Константин Киба. Дилогия (СИ) - Ра Дмитрий

— Киба-кун, алкоголь разрушает клетки мозга.

— Правда? — удивляюсь я, наливая себе в бокал «John Walker & Son’s, Private Collection» — Зачем же тогда это пить?

— Эм… ты продолжаешь себе наливать, Киба-кун. Напоминаю, что в школе это запрещено.

Хмыкаю:

— Убивать друг друга значит можно, а выпить нет?

— Ну-у-у…

— Хочешь? — протягиваю бокал. — Тут для меня многовато.

Акане раздувает щечки:

— Нет, Киба-кун, не хочу. Я дочь влиятельного политика клана Джунсиначи. Что обо мне подумают?

Пожимаю плечами:

— А тебе не плевать, что о тебе подумают? Главное, что ты сама о себе думаешь.

Делаю маленький глоток. Неимоверным усилием сдерживаюсь, чтобы не выплюнуть адскую смесь. В горле пожар. Ощущение, что я только что себя отравил. Нет, такого жидкого огня я в Варгоне точно не пробовал.

Видимо на моем лице отражается определенная степень страдания, потому что Акане улыбается во все лицо. Немного подумав, она выхватывает у меня бокал и делает приличный такой глоток, даже не поморщившись.

18 октября 2022 года.

Вторник.

Время: 07:43

Мы выходим из автомобиля в приподнятом настроение. Оказывается, нам обоим хватило для этого лишь по глотку. Но зато я понял, что такое «веселое алкогольное отравление». Но ничего из разряда такого, чего нельзя добиться и без него. Примерно так я сказал Акане, за что получил титул «зануда». А ведь кичилась своим происхождениям. Правда тут говорят — в тихом омуте черти водятся.

Школьный двор встречает меня галдежом и криками. Редкие группы элиты все также держатся особняком. Сотни беляков стараются их обходить и не повышать голос.

Осматриваюсь, не вижу силачей. Ну и славно — сейчас не до них. Заходим в школу вместе с Акане. Многие на нас смотрят. На меня оценивающе, на Акане с любопытством. Думаю, многие уже пришли к каким-нибудь неправильным выводам. Ведь вчера мы уехали втроем с Сэмом, а сегодня он приезжает в школу один, мрачнее тучи. А чуть позже подкатываем мы с Аканей на фирменном авто Джунсиначи. Более того, дочь посла Джунсиначи странно улыбается, а милые бледные щечки подозрительно розоватые.

— Киба-кун, до скорого, — официально кивает Акане и покидает меня сразу же на входе школы.

Сегодняшнее занятие называется «Практическое изучение свойств суммы». О какой практике говорится, если все мы непробужденные, я не понял, но видимо это означает, что мы должны иметь представление как сумма работает на практике.

Я прекрасно помню свое расписание, иду в то же обшарпанное крыло. Дохожу до кабинета 133. Он еще закрыт, а моя группа толчется у дверей, ожидая начала занятия. Встречаюсь с десятком заинтересованных глаз.

Так, к заместителю директора я уже не успеваю. После занятий надо ему будет рассказать о ситуации с Элеонорой. Он прекрасно знает, что она со мной разговаривала и уверен, что догадывается о чем. И мне просто нужно к нему заглянуть и «отметиться». Так сказать, проявить свою «активную лояльность».

Дверь кабинета открывается, в проеме появляется пухлый мужичок с сальными волосами и очками-полумесяцами. Одет в немного помятый пиджачок. Подмышки мокрые, хотя смердит от него одеколоном хоть глаз выколи.

— Тринадцать-б? — осматривает он нас.

— Да, учитель, — отвечает староста Лика.

Мужчинка вздыхает, выходит.

— Следуйте за мной, студенты.

Звенит звонок. Коридоры пустеют, а мы всей гурьбой следуем за толстяком. В ширину он примерно такой же, как и в длину. Не ожидал, что такой что-то знает о «практике». Хотя весь его вид говорит о «практическом происхождении жировых отложений».

Мы идем через всю школу на задний двор. Выходим из здания, доходим до маленькой коморки. Толстяк нажимает на кнопку в двери, набирает какой-то код на панели. Дверь открывается. Ага, лифт. И очень просторный. Как небольшая комната. Мы все умудряемся утрамбоваться. Ученики зажимают меня со всех сторон. К левому плечу прижимается Лика.

Ученики морщатся, когда в лифт заходит толстяк. Во имя Шэйлы, ему точно нужно сменить парфюм.

