нам. Их могут приравнивать к животным, чтобы показать, какую малую ценность они представляют. Хотя страдания животных принимаются близко к сердцу многими людьми, все же они волнуют не каждого, как не каждого волнуют и страдания тех, кого он считает неполноценными человеческими существами. Их страдания могут рассматриваться как заслуженные или по крайней мере как не способные причинить беспокойство видящему их человеку. Есть также люди, получающие наслаждение от страданий других. Они с удовольствием причиняют боль, физическую или душевную, другим людям, потому что им приятно проявлять свою власть и наблюдать мучения других. Выражение, подобное тому, которое имеет один из этих мальчиков, может только раззадоривать их аппетит и побудить их к тому, чтобы причинять больше, еще больше, страданий своим жертвам. (О таких людях я расскажу в конце главы.)

На страдающем лице мальчика из Тузлы можно увидеть следы слез. В западной культуре разрешается проливать слезы детям и взрослым женщинам, но до недавнего времени слезы печали и горя у взрослых мужчин рассматривались как проявления слабости. Слезы, появившиеся на лице кандидата в президенты Эдмунда Маски в то время, когда он описывал свою реакцию на клеветнические заявления газетчиков в адрес своей жены, по общему мнению, стоили ему победы на первичных выборах в 1972 г. Сегодня, по–видимому, ситуация несколько изменилась. И Боб Доул, и Билл Клинтон не скрывали своих слез во время выборной кампании 1996 г, и никто их за это не критиковал. Масс–медиа и многие учителя обращают внимание на допустимость проявления мужчинами эмоций вообще и печали и страдания в частности. Я сомневаюсь, что такое мнение разделяется всеми сегментами американского общества, но мы не имеем исходных данных для сравнения сегодняшней ситуации с ситуацией тридцатилетней давности.

Слезы характерны не только для печали или горя. Они могут появиться также при сильной радости и во время приступов смеха, хотя недавний анализ научной литературы позволил обнаружить немало описаний того, как взрослые люди плачут от ощущения своей беспомощности.[98] Люди сообщают о том, что, поплакав, они начинают чувствовать себя лучше, и хотя плач может вызываться разными причинами (например, попытками управлять выражением лица), по–видимому, он является универсальным выражением эмоции. Кое–кто утверждает, что плач характерен только для людей, однако существует немало документальных подтверждений того, что в некоторых трагических ситуациях плакать могут также и приматы.

Большинство эмоций играют ключевую роль в формировании черт нашего характера и возникновении конкретных эмоциональных расстройств. Рассмотрение длительности каждого феномена является простейшим способом проведения различий между эмоциями (которые могут продолжаться несколько секунд или много минут), настроениями (которые могут сохраняться несколько часов или даже один–два дня), личностными чертами (которые могут окрашивать целые периоды человеческой жизни, такие как отрочество, юность, а иногда и всю жизнь).[99] Хотя эмоциональные расстройства могут быть эпизодическими, длиться несколько недель либо месяцев или же продолжаться годами и десятилетиями, не их продолжительность, а то, как они влияют на нашу способность жить нормальной жизнью, отличает их от наших эмоциональных личностных черт. При наступлении расстройства эмоции выходят из под нашего контроля и могут влиять на нашу способность жить с другими людьми, работать, принимать пищу и спать.

Находясь в грустном настроении, мы можем испытывать печаль в течение многих часов; меланхолик легко поддается грусти или унынию; а депрессия — это психическое расстройство, в котором печаль и горе занимают центральное место. Разумеется, часто люди используют эти слова как равнозначные, говоря, к примеру, что кто–то испытывал депрессию из–за невысокой оценки, полученной на экзамене. Но психические расстройства имеют свои отличительные особенности, которые выводят их за пределы нормальных эмоциональных реакций.

Прежде всего они длятся намного дольше. «Депрессия», вызванная невысокой оценкой, быстро пройдет, если произойдут какие–то другие важные события. Настоящая депрессия длится днями, месяцами, а иногда даже годами. В случае эмоционального расстройства определенные эмоции начинают преобладать в жизни человека, занимая в ней монопольное положение, в результате чего он лишь изредка может испытывать какие–то другие эмоции. Эти доминирующие эмоции регулярно испытываются в острой форме. Они выходят из–под контроля, и человек не может их регулировать или сдерживать. Они влияют на способность человека выполнять многое из того, что крайне важно для его нормальной жизни: есть, спать, поддерживать семейные отношения и работать. Образно говоря, эмоции затопляют всю его жизнь.