Пьедестал - Питер Смит

Мишенью оказалась подводная лодка «Кобальто» (старший лейтенант Рафаэле Амрикарелли). Она были серьезно повреждена первыми 2 сериями. Лодка погрузилась слишком сильно, и давление внутри прочного корпуса возросло так, что у людей кровь потекла из носа и ушей. Пытаясь восстановить контроль, командир не справился с управлением, и «Кобальто» вылетела на поверхность.

В 16.40 перископ и часть рубки были замечены бдительными наблюдателями эсминца «Итюриэл» (капитан-лейтенант Д.Г. Мейтленд-Макгилл-Крайтон), находившегося на левой раковине конвоя. Когда лодка снова погрузилась, эсминец бросился в атаку и сбросил большую серию глубинных бомб. Под новыми ударами лодка опять выскочила на поверхность за кормой эсминца. Командир «Итюриэла» воспользовался шансом, круто развернул свой корабль и ринулся на лодку, открыв огонь из носовых 120-мм орудий. Эсминец протаранил «Кобальто» прямо позади рубки.

«Итюриэл» поспешно спустил шлюпку. Она еще успела подойти к лодке, но та затонула прямо под ногами высадившихся англичан. Достать секретные документы, увы, не удалось. Форштевень «Итюриэла» оказался свернут в сторону до таранной переборки, поэтому эсминец был вынужден остановиться, чтобы заняться ремонтом уже своих повреждений. В это время он подобрал экипаж «Кобальто»: 3 офицеров, в том числе командира, и 38 матросов. «Кобальто» была построена совсем недавно и базировалась в Кальяри.

Хотя адмирал Сифрет был доволен уничтожением вражеской субмарины, он все-таки написал:

«Подводная лодка, поднявшаяся на поверхность после атаки глубинными бомбами, явно была обречена. Поэтому я считаю метод атаки, выбранный командиром «Итюриэла», расточительным и излишним. Более того, меня возмутило отсутствие «Итюриэла» на своем месте в кольце охранения, когда началась воздушная атака».

Этот вердикт может показаться излишне суровым, если смотреть со стороны и вспомнить естественное раздражение командиров эсминцев, которые были вынуждены возвращаться, не завершив охоту. Но следует помнить, что защита транспортов была основной заботой Сифрета и для него эта задача стояла выше всех остальных. В том числе и уничтожения вражеских подводных лодок.

Возвращаясь к конвою, в 17.50 командир «Итюриэла» мог чувствовать удовлетворение тем, что отвлек часть огня от транспортов на себя. Эсминец шел в одиночку и оказался слишком соблазнительной целью для пикировщика Ju-88 и 4 истребителей-бомбардировщиков Cr-42. Хотя скорость корабля снизилась до 20 узлов, умелым маневрированием командир уклонился от всех бомб, мастерски проведя эсминец среди столбов воды. Его пленные уже пережили достаточно в этот день, испытав на себе глубинные бомбы, снаряды и таран, поэтому во время воздушной атаки своих же соотечественников они чувствовали себя кисло, особенно когда несколько бомб разорвались рядом с эсминцем.

Уничтожение одной из подводных лодок никак не повлияло на остальные. Их попытки стали более настойчивыми. Следующую попытку совершила итальянская лодка «Эмо» (старший лейтенант Джузеппе Франко). В 16.04 он заметил в перископ конвой, насчитал 29 кораблей, в том числе 16 транспортов, 1 авианосец, вероятно, 1 линкор, много эскортных кораблей. Франко определил скорость конвоя в 14 узлов, курс — 70º. Он решил попытаться атаковать авианосец.

Примерно через 20 минут он уже почти закончил выходить на цель, когда конвой внезапно повернул. Между лодкой и авианосцем оказались крейсер и несколько эсминцев. Франко решил стрелять по крейсеру и в 16.33 дал залп из 4 носовых аппаратов с дистанции 2000 ярдов. Через несколько минут он услышал взрыв первой торпеды, а потом с 10-секундными интервалами еще два. Франко торжествовал, так как решил, что наверняка потопил крейсер. В действительности он промахнулся, и взрывы, вероятно, принадлежали торпедам, сдетонировавшим в кильватерной струе. В результате эсминец «Тартар» заметил следы торпед и бросился в атаку.

«Эмо» уже начала отход, как внезапно взрывы 2 глубинных бомб ощутимо встряхнули лодку. Эсминец «Лукаут», идущий за кормой «Тартара», заметил перископ лодки, который тут же погрузился. Эсминцы сбросили еще 2 серии бомб. Франко сообщил, что разрывы бомб начали постепенно удаляться, хотя не прекращались еще целый час. Однако лодка осталась невредима. Многие бомбы, разрывы которых он слышал, были нацелены не на его лодку, а на следующую, которая осмелилась приблизиться к конвою.

