Тренинг для любовницы - Дарья Калинина

— Ладно, вы не сможете, другой сможет. Ведь был у вашего брата помощник?

Митя помотал головой. Из дальнейших расспросов стало ясно, что старший Звенягин управлял общиной практически единолично. Все активы принадлежали ему. И по наследству могли и должны были бы перейти к Мите и жене Апостола, как к ближайшим родственникам. Но проблема заключалась в том, что эти двое были слишком слабыми фигурами, чтобы принять на себя руководство таким сложным коллективом, организованным к тому же на культе личности Апостола.

— Это невозможно! — продолжал бормотать Митя. — Нет, нет. Совершенно невозможно! Все пропало. Все пойдет прахом!

Он так убивался, что подругам даже стало его жалко. Однако умом они понимали, что расслабляться ни в коем случае нельзя. Митя был весь полон каких-то таинственных намеков. И вполне мог если не знать, то хотя бы догадываться о том, кто мог желать его брату смерти. Подруги так прямо его и спросили.

— Желать смерти? — ахнул Митя. — Да вы шутите! Колю все обожали. Да что там! Его боготворили!

— Однако хочу напомнить, что ваш брат убит, — сухо произнесла Кира. — Так что как минимум один человек в общине, который его и убил, мог желать и желал ему зла.

Митя призадумался.

— Да, вы правы. Но я не могу даже представить, кто это может быть.

— А если подумать? Может быть, жена вашего брата?

— Люсенька! Что вы! Она же сущий ангел.

— Многие мужья так думали, когда кушали супчик со стрихнинчиком, приготовленный им их заботливыми женушками.

— Люсенька обожала моего брата! И очень гордилась, когда именно на нее упал счастливый жребий стать его супругой.

Из дальнейшего объяснения подруги поняли, что в общине с течением времени сложился один забавный обычай. Когда очередная действующая супруга господина Апостола отправлялась на кладбище, кандидатки в супруги Иисусовы играли в своеобразную лотерею. И та счастливица, которой доставалась бумажка с отмеченным на ней крестом, становилась новой мадам Апостол.

Супруги господина Звенягина были словно на подбор хилого здоровья. И потому за свою жизнь Апостол вдовел четыре раза. После облома с Аленой господин Звенягин женился на ее подружке. Но та девушка не протянула и полутора лет. Овдовев, господин Апостол провел жеребьевку, и Люсенька стала новой смертницей.

— Однако нашей Люсеньке повезло больше, чем остальным женам, — задумчиво покачала головой Кира.

Чья-то рука заботливо убрала зловещую фигуру мужа из жизни молодой женщины, подарив той неплохие шансы оправиться от горя, получить наследство после Апостола и дожить до глубокой старости.

— А не тут ли кроется разгадка?

— Эта Люсенька, она кто?

— В каком смысле? — пробормотал Митя.

— Как она появилась в вашей общине?

— Она дочь одного из наших старейшин.

— И теперь ее отец может занять место вашего брата?

— Вероятно. Я не знаю. Да, теперь вы сказали, и я понимаю, что Константин — отец Люсеньки — вполне может оказаться самым вероятным претендентом на это место. Если кто и должен встать во главе общины, то это именно он.

— Вы можете нас с ним познакомить?

— Нужно спросить у Люсеньки. Я не знаю, где сейчас ее отец.

— Его что, сейчас нет в этом доме?

Неужели облом? Они все так славно рассчитали. Нашли кандидата на роль убийцы. И вдруг выясняется, что его не было в момент преступления рядом с жертвой.

— Это ничего не меняет, — прошептала Кира подруге на ухо. — Этот Константин, отец Люсеньки, мог нанять или подговорить кого-нибудь.

— Но тогда доказать вину отца Люси вряд ли будет возможно.

Однако, несмотря на эти сомнения, подруги отметили, что им просто необходимо получше познакомиться с этим человеком, с Константином. А пока… пока у них были еще вопросы к бедному Мите. Человечек тяжело переживал смерть брата, который, по-видимому, был единственным родным ему существом. И хотя девушкам было неприятно терзать Митю своими вопросами в такой ужасный для него день, другого выхода они не видели.

— Митя, мы знаем, что вы были тем человеком, который помогал Алене, когда она сбежала из общины.

— Что?

Митя изумленно посмотрел на подруг снизу вверх. Его голубые глазки жалобно помаргивали. И голубенький, в тон им, пиджачок смотрелся сегодня донельзя неуместно и глупо на тщедушном тельце с лицом постаревшей мартышки.

— О чем вы говорите? — повторил Митя. — О какой Алене?

— О той самой! Которую задушили точно так же, как и твоего брата.

Митя встрепенулся.

