Канон Нового Завета - Брюс Мецгер

Иустин сообщает нам об этих воспоминаниях то, что показывает, как они важны для древней церкви. Описывая воскресное богослужение, он говорит, что “там читают Воспоминания апостолов или писания пророков столько, сколько позволяет время. Потом чтец останавливается, а предстоятель произносит наставление и призывает подражать этим благим вещам, а мы все встаем и молимся” (1 Апол. 67, 3–5). Отсюда ясно, что «Воспоминания» читались вперемежку с ветхозаветными пророками, причем он помещает их даже не на тот же уровень, а выше.

Некоторые примеры того, как цитирует Иустин в «Воспоминаниях», позволят продемонстрировать такое положение. В Диалоге (106, 4) он говорит, что Моисей уже писал о рождении Иисуса в словах: “Звезда взойдет от Иакова и вождь из Израиля” (Числ 24:17), и соответственно, “когда взошла звезда на небе во время его [Иисуса] рождения, — как написано в Воспоминаниях его апостолов, — волхвы из Аравии увидели в этом знамение и пришли, и поклонились ему” (ср. Мф 2:1 и далее). Когда Иустин цитирует (Диал. 103, 8) Евангелие от Луки (который не был апостолом), он так вводит слова евангелиста: “В Воспоминаниях, которые, как я уже сказал, были составлены апостолами и их последователями [записано], что пот его был как капли крови, когда он [Иисус] молился, говоря: Если можно, да минует меня чаша сия” (Лк 22:42,44).

В других местах Иустин пользуется обычной формулой, предваряющей цитаты, — “как написано”.

В Евангелии написано (), что он сказал: “Все предано мне Отцом Моим” и “никто не знает Отца, кроме Сына; и Сына никто, кроме Отца, и кому Сын хочет открыть” (Диал. 100, 1).

В других примерах — их больше всего — Иустин обходится формулой, которая отсылает к написанным «Воспоминаниям» или Евангелию и просто вводит слова Христа фразой “так сказал Христос”, или “учил”, или “призвал”, то есть слова Христа сами служат себе обоснованием. В этих случаях его цитаты часто выглядят как согласование Матфея и Луки или как согласование Марка с другим синоптическим Евангелием[337].

Немногие свидетельства о том, что Иустин знал и использовал Евангелие от Иоанна, — и слишком общие, и слишком частные. Свидетельство общего характера включает учение Иустина о Логосе, которое предположительно получено или от Иоанна, или от Филона, может быть, через платоников. Между двумя учениями о Логосе есть заметная разница, причем отличает их воплощение. Поскольку о предсуществовании Христа нигде в синоптических Евангелиях не говорится, надо полагать, что именно в четвертом Евангелии Иустин нашел идею, выраженную в таких словах: “Христос есть первородный всей твари, будучи Логосом, которому причастны все роды. Taк нас научили” (1 Апол. 46, 2; ср. Иоанн 1:1 и 9).

Другая, явно Иоаннова, идея выражена так:

Я уже показал, что Он — единственный, Кого родил Отец вселенной, родил особым образом, как Слово (Логос) и Силу, и Кто стал впоследствии Человеком через Деву, как учат нас Воспоминания (Диал. 105, 1).

О девственном рождении можно узнать из Воспоминаний Матфея и Луки, но представление о Христе как единородном Сыне заимствовано, по-видимому, из четвертого Евангелия[338].

Помимо этих общих свидетельств есть и вполне ясная цитата, которая, вероятно, восходит к четвертому Евангелию (3:3,5): “Христос также сказал: Пока не родишься снова (), не войдешь в Царство Небесное” (1 Апол. 61, 4).

Вдобавок к отголоскам и цитатам из «Воспоминаний апостолов» Иустин пользуется посторонними преданиями о жизни Иисуса, возможно — устными. Вероятно, вам уже бросилось в глаза, что, цитируя Мф 2:1 и далее, Иустин говорит, что волхвы пришли из Аравии (Диал. 88, 1). Кроме этого, он утверждает, что Иисус родился в пещере недалеко от Вифлеема (Диал. 78, 5); что осленок, которым воспользовались при въезде в Иерусалим, был привязан к лозе у входа в деревню (1 Апол. 33, 6)[339]; что во время распятия насмешники, стоявшие рядом, не только качали головой и шевелили губами (1 Апол. 38, 8), но и кривили носом (Диал. 101, 3) и кричали: “Пусть тот, кто воскрешал мертвых, спасет сам себя” (1 Апол. 38, 8).

Вдобавок к дюжине подобных примеров[340] Иустин цитирует еще два неканонических изречения (аграфа). Первое: “Господь наш Иисус Христос сказал: “В чем застану вас, в том и судить вас буду”” (Диал. 47, 5), — другие Отцы приписывают Иезекиилю или другому пророку[341]. Второе выглядит так: “Будут расколы и ереси” (Диал. 35, 3), что можно обнаружить еще и в сирийской Дидаскалии 6, 5.

