Пиранья. Охота на олигарха - Александр Бушков

– Вы удивительно быстро схватываете ситуацию.

– Потому что для меня в ней нет ни чего нового, – сказал Мазур. – Двадцать лет назад было то же самое, в принципе. Только во главе угла стоял не бизнес, а большая политика. Впрочем, и бизнес тоже – только в тех играх не было наших концернов по причине их совершеннейшего отсутствия в Стране Советов... Ничего нового, как и убеждал две тысячи лет назад пессимист Экклезиаст...

– Ничего нового, – кивнул Михаил Петрович. – А это означает, что вам будет легко освоиться. Адаптируетесь быстренько. У нас есть кое-какая информация, вы потом с ней ознакомитесь... Наши конкуренты на фельдмаршала Кавулу нацелились в с е р ь е з. И они... как и мы, впрочем, не стеснены ни в деньгах, ни в людях. Нам понадобился специалист вашего масштаба. У нас вроде бы достаточно хороших специалистов решительно из всех областей, но стало ясно, что человек вроде вас решительно необходим. На кону будут стоять такие деньги, что нисколечко не жаль потратить пару миллионов в качестве вашего гонорара. Так что вам придется собираться в дорогу.

– Согласие-то я дал, – сказал Мазур, – но не забывайте, что я, собственно говоря, состою на службе, сижу в достаточно серьезном кресле и не могу вот так, с бухты-барахты, сорваться в Африку спасать президента...

Михаил Петрович улыбнулся с оттенком снисходительности:

– Ну, э т о мы уже решили. Мне что-то подсказывало, что мы с вами договоримся, и я позволил себе заранее потянуть за некоторые ниточки. Вы, должно быть, не знаете, но еще позавчера вы обратились к начальству с просьбой о предоставлении... Я человек сугубо штатский и не знаю, как это именуется у военных, не интересовался деталями, я попросту дал поручение, и его старательно выполнили. Одним словом, вы просили месяц отпуска на санаторно-курортное лечение. Старые раны, увы. Обострились болячки, вы не юноша все же. Не угодно ли ознакомиться?

Он достал из папочки лист бумаги и протянул его Мазуру, наблюдая с той же снисходительной усмешкой во взгляде. Мазур, самую чуточку оторопев от таких сюрпризов, прочитал написанный его собственным почерком рапорт. И разрешительную резолюцию. И фамилию того, кто дал согласие.

– Что до вашего почерка, мы себе позволили его, интеллигентно выражаясь, имитировать, – сказал Михаил Петрович, забирая у него бумагу. – Как и вашу подпись. Я же говорю, в нашем распоряжении специалисты во многих областях человеческой деятельности... Но резолюция – настоящая. И наложил ее именно тот человек, чья фамилия значится в верхнем правом углу...

– Возможности у вас... – покачал головой Мазур.

– Можем кое-что, если очень приспичит, – скромно сказал Михаил Петрович.

– А можно поинтересоваться – этот человек в курсе, или...

– Кирилл Степанович, – сказал собеседник с прорезавшимся в голосе металлом, – т а к и х вопросов – касаемо роли и положения того или иного человека – постарайтесь впредь не задавать. Я вам нисколечко не выговариваю, просто предупреждаю на будущее. Кое в чем наша система ничем не отличается от в а ш е й – каждый знает ровно столько, сколько ему положено.

– Учту, – сказал Мазур. – Я к такой системе привык, ничего сложного...

– Рад, что вы так быстро осваиваетесь. Давайте о делах? Через два дня весь окружающий мир, и ваша супруга в том числе, будет знать, что вы отправились в какой-нибудь санаторий, не особенно роскошный, но и не убогий, и, главное, расположенный у черта на рогах. Озеро Селигер, Камчатка, Дальний Восток, глухая провинция на Псковщине. У нас есть четыре проработанных варианта, мы их обсудим и совместно с вами выберем наиболее подходящий. Ну, а на самом деле вы через два дня вылетаете за границу. Нет, не в Африку. На несколько дней задержитесь в Европе – морской берег, уютный уголок... Изучите материалы, войдете в курс дела. Я свою миссию уже выполнил, остаюсь на родине, а вас в уютных Европах встретит наше доверенное лицо. Пусть вас не удивляет то, что это – женщина. Крайне деловая дама, отличный специалист в своей области, мы ей полностью доверяем... Вы ничего не имеете против того, что вашим куратором будет дама?

– Иные дамы, каких я знал, в т а к и х делах мужчине могли дать сто очков вперед... – сказал Мазур. – Я вам больше скажу – одна в свое время мне едва голову не отрезала, чудом выкрутился, до сих пор вспомнить зябко...

