Мемориал. Семейный портрет - Кристофер Ишервуд

- Нет, понятия не имею. Умоляю, объясните, Эдвард.

- Еще посмотри, повнимательней. Морис посмотрел повнимательней.

- Ой, ну скажите!

- А ты понимаешь, как это делается? - Эдвард вдруг повернулся к Эрику.

Эрик сам почувствовал, как краснеет от злости. -Да.

Взял нож, отражая взглядом насмешку Эдварда. Медленно, неловко, разжал ладонь.

- Вот умница! - вскрикнула Маргарет.

- По-моему, теперь я раскусил, что к чему, - сказал Морис. Эдвард смолчал. Только улыбнулся, снова налил себе виски. Эрик еще больше покраснел. Долго молчали.

- Мне, пожалуй… да, мне пора, - вдруг сказал Эрик решительно.

- О, Эрик, - Морис вдруг огорчился, - рано тебе еще. Но Эрик уже вскочил на ноги. Маргарет Ланвин глянула на

свое запястье.

- Где бы насчет поездов узнать?

- В привратницкой, - сказал Морис. - Я покажу.

Но ему явно не хотелось расставаться с Эдвардом Блейком.

- Да, кстати, Эдвард, - сказал он. - Может, пойдем посмотрим номер, который я для вас заказал? Вдруг не понравится.

Эрик даже сам удивился, когда вдруг сказал Маргарет:

- Если хотите, пойдемте со мной, я узнаю для вас расписание в нашей привратницкой.

Она тут же встала.

- Большое спасибо. - Повернулась к Морису: - И большое спасибо за дивный обед.

Эдварду она сказала:

- Еще увидимся?

- А вы возвращайтесь чай пить, - сказал Морис, - только понимаете ли какая штука… если нас не будет… ну… вы не обидитесь?

Маргарет улыбнулась:

- Я, наверно, прямо на вокзал пойду; но все равно спасибо большое. Я тут твою матушку поддержать обещала на каком-то кошмарном мероприятии.

- Привет ей от меня.

- Передам. Ну, до свиданья и еще раз спасибо. До свиданья, Эдвард. Желаю приятно провести время.

- Постараюсь, - Эдвард ей отвесил поклон.

Эрик вышел следом за Маргарет. Молча пошли по улице.

- Это Кингс-колледж, да? - спросила она наконец. -Да.

Потом он спросил:

- Уже тут бывали?

- Когда-то. Сто лет назад. Еще до войны. Выяснили у привратника насчет поездов. Эрик сказал:

- В общем… если хотите… я могу вам приготовить чай у себя в комнате. В секунду. На вокзал вам пока рано идти.

Она улыбнулась:

- Спасибо большое.

- О, тут у вас очень мило, - она огляделась в гостиной. Прошлась вдоль полок, взяла Каннингема, перелистнула несколько страниц, задумчиво постучала указательным пальцем по Стаббсу, будто проверяла на прочность. Эрик как-то жался, стеснялся. Остро ощущая эту ее полубогемистую элегантность, ее обаяние, - очень, конечно, привлекательная женщина, хотя уже, надо думать, чуть ли не под сорок, - взял чайник, налил, поставил на газовую горелку в прихожей, сунул голову в шкаф, высматривая чашки. Когда вошел уже с чаем, она на коленках у камина ворошила огонь кочергой.

- А хорошая тут жизнь, наверно, - так мне кажется, - она сказала. И он не стал спорить, опровергать, он даже в мыслях не обозвал ее дурой.

Долго молчали. Потом она спросила, задумчиво, как бы размышляя сама с собой:

- Вы ведь, кажется, близкий друг Эдварда Блейка?

- Я очень давно его знаю, - сказал Эрик. - Он дружил с моим отцом.

Она, кажется, ничего такого не заметила в тоне ответа. Только и сказала:

- Понятно.

Снова долго молчали. Потом поговорили о том о сем, беспорядочно роняли слова. Потом она сказала, что теперь ей уж и вправду пора. Он предложил проводить ее на вокзал. Она отказалась с улыбкой:

- Я и так уже вам надоела, хватит.

1. Грэхем Роберт Бонтайн Каннингем (1852-1936)- шотландский писатель и путешественник.

2. Уильям Стаббс (1825-1901) - историк; епископ Оксфордский.

III

Эрик справился в регистратуре насчет номера мистера Блейка. Наверху, в коридоре, горничная несла навстречу поднос с завтраком. Еще стояли ботинки возле многих дверей. Вот не думал, что полдесятого для некоторых - такая кромешная рань. Незачем, кстати, было с собой таскать эти книги и плащ. Лекция в одиннадцать. Куча времени, в общем, можно бы сто раз успеть снова сбегать в колледж. Да почему, собственно, я должен бегать, как соленый заяц? И кого ради, главное.

Неприятно: руки красные, на улице холодина. И волосы, конечно, всклокочены. Кое-как их пригладил, перебросил плащ на другую руку, уронил книги, чертыхнулся, их поднял и постучался в номер одиннадцать.

