Джено и белая руна золотого сокола - Муни Витчер

У немецкого суммуса не возникло ни малейшего подозрения, что это перо могло быть частью головного убора совсем другого человека. С другой стороны, фон Цантар не мог знать, что экстрасапиенс-сиу протянул мадам руку помощи. Лишь интуиция подсказывала ему, что оно принадлежит человеку, находящемуся в Арксе или в его окрестностях.

Спокойный Медведь и был поблизости. Он использовал полную билокацию, чтобы перенести свое тело, но не вернулся в деревню в Дакоте: он находился совсем недалеко от Крепости разума. Экстрасапиенс остался в Долине мыслей по определенной причине: Джено должен был встретиться с кем-то очень важным. И подготовить эту встречу мог только он, экстрасапиенс.

Фон Цантар, не ведая о тонкой уловке, задуманной Медведем, бросил перо на пол. Не задавая себе новых вопросов, он развернулся и ушел из Большого О, сосредоточившись на поисках формулы клонафорта.

Его любимая сапиенса, Ранья Мохатдина, напротив, была обеспокоена. Она прекрасно понимала, что первой ее задачей является поиск трав, и что весь этот беспорядок препятствует ее работе. Поэтому она решила успокоить воды, как могла. Она устремилась в аудиторию возвышенной пищи и вместе с парой подруг-волшебниц приготовила настойки из Размышляющего Тимьяна и эликсиры из ромашки. Чашки с дымящимися ароматными напитками предназначались для псиофов. Этим фальшиво благородным жестом Ранья рассчитывала добиться их одобрения и благосклонности.

Мисс О'Коннор, хотя и была удовлетворена наказанием, наложенным на мадам, сидела как на иголках. Ее лицо исказилось, словно за пазухой у нее была жаба: она завидовала молодой арабке. Было очевидно, что фон Цантар отдал предпочтение ей! И этому все были свидетелями. Экономка чувствовала, как у нее скручиваются внутренности от обиды на прекрасную соперницу, которая не только официально заняла пост Крикен на метафизической кухне, но и могла добиться от суммуса гораздо большего.

В ту ночь Баттерфляй ничего не сказала и не сделала, хотя сознавала, что располагает важной информацией о Джено и его семье. Черная магия фон Цантара потрясла и захватила ее, и она уже давно была его сообщницей. Следовательно, надежда снова завоевать его доверие не была потеряна, хотя из-за нового статуса Раньи ее отношения с Ятто, казалось, изменились к худшему. Ирландская мудрая не признала себя побежденной и скоро, очень скоро она начнет действовать со своим обычным коварством.

Церемониймейстер тоже не сомкнул глаз: он заботился о том, чтобы не возникало проблем с Кодексом правил хорошего тона Аркса и магическими объектами, и педантично проверял работу Противоречивых Утверждений. Затем он направился в конюшню и хорошенько почистил ипповоло, готовя их к утренним испытаниям.

В Клинике неопределенности горели лампочки и свечи: Стае Бендатов задерживался в своем изоляторе среди дымов и испарений, чтобы излить свою досаду, приводя в порядок иглы, бинты и сосуды с медицинскими препаратами. Ему не понравилась пламенная сцена, разыгравшаяся между фон Цантаром и французской мудрой. Доктор не понимал, как помочь Джено, потому что тайны вокруг мальчика из Италии час от часу сгущались. Немало размышлений вызвал у него и тот факт, что Рене, возможно, тоже был Астором Венти.

«Что делают Асторы Венти в Арксе Ментисе? И почему суммус никогда не открывал истинного происхождения Рене?» — думал доктор Бендатов. Многочисленные вопросы терзали его пылкое воображение.

Тем временем Эулалия, испытывающая ужасный стресс, не знала, как справиться с преследующим ее тиком: она сидела в аудитории гипноза и проверяла флаконы с магическими эликсирами, которые использовала на лекциях по венофии.

«Наведу порядок, и мысли выстроятся своим чередом и перестанут меня мучить», — думала она, моргая и дергая плечами.

В коридорах второго и третьего этажей продолжалось такое шумное и беспокойное хождение псиофов, что Набир Камбиль решил уединиться. Он надел халат и вышел на Туманный луг, чтобы прогуляться по снегу.

Оставалось всего несколько часов до начала нового цикла, а к Программе месяца следовало относиться с уважением.

Джено остался в своей комнате вместе с Суоми, которая задремала на диванчике. Парасферы, которые он недавно получил от друзей-мудрецов, принесли скверную новость о наказании мадам. Юный Астор Венти стукнул кулаками по столу: еще раз мадам Крикен не поможет ему, и еще раз ему придется рассчитывать только на собственные ментальные силы. Узнать, что Аноки Кериоки «прощен» суммусом, было приятно, но этого было явно недостаточно.