– Ну, э т а дама вряд ли способна отрезать голову кому бы то ни было, – сказал Михаил Петрович. – Она – прекрасный организатор в своей области и не более того. Думаю, вы подружитесь.

– Подождите, – сказал Мазур. – У меня нет загранпаспорта. Собственно говоря, у меня его никогда и не было, а если и случался, то – подложный, на чужое имя...

– Загранпаспорт у вас будет уже завтра к обеду, – обнадежил Михаил Петрович самым небрежным тоном. – Вам лишь придется сфотографироваться... но мы и это организуем. Что до чужих имен... оставим эти штучки для голливудских боевиков. Вы летите под своим собственным именем, нет нужды его скрывать, поскольку против страны пребывания вы ничего не замышляете.

– Откровенно говоря, чуточку боязно, – признался Мазур. – Черт его знает, в каких заграничных компьютерах может фигурировать моя настоящая фамилия...

– Успокойтесь, – сказал Михаил Петрович. – Вы туда летите не шпионить или закладывать бомбы. В тех местах, где вы будете обитать, собирается такое общество, что ни один полицейский или контрразведчик и на пушечный выстрел не подойдет. Могу вас заверить. Повторяю, вы имеете дело с очень серьезными людьми... – Он усмехнулся. – А таковые, да простят меня за кощунство основоположники, составляют, право слово, интернационал. Так что ни о чем не беспокойтесь. Вы, можно сказать, попадете в и н о е пространство, где ваши прежние критерии не работают. Серьезно вам говорю!

Глава девятая

Пиранья и русалка

Хотя прошло уже часа полтора, Мазур временами ловил себя на том, что хочет оглянуться в поисках кинооператоров, микрофонов на длиннющих штангах, или как там они называются, и прочих атрибутов телесериала из светской жизни. Всякий раз смущенно иронизировал над собой: пора бы привыкнуть, судьба заносила и в более экзотические места...

Что поделать, такая уж была обстановочка: юг Франции, побережье Средиземного моря, Лазурный берег. Территория, в былые времена совершенно выпавшая из поля зрения тех, кто Мазура учил ремеслу: здесь, в общем, никаких а к ц и й никогда не планировалось, а потому и изучать эти благодатные места не пришлось. Иные американские военные базы он, пусть и чисто заочно, теоретически, изучил в свое время настолько хорошо, что чуть ли не с завязанными глазами прошел бы их вдоль и поперек, да не просто прошел, а заложил бы в нужном месте какой-нибудь сюрприз вроде малогабаритного ядерного заряда, чтобы не мелочиться и второй раз не приходить. А этот райский уголок, к счастью для себя, избегнул в свое время пристального внимания действующего из-под воды народа. Так что для Мазура в некотором смысле это была другая планета.

По природной скромности характера, присущей ему всю сознательную жизнь, он не стремился затесаться в гущу гостей, среди которых то и дело отмечал знакомые по телеэкрану и снимкам в бульварных газетах физиономии. Отыскал в уголочке столик на одного (их было несколько, явно предназначенных для мизантропов, но таковых, кроме Мазура, пока что не нашлось) и посиживал себе с бокалом. А поскольку и им никто не интересовался, сиделось хорошо. Разве что чуточку раздражал официант, бдевший неподалеку и кидавшийся менять пепельницу, едва в ней заводился окурок, – но поделать с ним ничего не удавалось, так уж его вышколили. Разумеется, это был абориген, то бишь лягушатник – в э т и х местах русские присутствовали исключительно в качестве хозяев жизни. С полчаса назад Мазур нечаянно подслушал обрывок разговора каких-то двух респектабельных соотечественников – их, оказывается, ужасно раздражало, что в этих местах еще осталась кое-где дюжина особнячков, принадлежащих «туземцам», и поделать с этим, увы, ничего нельзя...

В честь чего бал, он не знал, лень было спрашивать да и совершенно незачем. Бал так бал, черт с ним. Протекало все, в общем, без всяких экзотических прибамбасов и пресловутого купеческого разгула: просто-напросто в нескольких огромных залах, блиставших киношной роскошью, собралась пара сотен соотечественников обоего пола и безмятежно веселилась.

Если бы не устрашающее количество к а м у ш к о в на дамах да совершенно незнакомые по внешнему виду яства на иных столиках – сущая пьянка в советском кафе в честь квартальной премии, или как там это называлось у штатского народа... Мазур даже чувствовал легкое разочарование. Он и сам не понимал, что именно ожидал увидеть, – но наверняка нечто необычное, в стиле того самого и н о г о мира, о котором столько говорил дражайший Михаил Петрович, изо всех сил подчеркивавший это слово – иной мир, иной, иной...