Полная тишина. Подождал, поднял было руку, чтобы снова постучать, опустил. Почти нестерпимо потянуло удрать и удрал бы, да та же горничная снова возникла в конце коридора. Весь собравшись, как струна натянувшись, в последний раз примерив заготовленные, отрепетированные ходы, окончательно закрыв глаза на доводы разума, он громко стукнул в дверь.

- Войдите.

Номер был крошечный, Эдвард,Блейк лежал в постели, смотрел в окно. Он не сразу повернул голову, и на мгновение Эрика поразил этот профиль: серый, небритый, тяжко больной, безучастно смотрит на белый свет. Завтрак стоял рядом, на столике, но, кажется, он к нему не притронулся.

Эдвард Блейк медленно повернулся, начал зевок, тотчас проглотил:

- А-а? Доброе утро.

Пусть, пусть себе разыгрывает недоумение, подумал Эрик. Ответил строго:

- Доброе утро.

Помолчали, пока Эдвард Блейк, кажется, окончательно не проснулся:

- Может, сядешь?

- Ничего, спасибо, я постою.

Эдвард закончил-таки прерванный было зевок, потянулся, осклабился:

- Что ж, как тебе будет угодно.

- Я некстати, наверно, - Эрик чувствовал, как вскипает внутри злость, - зря к вам вторгся в такую рань.

- Ничуть.

- Долго не задержу.

Эдвард Блейк протянул тощую, желтую руку к столику, нашарил сигареты.

- Закуришь?

- Нет, спасибо.

- Собственно, я весьма тебе благодарен, что разбудил, - Эдвард Блейк закурил сигарету, - мне надо сегодня на лондонский поезд.

- Знаю. Потому и пришел.

- Понятно.

- Есть к-к-кое-что, - он отчаянно обуздывал собственный голос, но голос не слушался, звучал слишком громко, грубо, и как некстати заиканье напало, - к-к-кое-что, о ч-чем мне надо с вами п-поговорить.

Чуть заметная тень улыбки прошлась по губам Эдварда Блейка. Ухмыляйся-ухмыляйся. Гнус. Но вдруг тот выкрикнул:

- Да сядь ты, тебе говорят.

Эрик как не заметил грубости. Взял стул, даже скорее удовлетворенный, что сумел вывести Эдварда из себя. Долго молчали. Наконец Эрик опять весь собрался, успокоился, он был совершенно готов к атаке. Но не собирался терять ни капли из достигнутого преимущества. Пускай этот тип первым заговорит.

- Ну и?

Эрик чуть качнулся на стуле.

- Это насчет Мориса.

Приблизились и удалились по коридору шаги горничной, проклацал поднос.

- Насчет Мориса? -Да.

Опять эта тень улыбки у Эдварда на лице.

- И что же - насчет Мориса?

- Думаю, вы сами прекрасно знаете, - Эрик вдруг почувствовал, как горят у него щеки. Выпалил бешено: - И я п-п-пре-красно понимаю, что это не мое дело.

- А это уж пусть тебя не волнует, - Эдвард Блейк открыто ухмылялся. - Полагаю, ты явился мне сказать, чтобы я оставил Мориса в покое?

- Вот именно, - как -ни крепился, не смог скрыть свое удивление.

- В толк не возьмешь, как это я догадался?

- Вы, кажется, шутить намерены.

- Прошу прощения, Эрик?

- Улыбайтесь себе на здоровье. К-к-кажется, вы п-п-просто не соображаете, что один ч-человек может сломать другому всю жизнь.

Эдвард Блейк раздавил окурок. Взял новую сигарету.

- По-твоему, мое влияние на Мориса, как таковое, дурно?

- По-моему, уж гнуснее некуда.

Эдвард Блейк улыбнулся. Произнес лучезарно:

- Может, объяснишь подоступней, что ты имеешь в виду?

- Вы его осыпаете подарками. За все платите. Повсюду его возите. Он рассчитывает на ваши подачки, и вы это поощряете. Вы за ним таскаетесь. Даже когда он здесь, не можете его оставить в покое…

- Ты сам знаешь, что это неправда. Эрик как будто не слышал:

- Может, вам неизвестно, что вы притча во языцех для колледжа?

- Да ну? - с хохотом. - Видно, колледжу больше делать нечего.

- Морису от этого ничуть не легче.

- И что же именно говорит колледж? Эрик почувствовал, что опять краснеет:

- Сами можете себе представить.

- И ты тоже так думаешь?

- А вот ч-ч-что я думаю, абсолютно не ваше дело. Помолчали. Эдвард Блейк пыхнул сигаретой. Сказал примирительно:

- Думаю, ты не можешь не сознавать, что повторяя подобные инсинуации, ты допускаешь, что Морис столь же гнусен, или почти столь же гнусен, как я. Он в конце концов не дитя малое.

- Он слабоволен, как дитя.

- И ты попросту исключаешь, что вполне чистые и достойные дружеские отношения могут связывать двух людей, у одного из которых есть деньги, а у другого - нет?

- Ну почему. Не исключаю, конечно. Да, могут связывать. Но только не вас с Морисом.