— Вы думаете, что их убил один и тот же человек?

— Возможно.

— И что он член нашей общины?

— Во всяком случае, он должен сейчас находиться в этом доме.

Кирины слова произвели на Митю странное впечатление. Кажется, до сих пор он не осознавал, что убийца входит в число членов общины. И это открытие буквально подавило его. Во всяком случае, Митя закрыл глаза руками и горестно воскликнул:

— Боже мой! Не могу в это поверить. Убийца — один из нас! Человек, с которым мой брат каждый день встречался. Доверял ему! Помогал! Давал отеческие советы и любовь. Какой ужас!

Подруги были целиком и полностью с ним согласны. Действительно ужас. Но ведь кто-то пошел на этот ужас. И значит, у этого человека были веские основания. Митя тем временем сумел взять себя в руки. Теперь он молчал и сосредоточенно думал о чем-то.

— Да, вы правы. Убийца — один из нас. И вы хотите его найти?

Подруги кивнули.

— Я готов вам помочь! Спрашивайте. Что бы вы хотели узнать?

В первую очередь подруги хотели знать про Алену. Они-то и убийством Апостола заинтересовались лишь потому, что оно подозрительным образом походило на убийство Алены. Но оказалось, что разговаривать об Алене младший брат Апостола не готов.

— Я не понимаю, почему я должен знать эту девушку лучше, чем остальные. Почему именно у меня вы спрашиваете о ней?

— Потому что вы были единственным человеком, который помог ей.

— Когда я ей помогал? Ничего я ей не помогал! Это все ложь!

— После того как она сбежала из общины, вы были единственным, кто не отвернулся от нее.

— Враки!

— Алена сама об этом рассказывала.

— Вам?

— Не нам, своему любовнику, а он уже нам.

Митя побледнел.

— Глупая, — прошептал он. — О, какая глупая!

Подруги переглянулись.

— Вы это о ком?

— Об Алене! Она не должна была упоминать обо мне. Ни одной живой душе. Мы так с ней договорились!

— Что же, можете радоваться. Она не сдержала слово. И рассказала о вас своему мужчине.

На самом деле Кира сказала лишь то, что сказала. Но Митя понял ее по-своему. Он побледнел еще больше. Кажется, даже смерть его брата не подавила его настолько, насколько это известие.

— Как она могла?! — жалобно воскликнул он. — Это просто непорядочно! И что она ему рассказала?

— Все!

Это был уже со стороны Киры просто нахальный блеф, но Митя попался. Он был не в том состоянии, чтобы рассуждать здраво. И запросто угодил в ловушку.

— Все! — обреченно произнес он. — В самом деле все?

— Все-все!

Митя помолчал.

— И что вы собираетесь теперь делать? — спросил он. — Расскажете об этом остальным?

— Если вы нам поможете найти убийцу Алены, то нет. Мы будем держать язык за зубами.

— Алена тоже так говорила! — с горечью произнес Митя. — Ах, женщины, женщины! Я знал, что вам нельзя доверять.

— Мы вас не выдадим.

— Тем более что у вас просто нет другого выбора, — добавила Леся.

— Да, вы правы. Вы не оставили мне шансов. Я вам все объясню. Но, честное слово, я к этому не причастен. Алена сама так захотела.

Подруги, которые ровным счетом ничего не понимали, кроме, пожалуй, того, что у их Мити есть какая-то в высшей степени загадочная тайна, которую тот тщательно оберегает от остальных членов общины, превратились в одно сплошное ухо.

— Я всегда чувствовал себя немного не таким, как другие дети, — начал Митя свой рассказ издалека. — И они тоже это великолепно понимали. Причиной моего обособленного положения я привык считать свой маленький рост. Но ведь, с другой стороны, в детстве до девяти лет я был нормальным ребенком. Моя ущербность проявилась позднее, уже в подростковом возрасте, когда все мои сверстники вырастали за год на двадцать, а то и тридцать сантиметров. А я оставался при своих ста сорока сантиметрах.

Тем не менее у Мити было счастливое детство. Старший брат всегда был рядом и мог оградить его от нападок злых сверстников. Митя это ценил. И Николай был для него единственным авторитетом среди молодежи. Впрочем, защита Мите требовалась не так уж и часто. Ни он, ни другие дети не ходили в обычную школу, где обычно процветает травля в чем-то ущербных детей.

— Наши с Николаем родители были глубоко религиозными людьми. И считали, что любое действие, если оно не начинается с молитвы Господу, имеет все шансы стать орудием дьявольским. А уж про учебу в советской школе, где о Законе Божьем, Кресте Господнем или святых иконах не только не слышали, но и активно их отрицали, родители говорили, что от нее пахнет бесовщиной.