Радость и боль - Энн Мэтер

Лора склонила голову, и перед ее глазами снова поплыли строки, написанные на листке, который лежал в ее сумочке. Если то, что там написано, было правдой, то она могла понять его чувства. Но даже если это так, то к ней это не имеет никакого отношения, и она вовсе не имела намерения дарить ему эту маленькую победу, в которой она была заинтересована сама.

— Мне кажется, вы говорите несерьезно, сеньор, — сказала она. — То, что я делаю в свое свободное время, — мое личное дело!

Обычно Рафаэль с трудом держал под контролем свой характер, и она заметила, как он сжал кулаки в бессильной ярости.

— Пока вы живете в моем доме, вы должны делать то, что я говорю! — в ярости прорычал он.

— А если я откажусь? — спросила она, на мгновение встретившись с ним глазами.

— Лора! — прохрипел он. — Ради Бога, не поступайте так со мной!

Лора затряслась.

— Как не поступать? Не угрожать вашему всемогуществу? — спросила она с насмешкой.

Рафаэль повернулся к ней спиной, вцепившись в резную спинку кресла так крепко, что костяшки пальцев, побелев, проступили под смуглой кожей. Его голова медленно склонилась вперед, и она увидела его загорелую шею, которую она когда-то так страстно обнимала. Она вспомнила, как стояла тогда точно так же, за его спиной, обвивая руками его грудь и прижимаясь к нему, а он быстро повернулся, и их губы слились в отчаянном поцелуе. Она хотела его тогда и хотела его сейчас.

— Ты ожидаешь слишком многого, — проговорил он с трудом.

Лора сжала руки.

— Я? Как это? — Она ожидала ответа, но он молчал, и она продолжала: — Разве только пять лет назад… Да, полагаю, тогда я слишком многого ожидала, но в те дни я не знала, что ты можешь быть таким жестким, таким безжалостным!

— Ты не понимаешь, — пробормотал он неровным голосом.

— Да, я согласна, не понимаю! — воскликнула она, следя за дрожью в своем голосе. — Но я ведь не испанка, не так ли? Я только англичанка, простая девушка, которая по глупости вообразила, что мужчина, который притворялся, будто так неистово ее любит, просто не способен жениться по расчету на другой женщине! На что это было похоже, Рафаэль, когда ты занимался любовью с Эленой? Ты хоть думал обо мне, когда был с ней? Когда она вынашивала твоего ребенка?! — Ее голос сорвался, и со сдавленным стоном он обернулся и, схватив ее руки своими крепкими пальцами, притянул ее вплотную к своему твердому и сильному телу и нашел своими губами ее губы.

События этого вечера настолько возбудили Лору, что она и не подумала возражать, и ее губы раскрылись под напором его рта, а руки скользнули вверх по шелку его рубашки, чтобы сплестись в жесткой чаще его волос. Все было так, как раньше, как пять лет назад, только гораздо опустошительнее для ее души. Они стали на пять лет старше, и они изголодались друг по другу тем яростным, требовательным голодом, который не терпит отлагательства. Между этими терзающими душу поцелуями он шептал ей какие-то слова на своем языке, сжимал ее лицо пальцами, касался губами ее глаз и ушей. Потом его рот снова находил ее губы, но Лора, казалось, стала приходить в себя. Она поняла, что еще немного — и нельзя будет уже отступить от пропасти, в которую он ее увлекал, и, в то время как ее тело стремилось к удовлетворению желаний, разум предупреждал об опасности такого союза. Но прежде, чем эти мысли окончательно овладели ее сознанием, он отшвырнул ее от себя так, что она с трудом удержалась на ногах, шатаясь и чувствуя себя потерянной и отвергнутой во второй раз за свою короткую жизнь.

— Убирайтесь отсюда, — хрипло проговорил он, — или, Бог свидетель, я не отвечаю за последствия!

Лора уставилась на него, на его сильное худощавое тело, на гладкую кожу, на чувственный изгиб его рта, а потом побежала, распахнула дверь и понеслась по коридору, словно за нею гнались все демоны зла.

Глава шестая

Лора, казалось, просидела на своей кровати несколько часов, с сухими глазами, словно лишившись всех эмоций, прежде чем собралась с силами, чтобы раздеться и надеть ночное белье. Она сорвала с себя платье и приняла холодный душ, чтобы разогнать онемение, охватившее ее тело. Затем она надела свою нейлоновую пижаму и стянула покрывало с постели. При этом на пол упала ее сумочка, и все ее содержимое рассыпалось по ковру. Там же оказалось и письмо, которое она нашла в мастерской Педро Армеса.

Заметив его, она быстро закинула в сумочку все, за исключением письма, и расправила его на ровной поверхности туалетного столика. Разумеется, оно было написано по-испански, но даже ее ограниченного знания испанского языка хватило, чтобы понять: это любовное письмо. Оно было датировано 14-м августа три года назад, и она подумала, что оно написано незадолго до смерти Элены. Пользуясь словарем, она тщательно перевела его содержание, не вспоминая об этической стороне дела. Элена мертва, никто уже не сможет ее обидеть, а это письмо могло объяснить ту горечь, которой охвачен Рафаэль. Закончив перевод, она прочла листок снова. Он начинался словами:

«Мой дорогой Педро,

не могу передать, как я жду завтрашнего дня. Мне трудно поверить, что скоро ми будем вместе навсегда. Рафаэль, я знаю, не верит, что я вообще когда-либо покину его, да, я думаю, его никто не интересует, кроме мальчика. Я не могу дождаться, когда ми сможем соединить наши жизни. Карлосу я не буду нужна, пока Элизабет здесь. Мне кажется, я не смогу нормально спать этой ночью. Я так взволнована, что мне придется принять несколько таблеток из тех, что доктор Лопес прописал донье Луизе. Эти часы пробегут бистро, дорогой мой.

До завтра,

Элена».

Лора прочитала письмо еще раз, затем сложила листок и снова положила в сумочку. Значит, если она не ошиблась, Элена любила Педро Армеса. А что говорил Педро? Что он любил одну женщину и она умерла. Это могла быть только Элена. Лора сдержала вздох. Что за трагедия! Это было ужасно.

Выключив свет, она скользнула под одеяло. Так вот в чем причина неприязни Рафаэля к Педро Армесу. Он знал, что его жена любит другого человека. И, будучи таким, каков он есть, он не мог допустить развода. К тому же это запрещала его религия.

Она повернулась на живот, пытаясь выкинуть из головы все мысли об Элене, Педро Армесе и Рафаэле Мадралена. Но, разумеется, это было невозможно. Если это было причиной озлобления дона Рафаэля, то отчего ему не хватило трех лет, чтобы избавиться от этой горечи? Наверное, он не любил ее, Лору, иначе как объяснить то, что по истечении такого срока он не уведомил ее о том, что овдовел. Но он не сделал этого и, более того, когда она появилась в Мадралене, пожелал, чтобы она немедленно уехала.