Опыты исследования личной истории - Екатерина Калмыкова

Отвлекаясь от нетривиального содержания монолога, обратимся к признакам РФ в нем. Прежде всего здесь проявляется способность распознавать, угадывать и приписывать психические состояния другим людям («Тот, кого убивают разбойники, режут ночью в лесу или как-нибудь, непременно еще надеется», «эту последнюю надежду, с которою умирать в десять раз легче»); затем можно отметить способность говорящего признавать тот факт, что люди воспринимают одну и ту же ситуацию по-разному («самая сильная боль, может, не в ранах, а вот что вот знаешь наверно»). Далее, просматривается осознание того, что психические состояния проявляются в различных поведенческих актах («прочтите этому самому солдату приговор наверно, и он с ума сойдет или заплачет»). Наконец, говорящий способен также принимать в расчет отсутствие каких-то знаний у своего слушателя или его психическое состояние, например, переживание недоверия («Знаете ли, что это не моя фантазия, а что так многие говорили»). В целом в этом небольшом фрагменте князь Мышкин демонстрирует сразу несколько признаков РФ, что можно оценить в 5–6 баллов (чуть выше средней рефлексии).

Фрагмент № 2

Это короткий монолог генеральши Епанчиной, произнесенный в присутствии ее дочерей и князя Мышкина.

«А я добрая, – неожиданно вставила генеральша, – и если хотите, я всегда добрая, и это мой единственный недостаток, потому что не надо быть всегда доброю. Я злюсь очень часто вот на них, на Ивана Федоровича особенно, но скверно то, что я всего добрее, когда злюсь. Я давеча, пред вашим приходом, рассердилась и представилась, что ничего не понимаю и понять не могу. Это со мной бывает; точно ребенок. Аглая мне урок дала; спасибо тебе, Аглая. Впрочем, все вздор. Я еще не так глупа, как кажусь и как меня дочки представить хотят. Я с характером и не очень стыдлива. Я, впрочем, это без злобы говорю….»

В этом отрывке присутствуют описания психических состояний, но в большинстве своем они представляют собой перечисление личностных свойств и диспозиций («добрая», «ничего не понимаю», «точно ребенок», «стыдлива»). Однако есть и высказывания другого рода: генеральша принимает в расчет, как другие люди ее воспринимают («Я еще не так глупа, как кажусь»), и намекает на то, что некоторые психические состояния могут иметь защитную природу, т. е. направлены на снижение негативного аффекта или его проявлений («рассердилась и представилась, что ничего не понимаю»). В целом этот фрагмент можно было бы оценить в 3 балла (ограниченная рефлексия).

Перспективы исследований

Если теперь задаться вопросом, каковы возможные сферы применения описанного нами метода, то прежде всего нужно указать на область изучения самосознания субъекта. Метод анализа РФ образует альтернативу опросниковым методам, будучи в то же время объективируемым и достаточно валидным инструментом. Данная методика, хотя и является достаточно трудоемкой, позволяет проследить формирование самопонимания и осознания себя в динамике, что невозможно осуществить другими способами. Так, уже в рамках одного интервью о привязанности для взрослых можно заметить изменения РФ на протяжении разговора, а также выявить круг тем, где уровень РФ снижается или, наоборот, возрастает. Если же обратиться к изучению психотерапевтического дискурса, имея в своем распоряжении последовательно запротоколированные сеансы, то можно получить уникальные данные о постепенном формировании РФ по ходу продвижения психотерапевтического процесса. При этом создается также возможность обнаружить взаимосвязи между уровнем рефлексивности психотерапевта и динамикой развития РФ у пациента; есть основания предполагать, что такого же рода взаимосвязи проявляются в онтогенезе, во взаимодействии ребенка с ухаживающим за ним взрослым. Изучая тонкие механизмы взаимодействия в ходе психотерапии, можно было бы сделать выводы об аналогичных процессах, происходящих между детьми и их родителями.

Особый интерес может иметь исследование выраженности РФ у субъектов, характеризующихся теми или иными проявлениями психопатологической симптоматики, наличием симптомов посттравматического стресса и пациентов, страдающих различными психическими и психосоматическими нарушениями. Можно ожидать, например, что у больных с психосоматическими расстройствами способность к рефлексии окажется в целом сниженной, а у посттравматических пациентов будут наблюдаться провалы РФ при обращении к темам, связанным с травматическим событием.