Это была «Аворио» (старший лейтенант Марио Приджионе), которая заметила конвой в 17.08. Приджионе насчитал несколько колонн транспортов и эсминцев, а также 3 линкора и «авианосец, похожий на американский».[11] Его гидрофоны не работали, но, еще раз подняв перископ, он увидел 2 эсминца на расстоянии 12000 метров, 2 транспорта на расстоянии 15000 метров и линкор на дистанции 18000 метров. С точки зрения командира подводной лодки, условия атаки не могли быть хуже. Тихая погода и спокойное море делали почти невозможным скрытное приближение. Приджионе решил атаковать линкор и изменил курс так, чтобы перехватить его.

Когда он с величайшей осторожностью приближался к линкору, то заметил, что 2 эсминца покинули строй и идут на него. Предполагая, что на такой дистанции лодку обнаружить нельзя, Приджионе продолжал сближение, хотя эсминцы мчались со страшной скоростью. Когда расстояние до них составило 3000 метров, у Приджионе не осталось сомнений, что он обнаружен. Однако он не изменил курс, а только увеличил глубину.

В 17.30 «Аворио» сильно встряхнули разрывы 4 глубинных бомб, винты эсминцев зашумели прямо над головой. Приджионе быстро отказался от намерения кого-либо атаковать, и увел лодку вниз на глубину 100 метров. Эсминцы продолжали швырять в море глубинные бомбы, но теперь они рвались не столь близко. Тем не менее лодка была вынуждена оставаться в глубине на протяжении еще 5 часов. Гидрофоны не работали, и Приджионе никак не мог определить, где находятся эсминцы. Они вполне могли подкарауливать его, остановившись прямо здесь же. Наконец в 22.15 он все-таки всплыл на поверхность. Когда Приджионе поднялся на мостик, он сразу вскинул ночной бинокль и принялся осматривать горизонт. Он был чист, конвой давно покинул этот район. Приджионе малым ходом пошел на север, перезаряжая батареи.

Но атаки продолжались беспрерывно. В 16.35 «Дандоло» (старший лейтенант Джованни Феббраро) заметил конвой. К 18.00 он приблизился достаточно, чтобы различить многочисленные транспорты, крейсер и линкор. Но между ним и ближайшей целью торчало не менее 5 эсминцев. Феббраро не смог дать залп, так как корабли сопровождения и транспорты слишком часто меняли курс. Вдобавок в 18.30 на него обрушились глубинные бомбы, которые вынудили командира «Дандоло» отказаться от атаки.

Конвой и его сопровождение, отбивая эти многочисленные атаки, постепенно приближались к точке, где тяжелые корабли должны были повернуть назад. Поэтому вице-адмирал Сифрет начал готовить соответствующий маневр. Эскортный миноносец «Уилтон» (лейтенант А.Ф. Нортли) был передан Соединению Х, чтобы заменить оставшийся далеко за кормой «Брамхэм». Адмирал также известил все корабли, что намерен в 19.15 вместе с Соединением Z повернуть обратно.

Примерно через полчаса от истребителей прикрытия и от операторов радаров были получены несколько сообщений, что замечено очень большое сосредоточение вражеских самолетов. Они группами прилетали со стороны Сицилии и кружили на расстоянии от 20 до 30 миль от конвоя, готовя атаку. 2 авианосца могли поднять в воздух 22 истребителя, чтобы перехватить врага, когда начался этот налет. Однако сделать это оказалось непросто. В течение всего дня «Викториес» испытывал проблемы со своими элеваторами, которые поднимали и опускали самолеты в ангар мучительно медленно, осложняя проведение полетов.

Теперь все зависело от этих 2 кораблей и их немногочисленных истребителей. Механики лихорадочно работали, чтобы подготовить к взлету все, что только могло летать. Свидетель, находившийся на «Викториесе», рассказывает:

«Пилоты на бегу хватали какую попало еду и мчались обратно на палубу, чтобы занять места в кабинах. В ангарах механики метались, как сумасшедшие, чтобы побыстрее поднять наверх самолеты, которые они сами только что спустили вниз. Им приходилось ремонтировать боевые повреждения, устранять обычные течи маслопроводов, охлаждающей жидкости, бензопроводов и всего такого. Сам ангар превращался в сумасшедший дом, когда опускался самолет, который следовало заправить, перевооружить, и все это как можно скорее. Палуба ангара постепенно превращалась в каток от пролитого масла».

То же самое происходило на борту «Индомитебла». Все моряки конвоя понимали, что вечер быстро приближается, поэтому противник предпримет последнее мощное усилие, что эта атака будет самой сильной и самой жестокой. Артиллеристы, измученные непрерывным 12-часовым пребыванием на боевых постах, сцепив зубы, готовились защитить уцелевшие 13 транспортов. Это была последняя атака, которую конвою предстояло встретить как единому целому.