Кроме Евангелий единственная книга Нового Завета, которую Иустин называет, — Апокалипсис. Правда, он его не цитирует, а только указывает на него, утверждая, что в Церкви есть пророческая сила:

Более того, один из нас, человек именем Иоанн, один из апостолов Христовых, пророчествовал в откровении, данном ему, что те, кто поверил нашему Христу, проведут тысячу лет в Иерусалиме; сразу после того настанет общее или, иначе говоря, вечное воскресение и суд для всех (Диал. 71, 4).

Хотя Иустин нигде прямо не цитирует Послания Павла, его полемика с Маркионом должна означать, что он был знаком по крайней мере с некоторыми из них. Некоторые специфически Павловы выражения и поучения показывают, что апостол язычников помогал сформироваться его вере и языку[342].

Подводя итог тому, что мы сказали об учении Иустина, можно констатировать, что ветхозаветных пророков он признавал авторитетами самих по себе; Евангелия же — постольку, поскольку это свидетельства о жизни и учении Иисуса. Синоптиками он пользуется намного чаще, чем четвертым Евангелием. Привлекает он и различные предания о жизни Иисуса, которые были частью апокрифических евангелий. Это похоже на то, как к цитатам из Ветхого Завета он добавляет отрывки из Мидрашей. И там и здесь он не придает им силы, сопоставимой с авторитетом «Воспоминаний», которые читают в собраниях в День Господень во время богослужений. Иустин не обращается к авторитету апостола Павла, но Апокалипсис Иоанна считает и апостольским писанием, и пророчеством.

2. Ипполит Римский

Неутомимый Ипполит, епископ Римский (ум. 235), был плодовитым писателем. По разнообразию интересов и числу трудов (но не по их глубине и самостоятельности) его можно сравнить с Оригеном. Последователи воздвигли в его честь, возможно — на месте погребения, знаменитую мраморную статую, которая была найдена в 1551 г. при раскопках на виа Тибуртина[343]. Голова и верхняя часть тела не сохранились, но мраморное седалище оказалось очень важной находкой, поскольку на его спинке выгравирован список его трудов, включая таблицу пасхалии.

О начале жизни Ипполита, родившегося около 170 г., известно очень мало. Согласно Фотию (Библиотека, 121), Ипполит был учеником Иринея. В первые десятилетия III века он обрел солидную репутацию в Римской церкви.

Когда Ориген посетил христианскую общину Рима около 212 г., он слышал в одной из церквей проповедь Ипполита «В похвалу Господа нашего и Спасителя»[344].

Впоследствии Ипполит поссорился с папой Каллистом (217–222) из-за церковной дисциплины и с несколькими своими приверженцами отделился от Церкви. Небольшой, но очень влиятельный круг избрал его римским епископом. Так он стал первым антипапой. Под конец жизни, однако, Ипполит примирился с Церковью. Он умер как мученик и причислен к святым.

Литературная деятельность Ипполита занимает период с 200 по 235 г. Он был последним христианским писателем Рима, который пользовался греческим языком. Написал он более 40 трудов, включая толкования на Библию, полемические и вероучительные сочинения, труды по церковному праву, проповеди и хроники.

Что касается канона Нового Завета, то мы застаем Ипполита в полемике с римским христианином по имени Гай о том, принадлежит ли Апокалипсис апостолу Иоанну? Ради этого Ипполит написал «О Евангелии от Иоанна и Апокалипсисе»; этот заголовок есть в списке на мраморном стуле. Согласно сирийцу Ебедиесу (Cat. libr. omn. eccl. 7), который читал эту книгу и называл ее «Апология Апокалипсиса и Евангелия от Иоанна, апостола и евангелиста», он, по-видимому, нападал на алогов, которые отрицали учение о Логосе.

Хотя он и не приводит никакого списка новозаветных книг (если только, как думают некоторые, Мураториев канон — не латинский перевод какого-то его труда), из его писаний, если прочитать их внимательно, можно почерпнуть немало сведений об объеме Нового Завета, принятого в Риме. Он признает Писанием четыре Евангелия и принимает 13 посланий Павла, исключая Послание к Евреям. Принимает он и Деяния, и три Соборных послания: 1-е Петра и 1-е и 2-е Иоанна. Все это вкупе со страстной защитой Откровения св. Иоанна доводит общее число книг до 22. Хотя он не отнес Послание к Евреям к Писанию, он часто его цитирует, особенно в Комментарии на Даниила[345]. Новозаветные тексты он предваряет формулой: “Господь говорит”, “Апостол говорит” (  ,   ) или именем автора. Он придает равный авторитет Ветхому и Новому Заветам, так как, обращаясь к свидетельству всего Писания ( ), перечисляет следующие части: пророки, Господь и апостолы (Комм, на Дан. 4, 49). Выражение “апостолы” показывает, что, по мнению Ипполита, послания образуют целостное собрание, как и Евангелия.