Еще одно направление исследований – анализ различных текстов, авторы которых обращаются к некой аудитории с целью оказания на нее влияния. Эти тексты, чтобы быть действенными, должны включать известную долю рефлексивности; например, убедительность политического дискурса можно было бы описать и оценить с точки зрения учета автором текста психических состояний адресата и частоты обращения к этим состояниям. Можно предположить, что существует некий оптимум рефлексивности, выход же за его пределы влечет за собой снижение действенной силы выступления. Это же относится и к разного рода рекламным текстам, построенным на принципе провоцирования (см.: Степанов, 2005): поскольку основная функция провокативного поведения – это взаимная регуляция и коррекция поведения субъектов, то в зависимости от уровня РФ участников общения эта взаимная регуляция будет более или менее успешной.

Основным же преимуществом использования именно этого метода является возможность получения эмпирического материала, релевантного субъектному уровню рассмотрения рефлексивных процессов и самопознания в целом. В отличие от других известных на сегодняшний день в отечественной психологии методов изучения рефлексивных процессов, метод оценки РФ наиболее близко подходит к раскрытию внутрипсихических процессов самоосознавания индивида и позволяет исследователям оценить и описать их динамику.

Литература

Брушлинский А. В., Поликарпов В. А. Мышление и общение. Самара: Самарский дом печати, 1999.

Василюк Ф.Е. Психология переживания. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989.

Гинзбург М. Р. Психологическое содержание личностного самоопределения // Вопросы психологии. 1994. № 3. С. 43–52.

Давыдов В. В. Проблема развивающего обучения: опыт теоретического и экспериментального психологического исследования. М.: Педагогика, 1986. Цит. по: Холодная М. А. Психология интеллекта. СПб.: Питер, 2002.

Достоевский Ф. М. Собрание сочинений в 10 т. М.: ГИХЛ, 1957. Т. 6. Знаков В. В. Самопонимание субъекта как когнитивная и экзистенциальная проблема // Психол. журнал. 2005. T. 25. № 1. C. 18–28.

Калмыкова Е.С., Падун М.А. Ранняя привязанность и ее влияние на устойчивость к психической травме: постановка проблемы (сообщение 1) // Психол. журнал. 2002. T. 23. № 5. С. 88–99.

Калмыкова Е.С., Мергенталер Э., Стинсон Ч. Транскрипты психотерапевтических сеансов // Психол. журнал. 1996. Т. 17. № 3. С. 129–136.

Калмыкова Е.С., Комисарова С. А., Падун М.А., Агарков В.А. Взаимосвязь типа привязанности и признаков посттравматического стресса // Психол. журнал. 2002. T. 23. № 6. С. 89–97.

Карпов А. В. Рефлексивность как психическое свойство и методика ее диагностики // Психол. журнал. 2003. Т. 24. № 5. С. 45–57. Проблемы психологии дискурса / Под ред. Н. Д. Павловой, И. А. Зачесовой. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2005.

Русакова О. Ф. Основные разновидности современных теорий политического дискурса: опыт классификации // ПОЛИТЭКС. 2005–2006. URL: http://www.politex.info.

Степанов В. Н. Провокативный дискурс в массовой коммуникации // Проблемы психологии дискурса / Под ред. Н. Д. Павловой, И. А. Зачесовой. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2005. С. 43–61.

Степанов С. Ю., Семенов И.Н. Психология рефлексии: проблемы и исследования // Вопросы психологии. 1985. № 3. С. 31–40.

Филлипс Л.Дж., Йоргенсен М.В. Дискурс-анализ. Теория и метод. Пер. с англ. Харьков: Гуманитарный центр, 2004. Холодная М. А. Психология интеллекта. СПб.: Питер, 2002.

Bouchard M.-A., Lecour S. Analyzing forms of superego functioning as mentalizations // Int. J. Psycho-Anal. 2004. V. 85. № 4. P. 879–896.

Bram A. D., Gabbard G. O. Potential Space and Reflective Functioning: Towards Conceptual Clarification and Preliminary Clinical Implications // Int. J. Psycho-Anal. 2001. V. 82. P. 685–699.

Fenigstein A., Scheier M.F., Buss A.H. Public and private self-consciousness: Assessment and theory // J. of Consulting and Clinical Psychology. 1975. V. 43. № 4. P. 522–527. Цит. по: Знаков В. В. Самопонимание субъекта как когнитивная и экзистенциальная проблема // Психол. журнал. 2005. № 1. C. 18–28.

Flavell J. H. Metacognition and cognitive monitoring: A new area of cognitive-development inquiry. // Amer. Psychologist. 1979. V. 34. P. 906–911.

Flavell J.H. et al. Development of knowledge about the appearance-reality distinction // Monographs of the Society for Research in Child Development. 1986. V. 51 (1). P. 1–68.