Лика шепчет мне на ухо:

— Константин, как дела?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Смотрю на нее.

— Неплохо. А что?

— Я староста. Должна спрашивать. Особенно у таких, как ты. Ой, не обижайся, я ничего не имела такого… — захлопала глазами Лика. — Да… Вот… И не забудь, что завтра тебе к школьному психологу после занятий. Георгий Александрович велел мне проследить, чтобы ты не прогуливал. Не прогуляешь?

— Нет. Зачем мне прогуливать?

— Я тебя провожу.

— Или я тебя, — усмехаюсь.

— А? В смысле?

Дверь открывается, и мы выходим…

Некоторые ученики присвистывают. Другие выдыхают. Треть усмехается над удивленными.

Это что? Арена? Прямо под школой? Хотя нет. Я бы назвал это подземным полигоном. Или большим тренировочным сектором. Только выглядит все не средневеково, как я привык. А в современном стиле. Что-то вроде стадиона, который я видел в Интернете. Только вместо травы — плитка. А сидячих мест нет. Только пространство выше уровнем, где можно стоять.

На большой квадратной арене вижу манекены, мишени, мешки с песком. Стойки с холодным оружием. Огромные шкафы с кодовыми замками. По центру арены стоят человек десять, судя по виду, старшекурсников. Они замечают нас, перестают переговариваться. Смотрят.

Толстяк разворачивается к нам лицом:

— Привет… э-э-э… ученики. Меня зовут Герман Афанасьевич. Вот. Я ваш учитель. Ну вы уже поняли.

Из учеников кто-то хмыкает, но учитель не обращает на него внимания, продолжает:

— Вчера вам мисс Элеонора рассказала о сумме. Ну то есть, вы теперь о ней знаете. В теории. Но как она работает, нет. Вот. А это очень важно. Ваш мозг, — Герман Афанасьевич тыкает пальцем себя в висок, — должен понимать, как пробудиться. Вот. В нашей школе были случаи, когда неодаренные пробуждались просто, наблюдая за… за тем, как работают их направленности. Вот. Но это… редкость. Не рассчитывайте. Вот. Пройдемте-пройдемте. Девушечки, осторожно, тут ступенечки…

Кто-то опять тихо фыркает.

Мы спускаемся на арену, встречаемся со старшекурсниками. Все они в одной форме. Простой, удобной, практичной. Никаких излишек или выпендрежа, как в самой школе.

— Ученики, — поднимает руку Герман Афанасьевич. — Тише. Давайте я буду знакомить вас… постепенно. Вот. Так будет всем проще. И заодно и покажу… как все работает. Вот. Леа, позволишь начать с тебя, моя хорошая?

Худенькая, но высокая девушка с длинной косой подходит к толстяку. В отличие от нашей группы, старшекурсники относятся к толстяку уважительно. Это сразу бросается в глаза. Так что я бы поостерегся на месте хихикающих над этим Германом Афанасьевичем.

— Леа — моя любимая ученица. Она чистокровная немка, поэтому хороша в сумме разума. Вот. Как вы помните, направления разума: логика, мудрость и хитрость. Я не просто так начал с моей Леы. Я хочу вам сказать очень важную вещь, детки. Вот. Сумма — это не оружие. Не боевая магия, не черное проклятье и не тому подобная МЕРЗОТА!!!

Толстяк брызжет слюной и орет так, что половина учеников подпрыгивают на месте. Хихиканье немного затихает. Герман Афанасьевич продолжает:

— Сумма — это инструмент труда. Как палка, которой обезьяна когда-то научилась добывать себе еду. И мы сейчас… обезьяны. А сумма — это палка. И вот перед вами живой пример, который из палки сделал… поистине страшное оружие. Одаренный суммой разума, тип: логика, подтип математический. Лея, триста тысяч пятьдесят один умножь на семьсот семьдесят семь целых, три десятых.

У Леи дергается глаз, и она мгновенно отвечает:

— Двести тридцать три миллиона двести двадцать девять тысяч шестьсот сорок две целых, три десятых.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Сколько сумматических мер ушло на расчет?

— Три миллионных от сегодняшней нормы с расчетом на время и метеорологические поправки.

Георгий Афанасьевич лыбится во все лицо, переводит взгляд на нас.

Тишина. Кто-то зевает, кто-то переглядывается. Но большинство, конечно, разочарованы. Как в принципе и я. Ожидал чего-то большего.