Красный Волк, сидя на полу своей комнаты, молился духам сиу, сжимая священный талисман. Его ожидал очень трудный день, день Контра Унико, и он конечно же не мог допустить ошибки в полете на спиккафило.

Остальные антей, заклятые враги Джено, в ожидании развития событий все еще бодрствовали, молча, каждый в своей комнате. Только Ламберу де Соланжу удалось заснуть: ему не было никакого дела до Аркса, магипсии, а уж тем более до своей тети, подвергнутой Соспенс Граве.

Естественно, больше всех нервничала именно она, мадам Крикен. Запертая в четырех стенах своего жилища на втором этаже, она чувствовала себя как зверь в клетке. Ее мысли были сосредоточены на Ре. Сокол с золотыми крыльями — создание Ятто, но бунтовал против него, чтобы помочь Джено. Почему? Это надо было выяснить.

К тому же оставался еще Рене. Мальчик, который всегда был рядом с фон Цантаром, а теперь познакомился со своим младшим братом, должен был действовать решительно и отвести его к родителям. Однако он тоже вел себя подозрительно. И наконец, существовала белая руна. Древний рисунок, который был у Джено, представлял собой что-то экстраординарное. Мадам знала четырнадцать рун, традиционно изучавшихся в Арксе Ментисе. Но среди них не было ни одной белой! Ей так хотелось поговорить с Эулалией, но это было невозможно.

Мадам Крикен посмотрела на тумбочку, на которую она обычно складывала магические предметы для новых метафизических исследований: Идеальные листья, Хризантемы Пойи и Нравственный йогурт.

— Засохли или испортились! — сказала она, трогая их.

Мадам Крикен была раздосадована и тем, что Пило и Баттерфляй изъяли ее головокружитель и парасферу, как приказал Ятто.

Соспенс Граве не допускал никаких контактов, и, если бы она попыталась использовать телепатию или какую-то другую форму магической связи, ее немедленно исключили бы из Крепости разума. И вся ее жизнь мудрой Аркса была бы перечеркнута.

Усевшись в своем кресле-качалке перед большим окном, она наблюдала, как среди заснеженных вершин восходит солнце.

Погладив Наполеона, она погрузилась в свои мысли, в которых, словно запутанные нити, переплелись страхи, впечатления и предчувствия. Ей представилось, что дорога в будущее петляет, как лесные тропы. Она коснулась своих седых волос, которые опалил кислотный дождь, вызванный суммусом, и испытала жгучее унижение.

Едва солнце залило небо розовым светом, мадам встала и попыталась перед зеркалом причесаться, чтобы скрыть проплешины на голове. Она нахлобучила одну из своих экстравагантных шляпок и стала ждать судьбу, пристально глядя на дверь. Рано или поздно Ятто придет на очную ставку, и она окажется в очень трудном положении. Она не знала ни что будет с Джено, ни как дела у его родителей. И ей совершенно неизвестна история П. А. В. Она пролистала пыльные книги, которые оставил ей Риккардо Железный Пест, внимательно просмотрела конспекты и старые рукописи, но ее любимый Великий мудрец тоже никогда не цитировал Пауля Астора Венти в своих секретных исследованиях. Мадам Крикен знала, что в служебка био есть другие документы.

Возможно, истина о семье Астор Венти скрывается именно там. Поэтому она решила дождаться прихода суммуса, а потом пойти в это секретное место, использовав порошок Дубо-Ка и бросив вызов судьбе.

Ровно в семь мисс Баттерфляй О'Коннор задудела в тромботту, давая сигнал просыпаться. Оттон, Офелия и маленький Оскар, как обычно, спрятались в Салоне фламинго, ожидая, пока пройдет процессия колдунов и шаманов.

Ранья, устало передвигаясь медленными шагами, расставила перед жилищами псиофов и антеев многочисленные серебряные подносы с завтраком.

Программа месяца была готова, и Пило Магический Росток разложил ее на подносы, как велел Кодекс правил хорошего тона Аркса Ментиса.

Первой в коридор вышла Агата Войцик. Потом распахнулись двери комнат Боба Липмана, Юди Оды и Ламбера де Соланжа. Все четверо переглянулись, улыбаясь, а японский антей, все еще хромавший из-за мечей печати, произнес:

— Приятного вам месяца, дорогие друзья! Я уверен, что на этот раз мы прекрасно позабавимся.

Тоам Ратандра украдкой выглянул из-за двери и, едва заметив остальных, попятился и быстро схватил поднос. В тот же миг вышел Джено и посмотрел на антея с темной кожей.