Девочка криминального Колуна (СИ) - Вазгенова Лина

— Хочешь поиграть Аленький…? — мягко шепчет.

— Уверена, что выдержишь малыш? Я и так едва сдерживаюсь. Просто позволь мне сделать то, что ты хотела сделать сама. Я обещаю, тебе понравится. — утробно рычит, выпуская табун дикообразов пробежатся рысцой по моей коже, и чуть дернув волосы, впивается жадным поцелуем мне в шею.

А я понимаю… Он меня видел. И краска позора приливает к щекам.

Боже! Нет…

Как же стыдно…

Но погрязнуть в самокопании дъявол не позволяет, настойчиво высвобождает руку из моего захвата и уверено двигается по заданной траектории в направлении намеченой цели.

Судорожно хватаю воздух, теряю нить мысли и обессиленно капитулирую перед более опытным противником.

Он касается меня там… Раскрывает, скользит мягко, осторожно, нежно, вырывая судорожные вздохи, ошеломляя острым удовольствием. Приводя в замешательство бешеным возбуждением, поток которого, извлекает из моего охрипшего горла приглушенные стоны, которых я стыжусь, но не могу сдержать.

А ему это нравится, он наслаждается моим утраченым самообладанием.

И точно издеваясь. Разжав кулак, высвобождает волосы, но уже через мгновение сжимает свои пальцы на моем горле.

Впивается глазами в мое отражение в зеркале и тесно прижавшись к моему затылку губами.

Тихо шепчет:

— Красивая… какая же ты красивая Аленький. -

Низко. Проникая под кожу сумашедшей вибрацией.

— Ты вообще представляешь, насколько ты красивая? — оглушая утробным хрипом, жаля поцелуями мое плечо и поглаживая кончиками пальцев мою бьющуюся на шее венку.

И все… Мой примитивный мозг растекается лужицей, а хрупкий мир летит в далекое тар тарары.

Тело пробивает крупная дрожь, а в крови гремучая смесь из адреналина, страха, возбуждения и удовольствия, когда это порождение порока проникает одним своим пальцем в мое влажное, готовое для него тело, а подушечкой другого ударяет, по ставшему, точно оголенным нервом клитору, зарождая внутри ревущую волну обнаженного желания, немыслимых ощущений, ошеломляющего откровения и сладкой блаженной неги.

Закусываю губу, чтобы подавить рвущийся из горла крик и встречаюсь в отражении с его пронзительным, испепеляющим взглядом.

Не могу выдержать и опускаю голову, но Дъявол тут же обхватывает мое лицо ладонью и удерживая за подбородок, заставляет смотреть, вытягивая из меня душу.

Его заводят мои жалкие попытки сохранить хоть какое-то подобие рассудка и цивилизованности, для него это вызов.

— Не смей сдерживайся Аленький. — Рычит, проводя языком по моим губам и обрушивает на мою плоть цунами сокрушительной силы.

Выгибаюсь, на встречу его пальцам и с каждым проникновением постанываю все громче, знаю, что доставляю ему удовольствие, но не могу это прекратить. Во мне нарастает лавина, дикое чувство, требующее освобождения, и лишь только одно не позволяет мне сорваться… — взгляд дъявола.

Не могу вот так, чтобы он все видел… это слишком откровенно, слишком … Это даже не под покровом ночи. Но монстр не позволяет ничего оставить при себе.

Слизывает воду с моей щеки, припускает брюки и развернув подхватывая под колени, приподняв, резко входит в меня одним быстрым движением. Оглушая мой слух своим животным ревом и моими звуками чувственного восторга.

Впиваюсь зубами в свое запястье, чтобы не скандировать его имя, пока он долбится в меня, кусая за шею и сминая в руках ягодицы, вбиваясь раскаленным членом все быстрее, и быстрее с каким-то остервенением, и шепотом:

— "Моя… ты моя, слышишь? Мояяяя, мать твою-ю-ю, моя".

Давай! Сейчас. — приказывает и ударяет в мою точку дзынь своим Т- 90МС.

Закатываю от оргазма глаза, комкая пальцами белоснежную рубашку и разлетаюсь на мелкие осколки под его рокочущий рев и отборный " гимнастический" мат, дрожа всем телом, от эйфории и сладостного облегчения.

— Шшш, Аленький… — успокаивающе шепчет, нежно целуя в губы, подставляя мою спину заботливым теплым струям, пока я прихожу в себя, восстанавливая дыхание и собирая по кусочкам свое тело, и гордость.

Телефонный гудок раздающийся из кармана мокрых брюк дъявола, вмиг, меняет его настроение и выражение лица.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он резко выходит из меня. И точно боясь испачкаться, отодвигает в сторону.

Моет свое боевое орудие и скинув с себя мокрые вещи, переступив порог, бросает, даже не повернув головы в мою сторону.

— Заканчивай тут быстрее. Нам надо поговорить. У меня сегодня еще важная встреча.

И хлопает дверью так, что поток воздуха откидывает мое тело к стене, по которой, я так удачно, и тихо сползаю, а из моего горла вырывается горький смешок.

"Поговорить. Это очень вовремя…"

Глава 44

Оставляя за собой следы из луж, подошел к бару. Достал бутылку коньяка и залпом ее приговорил. Рванул на себя ручку окна, запуская в комнату холодный поток воздуха, хватая жадным, сухим ртом, большие, рваные глотки.

Ну и что мать вашу это сейчас было? Где эта моя хваленая стальная выдержка, которой так гордился и ставил в пример мой тренер.

Заебись…! Поговорили! Это прям сука дедовская традиция, начинать разговор с горизонтальной плоскости.

Можно подумать будто я ни одной мокрой девки в жизни не видел…

Но блядь, когда ее выгнуло…, и эти огромные капли на вишневых сосках, а из под опушенных ресниц взгляд с поволокой, а в нем желание в чистом виде.

И ВСЕ!!! Все мать вашу, поплыл, как если бы мне прилетело пудовой кувалдой в жбан.

Да я блядь… в накауте побывал. Причем первом, в своей жизни.

И как? Как черт возьми прикажите, в таком состоянии, ехать на сходку с Хасановскими?

Да и смысл?

С таким настроением и настроем в пору сразу войну объявить, и без пустопорожних телодвижений.

Думал же, что трахну и отпустит… Ну и где отпустило? В каком же это сука месте? Только головняка хуева туча.

Было бы проще, если бы она все же оказалась Лирнейскою шлюхой. А так выходит и виноват, да еще, и придется иметь дело с вчерашней девственницей. И это, если честно, тревожит. Блядь все-таки не стоило идти на поводу своих желаний. Я ведь как чувстовал, что добром это не кончится.

Да и стоит ли вообще секс, такого затрата моих нервов, и сил? Можно подумать у меня острый дефицит этой не детской радости…, да в Мадейре рыбы меньше, чем в моей жизни секса. Да даже, если бы я был гребаным девственником…

И тогда — НЕТ.

Хотя если конечно девственником…

— Ммммм.

— Пиздец. Дожился блядь.

Сплевываю.

— Упаси бог. — Подвожу итоги утопической деятельности своих мыслительных процессов.

Устало сжимая пальцами переносицу, подхожу к шкафу и достаю штаны, чтобы натянуть на зад.

И вот меня пробивает на ха-ха собственный кретинизм. Но только до того момента пока не открылась дверь ванной.

И тут стало, вообще не до смеха, от слова совсем.

Смотрю как завороженный на эту, чистой воды провакацию, прикрытую лишь куском полотенца и стервенею от накатившего волной горячего желания, сминая в руке брюки, напрочь забыв, что вообще собирался с ними делать.

А в голове лишь одна мысль что у нее там под этой тряпкой ничего… И стоит только руку протянуть, скользнуть чуть вверх, и буду в ней. Такой горячей, сладкой, текущей… Смущенно стонущей

— "ПОЖАЛУЙСТА".

Блядь, я точно свихнулся! Вместо того, чтобы идти и решать вопросы с большими дядями. Стою здесь и заморачиваюсь каким-то сивым бредом. Пора заканчивать этот дурдом.

Отвожу взгляд от совершенных изгибов, глушу поток своих неуемных фантазий…, умудряюсь все же натянуть штаны, и перехожу наконец к разговору.

— Уже примерно восемь часов и… — опускаю глаза на цыферблат водонепроницаемого швейцарского шедевра, — восемь часов и двенадцать минут, если быть точным, я в курсе, что ваше трио не имеет никакого отношения к организации Лирнейских гидр, ну и соответственно, и к взрыву в клубе. — произношу ровным ничего не выражающим голосом, облакачиваясь крестцовым отделом позвоночника на барную тумбу.